Блестит лунная дорожка на гладкой поверхности озера. Клювокрыл, рассекая воздух, тихо скользит над поверхностью. Гарри сидит верхом, крепко обхватив тело летящего гиппогрифа ногами, крепко держит руками за талию, сидящую спереди Джинни. Она кричит в упоении восторга, раскинув руки в стороны и подставив лицо встречному воздушному потоку. Иногда она откидывается назад, упираясь хорошенькой головкой в плечи Избранного, рыжие волосы развеваются. Затем, Джиневра наклоняется вперёд, ложась на круп Клюва, повернувшись немного в бок, рассматривает быстро летящее отражение гиппогрифа на поверхности тёмных вод озера, слабо освещённых молодой луной и звёздами. Дышаться очень легко и приятно. Ею овладевает бес-искуситель и она шепчет Гарри то, что именно она сейчас хочет. Его аргументы, что Клюв не так поймёт, на обезумевшую от желания Джиневру уже не действуют… она уже на своей волне…

Джиневра разворачивается кругом, отработанным на амортизационной подушке метлы движением, перебрасывает ноги через круп, обхватив талию Гарри и замкнув голени в замок за его спиной, откидывается назад, но держится за его шею руками, закрывает свои светло-карие глазки, медленно двигаясь тазом навстречу теряющему голову герою. Совсем немного времени потребовалось Гарри, чтобы понять, что под тёплой зимней мантией у Джинни ничего нет…

Он входит в неё с её небольшой направляющей помощью милой шаловливой ручки. Все, они снова воссоединились! Они снова одно целое! Джинни и Гарри двигаются вместе, решительно и точно. Синхронно. Волны удовольствия прокатываются где-то там внизу. Сладострастие и ощущение полной свободы. Ощущение полёта! Клюв что-то кричит, каждый взмах его крыльев вызывает броски по вертикали, вверх-вниз, вверх-вниз! Ощущение полного единства с любимым, именно там, в полёте на страшном, смертельно опасном для непосвященных звере! Сила и красота! Мощь и нежность! Там, где они это безумно любят. В воздухе. Ибо рождены они для полёта!

Нет никакой необходимости в предварительной подготовке подружки, в необычных ласках, которые Гарри очень любит применять, когда они это делают на грешной земле! В воздухе, в полёте, это уже лишнее. И волна сладострастия, как сорвавшаяся с вершины горы лавина, накрывает их с головой. Крик счастья Джинни сливается с криком Клювокрыла, отдаётся эхом в ущельях гор, сбегающих к берегам прекрасного озера…

Они меняют позы, продолжая свои милые, и слегка опасные эксперименты, совершенствуя свой сексуальный «высший лётный пилотаж». Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, обессиленный, выжатый как лимон, тяжело дышащий, окончательно счастливый Гарри слегка хлопает гиппогрифа по основанию машущего крыла и Клюв сразу понимает, что от него хотят, плавно разворачивается над озером и несёт безумно счастливых любовников к хижине Хагрида.

Плавно приземлившись на площадке перед убежищем лесника, они соскальзывают с гиппогрифа, кланяются ему, Джинни игриво делает реверанс и умудряется, абсолютно не испугавшись страшного клюва, поцеловать его, от чего гиппогриф кричит что-то забавно громкое, встаёт на дыбы и машет передними лапами в воздухе. Рыжая немного картинно пугается и бросается к Гарри в объятия, прижимается всем своим телом, игриво ища защиту и спасение, шепчет на ушко всякие милые глупости. Никогда еще Гарри не был так счастлив…

Но это ещё не всё. Тактично не вламываясь сразу в дверь хижины, так как всем предельно ясно, чем занимаются Рон и Гермиона на огромной кровати Хагрида, а песни «Одо-герой» ещё не слышно, Гарри и Джинни аккуратно и тихо заглядывают в витражное окошко дома и видят. О Мерлин, что они увидели! Вот она, настоящая, истинная дочь Лилит! На кровати, верхом, на лежащем на спине Роне чувственно и красиво двигается обнажённая Гермиона. Но на её плечах покоится, нет, очень плавно и изящно двигается тело питона. Он мягко свивает свои кольца вокруг подруги, видно, как он очень нежно усиливает и ослабляет хватку, пускает волну кольцами, а его голова находится рядом с ушком девушки, что-то пикантное шепчет ей. Вряд ли она его понимает, скорее, чувствует, о чём идёт речь, она улыбается, её прекрасные тёмные карие глазки закрыты, раздвоенный язычок змеи щекочет её в ушко. Она смеётся, отпустив левую руку от плеча Рона, прогибается в спинке, и гладит Агасфера рукой, что-то шепчет ему в ответ…

