— Я… простите меня… — прошептал еще тише Рональд.

— Может быть, девочки завтра проверят и Лаванду? — попытался мило пошутить Гарри.

— Ничего не было! — Сразу же огрызнулся Рон. — Ничего… почти…

— Хорошо — хорошо, почти, это уже хорошо, — примирительно ответил ему Гарри, — ладно Рон, кончай нудить, мы немного поплавали, ты же знаешь, что там бассейн размером со штрафную площадку для квиддича. Ты со мной идти туда накануне ночью отказался. Что, Лаванда последние силы забрала? Мы просто немного поплавали, поныряли, подурачились. Как и летом в прудике в милой «Норе». Ну, хорошо, целовались, обнимались, да, это было. Кстати, в Хогвартсе явно не хватает закрытого зимнего плавательного бассейна. Без зимнего аквапарка, конечно же, можно обойтись, но я думаю, маги и ведьмы должны как следует уметь плавать. Спрошу об этом у Дамблдора…

— Ладно вам, бассейн, конечно же, появиться. Но нам всем надо поговорить не о водных процедурах. — Присоединилась молчавшая некоторое время Гермиона. — Итак, как самая старшая из всех здесь присутствующих и, по-видимому, как самая умная, я с вашего позволения начну, к сути проблемы, — начала свою речь Гермиона. — Так как уже очень поздно, времени мало, постараюсь говорить кратко и точно. Гарри любит Джинни, а она любит его, это ясно как день. Надеюсь, что ревнивый братец также относиться и ко мне. Судя по буйству в баре, на глазах прекрасной Лав-Лав…

— Я не ревнивый братец, и не надо делать из меня монстра! — огрызнулся Рон, — я просто хочу, чтобы моя сестра не стала предметом насмешек и острот всего факультета и всей школы, когда очередной раз, с пугающей регулярностью поменяет очередного парня. Как себе представлю картинку — Главный приз Хогвартса! Избранный! Достается… Джиневре Молли Уизли! Ура! Салют! Мило…

— Рон… я сама решу, что и как мне делать… — тихо сказала Джинни.

— Рон, — продолжил мысль Гермионы Гарри, — Джинни очень сильная волшебница, она делает такие вещи, что мы трое не умеем, не все члены Ордена Феникса умеют, я не помню случая, чтобы у Джинни не получилось какое ни будь волшебство. Я, а ведь точно, он посмотрел на Джинни, — ты ведь создала телесного патронуса с первого раза, да еще какого — конь, если не ошибаюсь, это Буцефал, боевой конь Александра Македонского, великого полководца и мага античного мира! — Джинни, скажи, милая, что ты представила, когда впервые создала его в Выручай — комнате? Ты как-то не ответила на этот вопрос… прошлым летом, сказала, что не готова…

— Я всегда представляла один и тот же момент, когда ты спасал меня в Тайной комнате, когда я пришла в себя, а мой герой обнимает меня и кричит: Джинни не умирай! Только не умирай! — и Джинни впервые пустила две маленькие слезинки в присутствии Рона и Гермионы.

— Да, особенно, когда представляла себя обнимающейся с Майклом Корнером и нынешним воздыхателем Дином Томасом! — Явно съехидничал Рональд.

— Рон! — ты сейчас получишь полную порцию веселых желтых канареек, — резко сказала Гермиона, — и быстрых шустрых летучих мышек в комплекте, — добавила Джинни.

Впервые за время разговора Гарри улыбнулся, и напряжение, висевшее в воздухе, стало таять.

— Рон, не ты ли говорил, уж пусть лучше Гарри, чем Майкл, или… — продолжила тихо Джинни.

— Так, я даю Гарри и Джинни свое благословение, но целоваться и обжиматься только в комнате, в ванной, — торжественно произнес улыбнувшийся Рон. — В скафандрах для глубоководных погружений.

— Спасибо Рон, как бы мы без твоего благословления обошлись, — съязвила хитро улыбающаяся сестренка Джинни.

— Ну, вы там особо не зарывайтесь, — притворно нахмурившись, пробурчал в ответ Рон. — И обжиматься, и целоваться на глазах у всего факультета, напоминаю, пожалуй, не стоит, — подал примирительно свой голос брат.

— Рон! Мир! — сказал Гарри, встал и протянул руку другу. Рон поднялся, крепко пожал руку Гарри и вдруг от избытка нахлынувших чувств юноши крепко обнялись. Гермиона и Джинни со слезами на глазах вскочили со своих мест, обнялись и поцеловались. Когда в объятиях сплелись уже четверо, Гарри произнес, — теперь четверо, да, до самого конца? — Три твердых Да! — стали ему ответом.

