— Завидую его одержимости любимым делом, — оставалось лишь заключить Саманте.

— У вас нет такого? — незамедлительно поинтересовался мужчина, склонившись над ней, как для задушевной беседы.

— Ну… не совсем, — прикусив губу, осторожно произнесла девушка.

Не обо всем она могла говорить с незнакомцем. И именно эта, чувствительная для нее тема была предназначена скорее для близкого друга, нежели для первого встречного.

— Но что-то ведь вас воодушевляет? — с доброжелательной улыбкой спросил он.

— Да, покупка новой пары туфель — это то, что может действенно поднять мне настроение, — отшутилась она, и взгляд ее невольно скользнул на новенькие алые босоножки, на них же взглянул и радушный хозяин ресторана.

— О! Понимаю, о чем вы! — воскликнул мужчина. — Кристиан Лубутен — истинный художник своего дела. Он это неоднократно уже доказывал.

— Вы с ним знакомы?! — искренне изумилась Саманта Хардкасл.

— Я жил в Париже на протяжении нескольких лет. И до сих пор мне нередко приходится там бывать, — многозначительно покивал он.

— Но я потрясена тем, что вы с одного взгляда определили имя дизайнера обуви. Как такое возможно?! — выразила она свое недоумение. — Для большинства мужчин это вообще не предмет для разговора.

— Я всегда стараюсь обращать внимание на действительно примечательные вещи, — объявил он совершенно серьезным тоном и снова пристально посмотрел на нее.

Это был взгляд спокойного и уверенного в себе человека. Мужчина нисколько не смутил Саманту своей прямотой. Наоборот, ей уже очень давно не приходилось беседовать с кем-либо так запросто.

— Скажите, а Новый Орлеан всегда так суматошен? — несколько отвлеченно спросила она, кивнув в сторону окон.

— Абсолютно, — ответил он, не задумываясь. — Люди со всего света приезжают сюда именно для того, чтобы приобщиться к этому бесконечному празднику, проникнуться атмосферой карнавальных безумств… Гости этого города порой настолько отдаются царящей вокруг них круговерти, что даже забывают перекусить, — шутливо добавил он, выразительно приподняв темную бровь.

— Нет-нет, это не про меня, — тотчас возразила ему Саманта, поняв иронический намек, и улыбнулась, не потрудившись развить эту тему.

Ее внимание все более приковывалось к негромкой мелодии, что наигрывал старый гитарист. Таррант очень любил джаз, предстоящей весной он намеревался отправиться вместе с Самантой на джазовый фестиваль. Ухудшающееся состояние здоровья никогда не мешало ее супругу строить долгосрочные планы. Он был убежден, что с его верой и силой воли может превозмочь все.

— Только не погружайтесь снова в печаль, — проговорил незнакомец. — Вам необходимо взбодриться. Лучше всего сделать это, танцуя! — объявил он и протянул ей руку, приглашая на танец.

— О, нет… Я не могу, — отрицательно покачала головой девушка. А затем глотнула еще немного шампанского и сделала это нервно, что не могло укрыться от глаз наблюдательного хозяина ресторана.

Саманта не только была вдовой, но и чувствовала себя таковой, не лицемеря. И то, что она была не в траурном крепе и позволила себе такой всплеск алого цвета, так это лишь для того, чтобы не падать духом окончательно, каждое мгновение ощущая свою потерю.

Молодой мужчина сощурил глаза и, ухмыльнувшись, сказал:

— Христианский мир будет потрясен, прослышав, что красивая юная дама в красных туфельках не желает танцевать.

— А вы просто никому ничего не говорите, — попыталась отшутиться она.

— Будьте уверены, об этом узнают все, если вы не согласитесь станцевать со мной хотя бы один танец. Пусть это будет вашей благодарностью за спасение.

— Я еще никогда не танцевала за еду, — невольно рассмеялась Саманта. — Послушать вас, я бродяжка, которую вы пригрели.

— Полагаю, не просто быть бродяжкой на таких-то каблучках, — отозвался молодой человек.

Саманте ничего иного не оставалось, кроме как принять приглашение. Конечно, желание танцевать не стало сильнее, но она давно уже приучила себя к той светскости, которая диктовала приоритет хороших манер над частными обстоятельствами. Во всяком случае, это было куда как проще и правильнее, чем объяснять ему причину отказа.

