- Ты ведь можешь все изменить одним движением руки. Для Тебя это так просто! – голубь захлопал крыльями.

- Да, могу. Я могу взять твою пару, забрать его ребенка, отправить их в заброшенную маленькую церковь со священником, или на необитаемый остров, чтобы ничто не мешало их счастью. Да, эти двое созданы друг для друга, но поймут ли они, что это счастье? Чтобы различать свет, нужно уметь видеть тьму. Ты не хуже меня это знаешь. И потом, когда накрываешь росток стаканом от ветра, он переживет эту бурю и вырастет, но что будет потом, когда не будет стакана и руки, которая его укроет?

- И все же они лишь дети.

- Дети?! - неожиданно с болью в голосе переспросил мужчина. – Посмотри, что делают мои дети! Они убивают и насилуют, сеят смерть и раздор, уничтожают то, что я создал, потратив целую неделю своего времени! А потом обвиняют в этом меня. Проклинаю тебя, Господи! – передразнил он. - А ведь все что происходит в их жизни – происходит по следу их собственной кармы ! Я почти никогда не вмешиваюсь, никогда. Я-то как-раз не имею выбора, я подчиняюсь законам, которые создал сам.

- И все же - это дети. - слова медленно затихали в воздухе, словно растворяясь в вишневом дыме.

Мужчина сидел за столом, не шевелясь, положив ноги на соседний стул. Выпустив еще одно колечко, которое меделенно расплылось в воздухе, он произнес:

- Иногда меня удивляет их прозорливость, а иногда добивает глупость. Вот твоя умудрилась найти ответ между мирами, а чайку от голубя отличить не смогла.

- Я бы и сам себя не отличил! Настоящий шторм поднялся. Твоя работа кстати?

Ветер взметнул белые занавески, словно паруса и они повисли, зацепившись за герань на подоконнике. Распахнутые ставни чуть покачнулись, несмотря на маленькие крючки, которые их держали.

- Сказано же было - я не вмешиваюсь. Другие провинились, надо было парочку забрать, еще паре пригрозить, ну и так далее, обычная рутина, это не интерессно. Скажи мне лучше вот, что: ты и в самом деле думаешь, что они готовы? Ты в это веришь?

-Да. – уверенно ответил голос. - Я в это верю каждый раз, когда спускаюсь к ним, чего бы это мне не стоило.

- Сколько ты с ними уже мучаешься? – наморщил лоб мужчина.- Уже наверное шесть-семь покалений, так?

-Где-то около того.

-М-да. – скептически протянул он, подняв брови, ясно давая понять, что именно обо всем этом думает. - Как говорят люди: слов нет, остались одни выражения.

- Иногда у меня создается ощущение, что Ты плохо их знаешь. Они падают и поднимаюся, прячут истину на дне глаз, а души за бронированными дверями. – голос помолчал и продолжил. – Люди влюбляются и умирают за секунды, слишком торопясь жить. Они могут выпить стакан воды и через пять минут почувствовать жажду. За пять минут до звонка - выключить телефон. За пять минут до встречи - выйти из дома. За пять минут до обеда –позавтракать.

- За пять минут до самого важного разговора в жизни, - подхватил мужчина. – Заснуть. Укутаться в теплый плед и заснуть! И улыбнуться во сне. За пять минут до крещения отказаться от веры. За пять минут до самоубийства - умереть от инфаркта, а за пять минут до инфаркта почувствовать жизнь, её вкус, захотеть остаться. Остаться, что бы укутываясь по вечерам в теплый плед - мирно засыпать и улыбаться во сне. Дети? Да ты прав, они всего лишь дети…

- Они учаться на своих ошибках.

- Вот в том то и дело, что нет. – перебил мучжина и вытряхнул пепел из трубки в большую медную пепельницу.

-Ты слишком много от них хочешь.

Мужчина спокойно посмотрел на голубя:

-Ну, так я все-таки отец. А родители всегда хотят лучшего для своих детей. Я действительно люблю их: глупых и умных, взрослых и маленьких, красивых и уродливых. Детей не выбирают, их просто любят и воспитывают.

- Тогда помоги им, Ты же знаешь - они не выживут друг без друга!

- Если поймут – сами со всем разберуться. Да и не могу же я всем помогать. Для этого есть хранители, и то, как ты понимаешь в разумных пределах. – покачал он головой. - Дай им немного свободы и прекрати следить за каждым шагом.

