На следующий день все было опять как обычно. Лав-Лав сидит верхом на Бон-Боне и кричит всякие милые глупости. Рон сопит, но терпит. Джинни и Томас почтительно мирятся после очередной ссоры в общем зале факультета. А Гарри, на законных основаниях сидит бедро к бедру с Гермионой, они ржут над своими партнерами. Но, периодически, на правах умудренного старшекурсника, не замечающего возящуюся вокруг мелкоту, Избранный целует улыбающуюся Гермиону, так в щечку, не в губы конечно, Рон убьет на месте, и, тем не менее, замечая, что ей это тоже очень нравиться. Нет, ей нравились не только сами поцелуи, Гермионе очень нравилось замечать краем глаза и реакцию на эти поцелуи Рона Уизли, Джинни Уизли, и надо же — Ромильды Вейн! В общем, развлекались, разжигая огонь страсти и ревности. Прекрасно понимая, что за эти дневные выходки их половинки строго накажут своих возлюбленных ближайшей ночью. Ну, слегка утопят в одном великолепном бассейне. Задушат на полотенцах. Только что Гермиона красиво скормила четверокурсникам легенду о ключе от «пояса верности» Кандиды Когтевран, до сих пор лежащем на дне озера, и что он сделает половым гигантом любого, кто им будет обладать. Развила легенду Макгонагалл. Вот сам серебряный «пояс верности» давно утерян, а ключ так и не нашли. Отпихнутый от её бедра Гарри подтвердил, что да, когда он плавал в озере на Турнире Трёх (Четырех) Волшебников, что-то такое ему успела рассказать предводительница тритонов и русалок. Но времени было мало, Гермиону уволок Крам, так что ключ, по-видимому, до сих пор там на дне. В их храме. И русалки ему поклоняются. После всего этого бреда Гермиона и Гарри тихо ржали, наблюдая, как группа четверокурсников металась по гостиной с книгами про магловский дайвинг, и они могли поклясться, что услышали в разговоре слово — жабросли. Их опять достали с вопросами — что делать, если к пловцу привяжется гигантский кальмар? Всё! Капец! Гермиона и Гарри покатились от хохота на пол, пикантно оказавшись, по очереди, верхом друг на друге…

На следующую ночь, Рон долго мялся с пикантной просьбой к друзьям, и всё-таки набрался смелости — попросил Гарри немного полетать с Джинни на метле над Хогвартсом в одной замечательной Мантии-невидимке. Им, Рону и Герми, остро понадобилась ванная старост. Одним. Ну что же, все ясно. Джинни и Гарри тихо поднялись на Астрономическую башню, настроили подогрев метлы и амортизационную подушку для двух задниц. Они разделись догола, уселись на «Молнию» вдвоём, нет, пока просто уселись. Гарри накинул на них обоих Мантию-невидимку, и, оттолкнувшись ногами, они подскочили футов на триста в воздух над самой высокой башней замка. Волшебство полёта! Светит полная луна, обнаженная ведьма вместе со своим возлюбленным летит в небесах на метле. Не холодно, совсем нет. Но они чувствуют набегающий встречный поток воздуха. Полетав кругами над башнями и стенами замка, Поттер повел метлу к озеру и вот они уже скользят над самым зеркалом водной поверхности, по которому вместе с ними бежит лунная дорожка. Джинни развернулась кругом, лицом к Гарри и, обхватив его шею руками, обхватила его бедра своими, аккуратно уселась сверху. Она приняла его внутрь себя, красиво двигаясь по его стволу, периодически откидываясь назад на спинку. Она громко стонет, ощущения удовольствия от движений двух разгоряченных тел усиливает ощущения полёта и полной, безграничной свободы! Когда Поттер закладывает очередной вираж, что-то из квиддичных приемов ухода от преследования, дух захватывает! Это совсем не мешает заниматься этим, чем они сейчас занимаются. Все чувства обострены до самого предела. Таких ощущений невозможно получить ни на шикарной двуспальной кровати, осыпанной лепестками роз, ни в горячей воде в замечательном беломраморном бассейне, ни на великолепном белом ковре в комнате Джинни в «Норе». Яркие краски, огни замка, сливающиеся в цветные полосы при выполнении особо резких виражей. Вверх-вниз, вверх-вниз, оборот вокруг своей оси, «бочка», «мертвая петля», Джинни визжит, а Поттер уже просто рычит от восторга, они не ждут друг друга, а просто кончают, кончают, столько, сколько могут…