Когда все немного успокоились и расселись на свои места, Джинни предложила идею: — Я считаю, что сейчас всё немного запуталось. Я пока встречаюсь с Дином, мы никак не расстанемся. Я не могу его просто грубо бросить. Это жестоко. Неправильно! А Рон и Лаванда по-прежнему липнут, друг к другу, как пара угрей и продолжают обтирать все углы в замке. — Не обращая внимания на громкое сопение Рона, она продолжила. — Есть одна светлая идея. Надо скрыть от всех наши отношения. Пусть… ну, Гарри встречается для всех с Гермионой, а мы с Роном пока, никуда не спеша, решим свои проблемы. Не будем, как говорит Гарри, пришпоривать обстоятельства. Не будем спешить. Пусть все идёт, как идёт. Ну, ведь мы любим, и полностью доверяем друг другу. Ведь так? Или нет?

Гарри внимательно посмотрел на Гермиону, она немного покраснела. Не поторопилась ли Джинни со своей светлой идеей? Не пришпорила ли именно она немного обстоятельства. Ведь, если хорошо подумать и всё вспомнить, проанализировать, Гермиона и Рон никогда не целовались, да что там, никогда не встречались одни. Кроме намёков, обрывков фраз, милых вспышек ревности Рона, когда Гарри хоть как-то обращался к Гермионе или как-то удостаивался её похвалы или просто замечаний, проявления эмоций, простой красивой улыбки. О Мерлин! Как же я забыл о том, что на самом деле связывает этих двух девушек! Они это обсуждали! И не один раз! Гермиона явно уже давно призналась Джинни, что она искренне любит это ревнивое и немного брутальное чудовище. Милого Рона…

Избранный перевел свой взгляд на друга. Рональд глубоко дышал, стараясь не смотреть на друзей. Он уставился в носки своих тапок и явно не спешил что-либо ответить. Но тут Джинни, явно вошедшая в роль успешной и опытной свахи, четко заявила: — Я, может быть, вам всем покажусь немного навязчивой, но что тянуть, или лукавить. Рон! Гермиона! Вы любите друг друга! Хватит оглядываться на Избранного! Любите друг друга. Уже можно…

Джинни и Гарри одновременно поднялись с дивана. — Нам, пожалуй, уже пора переодеться, а то купальники… ну, и следующий раз наденем гидрокостюмы, обещаем… — искренне засмеялся довольный Гарри. — Не задерживайтесь и не безобразничайте, долго. Спокойной ночи…

Они стали подниматься по винтовой лестнице. Сделав несколько шагов по ступенькам, Джинни и Гарри остановились, крепко и чувственно поцеловались, но, не удержавшись от искушения, всё-таки обернулись. И тогда они увидели, как Рон и Гермиона уже сидели рядом, очень близко, девушка положила свою голову на плечо друга, а он явно извиняясь, что-то ей очень тихо шептал.

Гарри улыбнулся, но тут он почувствовал, как Джинни решительно толкнула его к стене и резко распахнула на нём полы халата. Не успел он обрести опору, схватившись за стенку лестничного спирального пролёта, как плавки, которые он так никогда и не увидел, как они вообще выглядят, исчезли. Джиневра быстро встала на колени, обхватив его бедра руками, и решительно захватила своими пухлыми губами в плен его боевого товарища, который ничего не подозревая, на удивление тоже очень живо интересовался подробностями разговора Гермионы и Рона. Сама опасность создавшейся ситуации, а вдруг кто-то выйдет из спальни и увидит их, подстегивало, обостряло чувство, просто объединяло мощное чувство страшного и сладостного вожделения, и опасности. Пришлось терпеть, скрипя зубами, так как лишний шум любовной борьбы мог привлечь внимание уже целовавшихся на его глазах друзей, пока пиявка Джинни, которой очень явно нравилось это делать, не добьется результата. Оставалось, только отпустив одну руку от опоры гладить Джиневру по щечкам и шейке, теребить изящные ушки, перебирать её длинные рыжие волосы. Через минут пять, особо не затягивая процесс, они добились результата. Искусав свои губы в кровь, чтобы не зарычать или закричать от удовольствия, опустошенный Поттер слился в прощальном поцелуе с Уизли, получил лёгкий шлепок по голой заднице, и они на цыпочках тихо прошмыгнули в свои спальни.