- Я слежу так только за последними воплощениями, - тихо возразил собеседник.- Потому что думаю, что в этот раз они справяться.

- Блажен, кто верует. Справяться , говоришь? Смотри, что было в ее голове год назад. Тебе напомнить?

Мужчина протянул руку над столом ладонью вверх, и в тишине, нарушаемой только негромким стуком ставень, вдруг зазвучал наполненный мукой женский голос:

- Смотрю в окно твоими глазами, суицидальным взглядом…Четко представляю, чего не хватает на этой площадке внизу. Очерченного мелом силуэта на асфальте, белые линии ,отображающие чьё-то тело в причудливой позе. Что тебе больше нравиться, Бог: венки или маленькие засушенные цветочки , а может, просто клочки бумаги, чьи-то вопли или, размытыми от дождя и времени, рисунки?! Почему? – в голосе послышались слезы. - Кто-то вернет то, что забрал, кто-то унесет то ,что даровал. Кто-то останется, кто-то вслед плюнет, кто-то улыбнется , а у другого рот искривится в улыбке .Чьи-то глаза застынут от безысходности. Большинство всё же не заметят, а те ,кто заметят, изо всех сил будут стараться забыть или забить в себе то, однажды увиденное. У одного хватит сил и он признается себе, хотя бы себе… Другой будет беззвучно расправлять свои сгнившие крылья в помутневшей ночи и шептать. И шепот его будет будить всех вокруг: ” Господи, прости, Господи, прости…”

Голос становился все тише и скоро пропал совсем. Мужчина достал из кармана джинс серебрянную табакерку и неторопливо начал набивать трубку во второй раз. Его собеседник снова заговорил:

- Ты знаешь, что я не имею права читать мысли, но право видеть души Ты мне оставил…

- Да и что ты хочешь этим сказать?

- Она никогда не отказывалась от веры.

- Я знаю. – голос у мужчины потеплел. -Даже, когда по ее мнению, хуже быть не могло, когда она отказывалась говорить со мной, когда дулась, и когда страдала по-настоящему, я все равно слышал ее голос и горжусь ею.

- Тогда почему Ты в нее не веришь?

- Кто тебе сказал такую глупость? Время покажет, я просто думаю, что она еще не готова, вот и все. Момент не подошел, хоть ты и уверен в обратном.

- Тогда, может, хватит ее испытывать?

- Ну это уже не тебе решать. И потом, я никогда не даю больше, чем человек может выдержать. Мой сын смог… - он помолчал, и по лицу словно пробежала тень. – И она тоже справиться.

- Твой сын. – слова были повторены с той же интонацией. - Иногда мне и правда кажется, что у Тебя нет сердца.

- Так было нужно… Я чувствовал каждый гвоздь, который впивался в его тело. Каждый терновый шип, терзающий кожу. Не суди ни их, ни меня.

- Никого я не сужу. Я ведь не имею права. – послышался горький голос. - Я не тень и не свет, всего лишь хамелеон.

- У тебя тоже был выбор. То, что т вое прошлое всегда будет с тобой - всего лишь результат твоих деяний.

- Ты, - голос запнулся, - Ты никогда не простишь меня?

Мужчина не торопился с ответом. Он убрал ноги со стула, встал, подошел к печи, выложенной керамической плиткой, достал большими щипцами оттуда уголек, раскурил трубку и лишь после всего произнес:

- Не мое прощение тебе нужно. Я и так люблю тебя, ты ведь тоже мой сын, и давно простил, - ты знаешь.

- …

- И тут тоже нужно время. – мужчина снова выпустил кольцо сизого дыма. - Много времени, быть может, но когда нибудь, ты снова обретешь то, что так глупо потерял.

- Но я не мог иначе!

- Мог, сын, мог. Но разве в этом теперь дело? Бери пример с Дари. Думаешь ей нравится жить, покровительствуя тем, кого раньше даже не замечала? Нет, но за все ошибки нужно уметь отвечать.

- Тогда обьясни.

- Обьяснить что? Что черное- это черное, а белое – белое? Ты просто не хочешь принять, а понимать , ты все понимаешь. Однажды... – он загадочно улыбнулся. - Слушай свое сердце.

Мужчина подошел к окну и мечтательно облокотился на подоконник: