Если шеф явился из-за утерянных папок, так пусть сразу переходит к делу. Поскорее

задает свои вопросы и убирается восвояси, оставив ее наедине с горем. Ради этого и заходить

не стоило!

— А где носит твою соседку? — поинтересовался Норман, по-хозяйски усевшись на

диване и недовольно глядя на Линн.

— Вышла. — О чем Линн уже пожалела. Присутствие третьего лица помогло бы ей

сохранить остатки спокойствия. — Я бы предложила тебе чего-нибудь выпить, но ты ведь

надолго не задержишься. Это не светский визит, не так ли?

— Я не откажусь от виски с содовой.

— В меню только кофе.

Линн решительно вздернула подбородок, во взгляде ее читалась неприкрытая

враждебность.

— Ну что ж, и на том спасибо, — угрюмо произнес он.

Линн исчезла в кухне. Сердце неистово колотилось в груди, каждый нерв был натянут

как струна: еще усилие — и не выдержит.

В мыслях бедняжки царил первозданный хаос. Шеф лично приехал к ней домой, чтобы

обсудить дела! Но ведь проще позвонить по телефону. А еще проще поручить это новой

секретарше, длинноногой блондинке со сногсшибательными внешними данными и

сверхчеловеческим интеллектом!

Но если Норман явился не по работе, тогда зачем? Бросить в грешницу еще камешек-

другой? Окончательно втоптать ее в грязь? Какое в этом удовольствие? Прошло столько

дней... Гнев его давно остыл. Линн варила кофе: руки позорно дрожали, серебряная ложечка

то и дело выскальзывала из пальцев и со звоном падала на стол.

70

Вручив Норману чашку, она проворно отступила к креслу и присела на самый краешек.

— Ты вся дрожишь, — отметил он, демонстрируя завидную наблюдательность.

— Ты застал меня врасплох, — сдержанно отозвалась Линн. — Чему ж тут удивляться?

Тем более после той скандальной перебранки в офисе. — И на одном дыхании продолжила:

— Зачем ты пришел? По работе?

— Нет. Вообще-то новая секретарша справляется с делами куда лучше, чем я ожидал.

— Я рада, — солгала разочарованная Линн.

Не зная, что сказать еще, она осторожно отпила кофе. Норман, как ни странно, тоже

молчал. Во взгляде шефа светилось осуждение, но начинать допрос он не спешил.

— Как твоя новая работа?

— Что?

— Работа, говорю! Как тебе трудится в редакции престижного журнала? Еще не

разочаровалась?

— Нет никакого журнала, если хочешь знать! Я все придумала. — Мысль о том, чтобы

плести новую паутину лжи, спасая остатки достоинства, вдруг показалась ей

отвратительной. — Но ты вряд ли удивишься, учитывая, что в твоих глазах я обманщица и

интриганка!

Линн отвернулась и сосредоточилась на чашке с кофе. Без особого успеха, впрочем.

— Но о Монкфорде ты не солгала!

— Только не начинай все сначала! — в отчаянии воскликнула она.

Нет смысла затевать еще один бессмысленный спор на ту же тему, решила Линн,

острее ощущая собственное бессилие: ей не оправдаться в глазах любимого! Зачем Норман

пришел сюда?

Он отставил чашку и наклонился вперед, упершись локтями о колени. Минуту смотрел

в пол, а когда поднял голову, яростный гнев в серых глазах угас, уступив место упрямству.

Словно у ребенка, которому не дали сладкого пудинга, а причину не объяснили.

— Не могу выбросить эту историю из головы, хоть убей, — удрученно посетовал Он.

— Так и стоит перед глазами картинка: вы с Реймондом в одной постели! Черт подери!

Норман вскочил с места и принялся нервно расхаживать по комнате, засунув руки в

карманы.

При виде столь явной вспышки ревности Линн позлорадствовала. Выходит, хоть что-то

она для шефа значила, если он себя не помнит от бешенства! Это, конечно, не любовь, нет.

Но лучше, чем ничего. Линн улыбнулась краем губ.

— Рад, что тебе смешно! — тут же вознегодовал Норман.

— Мне не смешно. Я просто... ну, подумала...

