— Гарри, не нагоняй жуть! — Подключилась Джинни. — Надо уметь радоваться каждой минуте, секунде, каждому мигу, что отведён нам всем судьбой. До Лондона ещё несколько часов, и прежде чем мы с тобой по-настоящему расстанемся…

— Раз уж я такая ветреная и плохая девочка, то есть одна безумная идея… — подключилась к разговору Гермиона.

— Что за идея? Ты же всегда абсолютно уверена, что твои идеи, идеи Гермионы Грейнджер всеми воспринимаются только на Ура! — Засмеялся довольный Рон.

— Идея попрощаться друг с другом, так сказать, последний раз открыть кран, перед его долгим… не использованием… — не договорила Грейнджер.

— Хватит уже друг друга стесняться! Подсматривать, это так интересно! А то мы друг друга не видели. И в бассейне, и у Хагрида в хижине, и на опушке одного замечательного Запретного Леса. Я теперь поняла, кстати, почему его называют Запретным. Или пойдём в разные купе? — Произнесла Джинни, оглядывая всех присутствующих.

Гарри улыбнулся, быстро глянув на Гермиону и произнёс — Я, в общем, совсем не против. Последний раз. Но вот Рон…

— А я кто у вас у всех? Арбитр нравственности? Только, чур, местами… партнёрами не меняться. И не ржать. Я сказал не ржать! Вот уроды! — Произнёс Рональд, кивая головой в сторону покатившихся по дивану Гарри и Джинни.

— Я, конечно, могу увеличить купе до размеров хорошей спальни… — неуверенно произнесла Гермиона. — Повесить ширму…

— Хватит нудить и сомневаться, плохая девочка! Тему детей оставим пока на потом! Сейчас самое для нас главное — повторить сам процесс, потренироваться. Чтобы не забыть. А то перерыв, длительное воздержание и всё такое. Война всё-таки будет длинной. — Произнесла возбуждённая до предела Джинни, целуясь с Гарри взасос.

— Так, прервитесь, вы, на одну минуту, сумасшедшие влюблённые накануне длительного перерыва и воздержания! Ай! Рон, пока не лапай меня! — Засмеялась, отбивающаяся от загребущих лап Рона Гермиона. — Мы все кое-что совсем забыли.

Джинни выхватила свою волшебную палочку, дав слегка милому Поттеру лёгкий подзатыльник, чтобы он не закрывал ей обзор. И вместе с отдувающейся Гермионой, которую уже вовсю исследовал страшно возбуждённый Рон, они одновременно выкрикнули заклинания в сторону прозрачной двери в купе — Оглохни! Коллопортус! Затмись! Дуро! Короче, вместо выхода из купе у них получилась гладкая и глухая стена. Можно было приступать к процедуре прощания. К последнему танго накануне Второй Волшебной войны. К яркому и незабываемому вертикально-горизонтальному выражению вертикально-горизонтального безумного желания. Или ещё как, акробатические этюды тоже не воспрещались. Только вот граница приличия между двумя парочками посередине купе оставалась Священной! Смотри, подсматривай, смейся, прикалывайся и слегка комментируй, да, но не трогай!

Нет, одежда никуда не летела, она на них просто исчезла. Покрытие мягких сидений в купе слегка трансформировалось в нечто более удобное и покрытое чехлом из нежного белого шёлка. Несколько небольших подушек для требовательной дамы, и её попки, и особенно — крестца…

Они занимаются любовью. Нежно, талантливо, не спеша. Две парочки, напротив друг друга. И вот что интересно! Не слышно дурацких шуточек и подколок. Нет, конечно, иногда тот, кто сверху, да и тот, кто снизу, из-под полу прикрытых глаз, находит возможность посмотреть за достижениями парочки напротив. Иногда их взгляды, взгляды тех, кто снизу и взгляды тех, кто сверху, мило пересекаются, но они не ржут как придурки, а просто слегка и очень нежно и тактично друг другу улыбаются. Очень красивая картина, когда ты занимаешься любовью со своей возлюбленной, а твои лучшие друзья, нет, скажем более честно, больше чем друзья, занимаются напротив тем же самым. Нет глупого хохота и мерзких комментариев. Иногда Джинни очень тактично и мягко своей нежной, может быть чуть-чуть вспотевшей ладошкой, слегка отводит в сторону за нижнюю челюсть, явно засмотревшегося на красиво двигающуюся верхом на Роне Гермиону. И Гарри, когда он сверху на Джинни, нежно закрывает ей глаза ладошкой, когда замечает неподдельный интерес девушки под ним к новому замысловатому акробатическому этюду, что бессовестный и бессердечный Рон агрессивно отрабатывает на бедной Гермионе.