Он сделал знак старому гитаристу, и тот, прервав свой блюз, начал импровизировать в латинских ритмах. Эти страстные аккорды заставили Саманту вздрогнуть. Мурашки побежали по ее спине, когда партнер положил руку ей на талию. Девушка встала, и они заскользили по сверкающей глади пола.

Конечно же, Саманта не предполагала танцевать с ним сколько-нибудь долго. Но музыка окутала их как дымок, сгустила пространство между ними чувственным туманом. Она бы не придала этому значение, не будь партнер высок, красив и статен. Ее взгляд смущенно соскользнул с его лица и остановился на сильной шее.

Все в нем было основательно, даже отчасти жестко, как, например, очертания скул, подбородка, выдающие человека авторитарного.

Он держал ее крепко, хотя и не без нежности. Саманте казалось, что она чувствует, как разбегается кровь по его жилам. Впрочем, она списала подобную свою восприимчивость на выпитое шампанское.

— В каком танце вы меня ведете? — осведомилась девушка, не смея вновь посмотреть на него.

— А чего бы вам хотелось? Музыка склоняет меня к мамбо.

Разумеется, ее ноги сами двигались в ритме мамбо, изучение которого не прошло для Саманты даром. Она вспоминала на ходу, прилежно переставляя ноги, но такая старательность не умаляла ее грациозности. Саманта внимательно следила также и за тем, чтобы дистанция между ней и ее партнером не сокращалась. Однако все же успела заметить, что от него пахло ароматными специями, как и от той пищи, которой он ее потчевал.

— Мне нравится ваша рубашка, — проговорила Саманта, внимательно разглядывая воротничок.

— Вы не обязаны поддерживать видимость общения. Мне и без того известно, что вы милы. Просто потанцуем, — заметил он.

— С чего вы взяли, что я мила? — прямодушно спросила его Саманта.

— Я читаю в душах людей, — вкрадчивым тоном уверил ее партнер. — Это дар, перешедший мне в наследство от моей бабки. Правда, она предпочитала гадать по чайным листьям, но передала мне тайное знание, как прозревать сердца.

— И что же вы видите? — без особого интереса справилась она.

— Ну, например, выражение лица может рассказать о том, чего не узнаете, просто общаясь с человеком изо дня в день. Каждая складочка, каждый бугорок на теле человека имеет определенное значение и способен о многом поведать.

— Хм… Меня вы этими пространными речами не удивите, — скептически отозвалась Саманта.

— Это только прелюдия, — заверил девушку собеседник, продолжая беззастенчиво всматриваться в ее лицо. — Хотите конкретики — пожалуйста. Взять хотя бы ямочку на вашем подбородке, — интимно прошептал он. — Она указывает на то, что вы человек достаточно эмоциональный. И вообще, ваше лицо более привычно к улыбке, нежели к унынию, об этом говорят очаровательные лучики возле ваших прекрасных глаз, однако в вашей жизни что-то такое произошло, из-за чего вы в печали. Но я догадываюсь, что вы любите делать окружающих вас людей счастливыми.

— Допустим, что так, — сочла нужным согласиться с ним Саманта. — Да мне и другие частенько говорят, что я из тех, кто слишком уж радеет об интересах других, порой даже в ущерб себе.

— Но у вас сильный характер.

— Это вы тоже поняли по моему лицу? — улыбнулась Саманта.

— Да, — кивнул он. — И не только по лицу, а главным образом по тому, как вы ведете себя. Я думаю, по натуре вы весьма щепетильны, чего бы ни коснулись. Разве не так?

Саманта нахмурилась. Она всегда с осторожностью относилась к льстецам.

Быть может, он и прочел все это по ее лицу, поскольку в его словах была правда. Но какова вероятность того, что этот мужчина действительно так прозорлив? Не пытается ли он манипулировать ею самым простым способом, который только существует на свете, — с помощью лести?

Саманта прилагала недюжинные усилия, чтобы повзрослеть и вынести позитивный опыт из ошибок молодости и не самого удачного замужества. Вдовство давало ей такую возможность.