Молодость и красота! Динамика и нежность! Преступные фантазии и их смелое воплощение! Гарри, обезумев от открывшегося перед ним зрелища, крепко прижался к спинке Джинни, его левая рука, проникнув в прорезь мантии, ласкает её высокую и упругую девичью грудь, правая рука скользит вниз и… встречается с рукой подружки, уже активно действующей там, ненамного опередив его. Приходится, молча, скрипя зубами, тяжело дыша просить, молить её о допуске на заветную территорию, она немного упирается, стонет, её грудь вздымается от возбуждения, бёдра двигаются, понемногу она уступает его настойчивым просьбам. Они объединяют свои усилия, и действуют совместно, в унисон. Джинни силой воли заставляет себя не закрывать глаза, так как то, что они тайно наблюдают, самое волнующее в их недолгой практике подсматривания за друзьями зрелище. Куда там картине стонущего и погибающего в медицинском пункте от любовной пытки Драко Малфоя…

Они окончательно теряют голову, когда видят, как Рон и Гермиона сплетаются в глубоком поцелуе, окончательно обессилев после такой любовной битвы, такой грандиозной скачки всадницы Апокалипсиса. Гермиона на спинке, тяжело дышит, Рон чуть сбоку, нависает над её личиком и нежно, глубоко целует её в губки. Но, змей, милый Агасфер, не дремлет, осторожно, очень аккуратно скользит он между ног возлюбленной Рона, а по движениям её стройных ножек, по медленно двигающимся стопам и побелевшим кулачкам Грейнджер, безуспешно пытающихся вцепиться в покрывало на кровати, видно, что настоящий древний, легендарный дамский угодник не оставит своим раздвоенным шаловливым язычком в покое настоящую дочь Лилит или Евы. Не важно, что она уже в полубреду, её силы на исходе, змей не остановится, пока не вознесёт её, полностью, казалось бы удовлетворённую и счастливую, на очередные сверкающие вершины, непостижимого простым смертным блаженства. Кто сказал, что лучшее враг хорошего? Это не про них…

Медленно усиливаясь, звучит песня: «И Одо-героя домой отнесли, туда, где резвился он в малые лета…» Хагрид громко топая и гремя всем, чем только можно, ломая всё, что можно сломать по пути домой, ясно даёт сигнал — вам пора валить. Шоу закрывается. Все получили ясный сигнал, что резвиться надо заканчивать, а то профессор осерчает, возьмёт и снимет сразу очков четыреста с Гриффиндора, за один тихий волшебный вечер, и личные связи никак не помогут…

Обычное вечернее Гриффиндорское столпотворение. Все скачут или стоят на головах, старосты пытаются наводить порядок, но теперь это мало помогает, так как этот плут, этот клоун, треща на хвосте какой-то трещоткой, изображая очень большую гремучую змею, погнал в эту самую минуту стайку третьекурсниц в сторону спален девочек. Слава Мерлину, что лестницы, ведущие к девчонкам воспринимают его в соответствии с половой принадлежностью, и в очередной раз под сигнал ревуна и гомерический хохот, обиженный гад скатывается в общую гостиную. Тем не менее, Агасфер прекрасно освоился на факультете. Братья Криви ловко научились, используя закон об элементарных трансфигурациях Гэмпа, его пищевого исключения, доставать заклинанием молоко с кухни у эльфов и поить этого гада из мисочки в воздухе. Удивительно, что эта змеюка очень любит молочко, и при его появлении в гостиной впадает в полный маразм, теряет волю. Прикидывается шлангом. Сначала, его появление в общей гостиной комнате факультета вызвал ужас. Но Гарри доходчиво объяснил всем красно-золотым, что символы факультета Слизерин, умные представители сообщества ползающих гадов, переходят на сторону Гриффиндора. Патологически боящаяся змей Парвати, рухнув в кресло, еле-еле прошептала, — Главное, чтобы не было массового перехода… Агасфер очень смутился, что так напугал смуглую длинноволосую красавицу индианку. По просьбе этого искусителя, Гарри подсказал Парвати Патил, как справиться со своим старым детским страхом. Это как борьба с боггартом. Смех! И вот, под хохот всего факультета, этот клоун танцует на своём хвосте, выглядывая из большой плетеной корзины, держа в своей пасти от неё крышку, с идиотским выражением на лице (если у змеи вообще может быть лицо и тем более с идиотским выражением). Змий медленно извивается, изображая индийскую кобру, под мелодию факирской дудочки уличного индийского заклинателя, на которой под громкие аплодисменты благодарных зрителей, играет близняшка. Она почти победила свой древний страх. Но как девушка визжала, когда её заставили-таки погладить этого скользкого гада! Иногда он любит висеть на спинке кресла, слегка опираясь на плечи сидящего в нем хозяина. Избранный почесывает его пальцем, выслушивая отчёт о том, что змей сегодня видел или слышал. Ведь он очень многое видит и чувствует, что люди совсем не замечают, или не придают никакого значения. Старосты ворчали, но железный аргумент Поттера, что держать настоящего льва, символ Гриффиндора, в общей гостиной вообще невозможно, подействовал. Прижился, в общем, мерзавец. Ну, нельзя же, право, обижать такого милого «ужика»? Любой злодей может ни за что бедную неядовитую змейку обидеть. Древнего дамского угодника…