Альбус Дамблдор стоит на верхней площадке Астрономической башни и смотрит в небо на буйствующую в небесах парочку сумасшедших любовников, искренне считавшую, что их никто не видит и не подозревает где они, и чем занимаются. Если они об этом вообще сейчас были способны думать. Только что, красный как рак Добби, доложил ему лично о том, что происходит в ванной комнате старост. У Гермионы Джейн Грейнджер и у Рональда Билиуса Уизли есть ещё шанс. Есть шанс остаться в живых. А у Гарри нет. Никаких шансов. И Джиневра Молли Уизли, скорее всего, броситься в бой и последует за своим возлюбленным. Дамблдор обхватил голову руками от отчаяния. От того знания, что открылось перед ним сегодня. Не про «Это». По лицу директора текут слезы. Только что, проанализировав всё, что ему известно о крестражах, всю собранную с таким трудом информацию, кровавую информацию, ему только что стало окончательно ясно, что Гарри Джеймсу Поттеру не суждено остаться в живых в предстоящей битве с Волан-де-Мортом…

Заканчивался очередной индивидуальный урок Поттера у Дамблдора. Всё вроде уже сказано и надо возвращаться на факультет, но Гарри решил-таки спросить директора, так, как бы между делом. Хотя, куда уж яснее, почему…

— Профессор, сэр, вы разрешили мне общаться, нет, посвящать… обсуждать темы наших индивидуальных уроков с мисс Грейнджер и мистером Уизли…

— А! Так мы всё-таки сейчас узнаем о настоящей Даме сердца Избранного героя? Только женщина… девушка, могла заставить тебя задать такой вопрос. Дай я угадаю, кто она…

— Сэр… не надо угадывать. Это… Джинни. Джинни Уизли…

— Прошу меня простить, за то предположение о мисс Грейнджер, вы так долго дружите, общаетесь, что мне тогда, в начале учебного года, показалось, настоящая дружба, возможно, переросла в настоящую любовь…

— Переросла, сэр. У Рона и Гермионы…

— Гарри. Я высоко ценю Джиневру Молли Уизли. Это выдающаяся волшебница. С большим будущим. Но… так получилось, что я предвидел твой вопрос. Директор должен знать всё. И о твоей Даме сердца. Я рад за твоих близких друзей. Но степень задачи, которая стоит перед нами, очень… велика. Я бы сказал, непомерно тяжела. Я не о том, что мисс Уизли не справиться или немного не доросла. И что она на пятом курсе, несовершеннолетняя. Я не о том…

— Простите, сэр. Я и Рон тоже несовершеннолетние, только Гермиона…

— Гарри. Джинни очень близко, целый год, на своём первом курсе общалась с частичкой души Волан-де-Морта, магически записанной на страницах вот этого дневника. Директор достал из выдвижного ящика стола очень хорошо Гарри знакомую черную тетрадку с дырой от клыка василиска в середине. — Когда Артур Уизли проводил обыск в поместье Малфоев, он на всякий случай изъял его и передал мне. Благодаря этой тетрадке и твоему носку, если не ошибаюсь, Добби обрёл свободу.

— Сэр, вы считаете, что душа Джинни теперь очень уязвима…

— Гарри, я считаю, что первоклассница, несколько месяцев 1992 года, с июля — августа и по 31 октября, сопротивлявшаяся Тому Реддлу, достойна искреннего восхищения. Немногие волшебники могли противостоять Тому, когда ему что-то было очень надо. Сколько времени обычно тратил Тёмный Лорд, чтобы кого-либо очаровать и заставить сделать именно то, что необходимо? Джинни довольно долго вела с ним дискуссию, сомневалась, но постепенно открывала свою душу. А когда поняла, представляешь Гарри, поняла, что происходит, начала ему перечить! Несмотря на периодическое вхождение в транс и временное отключение памяти! Ведь она даже пыталась его выбросить, уничтожить. Почти рассказала вам…

— Профессор, я не знаю в Волшебном Мире людей, которые выполнили бы заклинание патронуса с первого раза. Я не знаю волшебников, которые так выполняют Летучемышиный сглаз. Слизнорт сразу принял её в свой клуб Слизней, и не из-за влиятельных родственников, связей. Её патронус больше всех мне известных, боевой конь Александра…