Я молча жевала губы: кто бы мог подумать, что такие большие и сильные орки могут оказаться настолько чувствительными, ну по крайней мере, по отношению друг к другу. Видя мое небольшое замешательство, Шармад не стал ничего комментировать, просто продолжив свой монолог:
- Как-то давно, по неизвестной причине, наш племенной шаман посоветовал ярлу Шииниду отдать своего младшего сына во имя великих целей магу и исследователю Лукасу Шимаре. С ним никто не стал тогда спорить, хотя сердце ярла разрывалось на части, но авторитет шамана, как всегда, перевесил. Его духи, с которыми он постоянно общался, сказали, что это изменит судьбу всех степных орков.
Что же это делается: я ведь наивно полагала, что это только мне приписали в предки сумасшедшего родственника. А все гораздо прозаичнее: дело в самом мире, здесь психов просто поставили на поток.
- Ну и как? – исключительно в рамках научной ценности поинтересовалась я, - судьба-то изменилась?
- Ты не поверишь, но кардинально, - орк обнажил длинные, явно выпирающие клыки и чуть сузил раскосые светло-карие глаза, - с теми дивидендами и протекцией, что маг выдал за сына ярла, совсем не удивительно, что сегодня мы служим верой и правдой одной из сильнейших корон. Своих земель, которые, вы люди ассоциируете с Родиной, у нас нет. В этом отношении мы предпочитаем быть свободными.
Немного подумав, я была вынуждена согласиться с Шармадом: уверенность в завтрашнем дне действительно неплоха награда.
- Все замечательно, но ты ведь не зря сделал акцент, что орки чувствуют родственную связь? И дело совсем не в ваших шаманах.
- Сообразила, - хмыкнул Шармад скорее с удовольствием, чем с удивлением, - я уж думал и это пропустить. Так вот, Тарантес, это тот, о ком ты спрашивала, был младшим сыном моего дедушки в четвертом поколении.
Я почему-то думала, что лимит потрясений для меня на это день закончился еще утром, в кабинете ректора, поэтому к такому оказалась не готова. А орк, воспользовавшись моей секундной заминкой, тут же провел очень болезненный захват:
- Не поверишь, но очень сложно смотреть на тебя, на себя и искать родственные связи, - пытаясь выбраться из железных рук орка, пропыхтела я тому прямо в хищно вытянувшееся ухо.
Вообще у орков уши были чуть больше, чем человеческие и так забавно топорщились, что напоминали овчарок. Монстр с роскошной бронзовой кожей, по мягкости и шелковистости уступающий разве только новорожденному, не стал сразу освобождать меня и весело отозвался в ответ:
- Хочешь сказать, что может быть между чудовищем и красавицей?
Я, наконец, кое-как сумела выпрямиться и с достоинством поправила:
- Против красавицы ничего не имею, но до монстра ты немного не дотягиваешь. У вас, орков, какая-то своя, немного дикая, стихийная красота, хотя в первую встречу ты меня немного напугал, не скрою. Но ты прав, так сразу принять новую информацию я пока не могу.
- Да не принимай, от твоего отношения все равно ничего не измениться. Но, честно говоря, я тебе немного завидую, - чуть помолчав, мужчина некоторое время собирался с мыслями и произнес:
- Ты не понимаешь, что такое ощущать своего родственника, даже очень дальнего, в котором едва соберется горстка твоей крови. Это постоянная, ничем не прерывающаяся эмпатическая связь. Хотя я должен быть доволен, что чувствую тебя не явно, а отголоском.
- Ничем? – тут же усомнилась я, - даже смертью?
Орк устало прикрыл глаза, наверное, мои вопросы казались ему бестактными, но меня и правда, это очень заинтересовало. Не каждый день у меня появляются родственники из других миров.
- Мы чувствуем даже ушедших на покой родственников, но, конечно, не так остро, как живых.
Для простого обывателя все это звучало немного жутковато, и я против воли передернулась. Шармад видел мое отношение к этой теме, но неумолимо продолжил:
- Увидев тебя на испытаниях первый раз, я чуть с ума не сошел, не понимая, что со мной происходит и только потом узнал твою историю от ректора, когда сам подошел к нему обсудить твою персону. Как только прозвучало имя Лукоса, у меня в голове тут же все встало на свои места и это успокоило.