Нет, они не координируют свои оргазмы, просто каждая парочка идёт по своей программе. Но, правда, будем честными до конца, это так интересно и забавно, посмотреть — подсмотреть, как кончает Гермиона, как она кричит и бьётся в конвульсиях страсти, как рычит от удовольствия на ней сверху Рон. Даже то, как бедная девочка, соскользнув с оружия Рональда, мило улыбнувшись парочке напротив, показав им язык, изящно использует большую гигиеническую, ароматическую салфетку. И вот расплата. Завершившие чуть раньше свои игры и начавшие перерыв Уизли, с интересом смотрят, как к черте невозврата приближаются Поттеры. Какие милые глупости Гарри шепчет стонущей Джиневре, и Уизли, с трудом удерживаясь от подсказок и гнусных комментариев, тихо ржут напротив. Но как музыкально кричит рыженькая, и как рычит — скрипит зубами Поттер, дергаясь в конвульсиях на младшей сестрёнке Рона! Само ощущение того, что на тебя смотрят, после того как они научились справляться со смущением, с робостью, они начинают даже находить некоторое пикантное удовольствие в этой прекрасной вуйеристической картине. Когда на тебя и твою возлюбленную смотрят лучшие, почти что интимные друзья, а у вас обоих всё получается очень красиво и замечательно. С чувством и фантазией!

Они полулежат на двух диванчиках. Девушки заключены в объятия Рона и Гарри, нежно сжимающих их не только руками, но и бёдрами. Глазки у девчонок полу прикрыты. Слегка вздымается грудь. У обеих, кстати, одного, наверное, второго размера, и изящной, упругой и красивой высокой девичьей формы. Только вот кожа, да, она гладкая и бархатистая у двух ведьм. Но у Гермионы она чуть более загорелая, а у Джинни чуть-чуть светлее, и изящная россыпь таких милых, что надо присматриваться почти в упор, еле заметных веснушек. Если уж присматриваться совсем близко, то виден каждый нежный пушковый волосок на предплечьях и других интересных для изучения местах. А какая нежная, гладкая и ароматная на вкус кожа на внутренней поверхности бёдер! Ну, мы не станем подробно описывать заповедные грядки, с соответствующим цветом волос. Тем более что там, на спутанной интимной стрижке, сейчас явно имеются обычные следы недавних обычных посетителей этих желанных и заповедных мест. Каким великолепными цветными переливающимися татуировками украшены тела девушек! Новые варианты кельтских орнаментов на спинках с переходом на попки. Появились интересные татушки и на более интимных местах. Вариации из имён их мальчиков, в завитушках или в жёстких готических тонах. Несколько изящных золотых браслетов на запястьях и плечах — а ля раба Волшебной Любви. Девушки громко смеются, но вяло отбиваются от мальчиков, по типу — не слишком ли я быстро бегу? А мальчики настойчиво, явно с неподдельным искренним исследовательским интересом первооткрывателей, продолжающих изучать своих подружек своими шаловливыми ручками. Капельки пота на теле, но особенно пикантно смотрится лёгкая испарина на верхней, такой чувственной губке. Той губке, где совсем немного пушковых волос, что под изящным, слегка сопящим от полученного сейчас удовольствия носиком. Они красиво отдыхают, и во время нежного перерыва завязывается непринуждённый, пикантный разговор.

— Джинни, я вот что подумала… — начала говорить первой Гермиона. — Когда ты хлопнула в ладошки. Ну, тогда, когда сработал сигнал от Гарри три семёрки на монете. И когда появился Кикимер, он назвал тебя госпожой…

— Хочешь, я опять в ладошки громко хлопну? — Засмеялась довольная Джиневра.

— Мой домовик назвал Джинни госпожой? — Удивился Гарри.

— Нет, спасибо Джинни. В ладошки не хлопай. Похлопай лучше Гарри по бёдрам. Я слегка не одета, для быстрого свидания с эльфом. Я прочитала в библиотеке Хогвартса всё что можно об истории эльфийского рабства. Всё, что можно о домовиках, но ничего подобного не встречала…