Она беспомощно пожала плечами, не в состоянии довести мысль до конца. Ей отчаянно

хотелось запомнить Нормана таким, каков он сейчас: лицо в тени, поза вызывающая, взгляд

упрямый и умоляющий одновременно. Ах, если бы удержать эту сцену в памяти так, чтобы

на протяжении последующих лет рассматривать и оценивать ее по кусочкам, анализировать

и обдумывать...

— Как ты могла?

Казалось, Норман не собирался спрашивать, слова слетели с губ сами собой.

— Ты ничего не понимаешь!

— Да неужели? — Он резко остановился, стремительно вернулся к креслу, склонился

над Линн, опершись руками о подлокотники. — Тут и понимать нечего! Двое

познакомились, приглянулись друг другу, занялись любовью. Все проще простого!

Линн молча смотрела прямо перед собой. Ей очень хотелось во всем сознаться, но в

глубине души она знала: исповедь ни к чему хорошему не приведет. Впрочем, Норман и не

стал дожидаться ответа.

— И какого черта ты в нем нашла?

71

— Норман, почему ты злишься? — тихо осведомилась она. — Потому что мысль о нас

с Реймондом раздражает тебя и бесит? Или потому что ты воспринял происшедшее как

предательство? Или потому что задета твоя мужская гордость?

— А это важно? — Он резко выпрямился, взъерошил темные волосы. — Я и не

задавался такими вопросами. Стоит мне представить вас с Реймондом в объятиях друг друга

— и перед глазами багровый туман.

— Ну и зря.

Что за причины мешали ей сказать правду, Линн не помнила. Знала лишь, что

последние несколько дней обернулись для нее сущим адом, так что хуже все равно не будет.

Она набрала в грудь побольше воздуху.

— Я не лгала тебе, говоря, что мы с Реймондом занимались любовью, но всего я тебе

так и не сказала.

Норман наклонился вперед, не сводя с собеседницы взгляда настолько пристального,

что Линн неуютно заерзала в кресле. Если шеф и сейчас ей не поверит, пусть! По крайней

мере, она распрощается с любимым, не чувствуя за собою вины, разорвав липкую сеть

недомолвок и двусмысленностей.

— Реймонд и я были близки много лет назад...

— Что?

— Пожалуйста, дай мне докончить, а потом говори что хочешь и уходи, — попросила

Линн, упорно глядя в пол. — После смерти матери я нанялась к отцу Реймонда и переехала в

Корт-хаус. Монкфорд-старший писал мемуары, ему требовалась секретарша.

— А я-то думал, там не обошлось без молодого мужчины...

— Не обошлось. Я познакомилась с сыном владельца усадьбы где-то месяц спустя

после приезда в Корт-хаус. Я была юна и неопытна. Монкфорд-младший ворвался в мою

жизнь, точно всесокрушающий смерч. — Не в силах усидеть в кресле, Линн вскочила и в

свою очередь принялась расхаживать по гостиной, словно размышляя вслух: — Красавец с

изысканными манерами, остроумный, любезный... Таких я еще не встречала. Ну... и голова у

бедной провинциалки пошла кругом. Я вообразила, что влюблена.

Линн коротко, зло рассмеялась.

— Ты был прав: таких, как Реймонд, следует обходить стороной. Только вот я и не

думала осторожничать. Не заметила предостережения, начертанного огненными буквами на

стене. Да и стены-то толком не разглядела! Поверила, что мы... Что роман наш закончится

звоном свадебных колоколов:

Она замолчала, отвернулась к окну. И так, стоя спиной к Норману, продолжила

исповедь:

— Со временем я сказала Реймонду, что озабочена будущим, и тогда он признался, что

к долгосрочным обязательствам не готов. Воззвал к моему великодушию. Долго извинялся и

каялся. Я так поняла, что безвестная секретарша ему не пара. Я долго себя мучила,

представляла, как Реймонд вздыхает с облегчением, избавившись от навязчивой девицы,

возомнившей о себе невесть что.

В голосе Линн не звучало горечи: она просто констатировала досадный факт.

— Продолжай, — тихо попросил Норман.

Что отражалось на его лице? Сочувствие? Жалость? Самодовольное удовлетворение