- Ты лучше скажи, насколько сильно ты меня чувствуешь? Потому что все это звучит странно, поскольку если во мне есть эта кровь, то я хоть что-то должна чувствовать. Но этого нет!
Орк оглядел усердно занимающихся в сторонке курсантов и вернулся к беседе уже с несколько скучающим, равнодушным видом.
- Ты и не должна меня чувствовать, подобные связи доступны только мужчинам. Женщины у нас занимают более выгодные позиции, им ни к чему испытывать эмоциональные муки. Хотя, конечно, я чувствую тебя намного глуше, чем своих родных братьев, можно сказать скорее предугадываю.
Заинтересовавшись, я подалась вперед:
- Это как?
Шармад закатил глаза и прорычал:
- Очень просто, сейчас ты голодна, хочешь в ванну, еще беспокоит боль в сухожилии правой руки и сильно злит, что Самаэль даже не смотрит в твою сторону. Про небольшую зависть к Ядвиге, которая с детства воспитывалась как будущий воин, но попала на другой факультет, я даже говорить не буду.
Да уже сказал, что тут еще можно было добавить? Я отчаянно покраснела, но отнюдь не от того, что Шармад чувствует мою боль или недовольство на Самаэля, а от того, что интимное чувство голода и зависти, которую я давила всеми силами, стало очевидно постороннему. Да не просто постороннему, а здоровому, сильному орку, который стоял напротив меня и так недвусмысленно скалился, что хотелось хорошенько двинуть ему.
Шармад тут же протестующе поднял раскрытые ладони:
- Да шучу я, шучу. Просто хотел, чтобы ты поняла, что я чувствую любые твои изменения на достаточно приличном расстоянии, хоть и не явно.
Все это время мне никак не давала покоя одна зудящая мысль и наконец, решившись на нее, я выпалила:
- Когда мы с Самаэлем стояли на мосту, ты вдруг разозлился. Почему?
- Я беспокоился, - качнул головой орк, - я ведь хорошо знаю, что именно представляют собой синигами. Мне показалось, что он посадит тебя на свою энергетику и будет доить, когда ему понадобятся дополнительные силы. Ты просто еще не видела итоговый результат их развлечений.
Я вспомнила бледную, упавшую на землю Лисавету и ее супруга, даже не попытавшегося поднять ее, и передернулась еще раз. Даже думать не хочу, что там за итог такой, мне вполне достаточно было видеть выражение ее лица, а там, как говорится, краше в гроб кладут!
Казалось, Шармад понял, о чем я сейчас думают, мягко взял меня за руки и проговорил тихо, чтобы никто не слышал:
- Забудь о моем брате и Самаэле, помни только то, что я хочу помочь тебе. Не потому, что мне что-то от тебя нужно, моя кровь тянется к тебе, и если я отрекусь от этого зова, то начну медленно сходить с ума. Мне важно понимать, что с тобой все хорошо и пообещай мне, что, если тебе понадобиться плечо, ты сама обратишься ко мне.
Никаких родственных чувств к орку я не испытывала, хотя, конечно, как любой нормальный человек после подобных признаний ощутила себя в чем-то ему обязанной. Ненавижу это чувство, но здесь ничего нельзя было поделать. Я не могу просто так перешагнуть через того, кто искренне сопереживает мне и хочет помочь.
Это не было эгоизмом с его стороны: хотя в первую очередь он будет стараться удовлетворить свою потребность не чувствовать происходящих со мной негативных моментов, ведь не может же он и правда привязаться ко мне за несколько прошедших дней. Для меня родной человек это не просто набор ощущений. Не хочу воспринимать привязанность орка, как химическую необходимость в родовой связи, когда он совершенно не знает лично меня. Кровь — это конечно неплохо для начала, но на порядок душа важнее.
Натянув улыбку, как мне показалось вполне искреннюю, я отрицательно качнула головой и даже отступила назад, демонстрируя серьезность своих намерений.
- Шармад, я безусловно рада, что ты рассказал мне про кровную связь, сама бы я еще долго искала что-то подобное по библиотекам… Но нельзя быть связанными, только из-за того, что так распорядились родители, кого и когда родить. Да, важно быть близким со своей семьей, но я появилась на свет против желания матери.