- Не мог же я пропустить твой день рождения.

Как он добрался, на каких собаках? Для меня так и осталсь тайной. Сумашесшедствие молодости, нежность до слез и бесконечная любовь… вот что было между нами.

Когда мы были не вместе,то звонили постоянно друг другу из дома, а то и из ближайшего телефона-автомата, передавали записки с друзьями, ночами сидели за компьютерами в сети Интернета, чувствуя как клавиатура хранит тепло наших рук.

Сколько раз потом я перечитывала письма, которые мы десятками посылали друг другу по электронной почте, даже после того как решили расстаться. Причину, по которой нам пришлось это сделать, мой сон очень четко и ясно передавал. Вообщем и целом, эти сны рассказали нашу историю, только сменив декорации. Будущее перестало существовать, когда мать его ребенка поставила ультиматум, а я и так понимала, что выбора нет. Малышка не виновата в ошибках родителей, иначе и быть не могло, я все знала с самого начала.

Разлука разорвала душу пополам и мне, и ему. Мы пытались забыть друг друга, но возможно ли это – забыть любовь?

Поначалу казалось немыслимым, я до изнеможения тренировалась, падая от усталости, но спорт не помогал, тогда я стала бродить по разным городам, ночным клубам и мужчинам, равно как и он. Но только лишь становилось немного легче, как судьба словно нарочно сталкивала нас вместе, и снова мы не выпускали друг друга из обьятий, снова слезы и обещания, снова он повторял, что не может жить без меня и снова я верила, что это правда, падая в омут с головой.

Невыносимо было знать, что он с ней, невыносимо делить с другой самое дорогое, невыносимо было видеть его больные глаза. И в один прекрасный день я поняла, что больше не выдержу и купила билет на самолет. Обстоятельства моего отьезда были примерно следующими: пролитое в последний момент кофе на футболку, в которой я собиралась лететь, никак не закрывающиеся сумки, роза, которую как-то нужно было провезти через таможню, похоронные лица семейства и одна единственная подруга в качестве секретаря с бутылкой пива в одной руке, намыленной тарелкой в другой и телефонной трубкой в зубах. Уже взбешенная непрекращающимися звонками Женька, никак не могла домыть несчастную тарелку и милейшим голосом обьясняла всем вместе и каждому в отдельности, что я куда-то вышла и вот-вот вернусь, не беря в расчет то, что до самолета оставалось несколько часов и я просто обязана была быть дома. Я же устало глядела в одну точку, кажется это было окно, с остервенением пытаясь втолковать родне, что без розы вообще никуда не поеду. Папа многозначительно повертел пальцем у виска и успокоенно произнес:

- Ну слава Богу. А то я перестал узнавать свою дочь: собранная, трезвая, целый день дома, никаких глупостей. Явно что-то не в порядке, а этот идиотизм с розой все ставит на свои места. Ладно, присядем на дорожку.

Все вышли, только я замерла на пороге, последний раз окидывая взглядом теперь уже бывшее жилище, как в очередной раз за сегодня зазвонил телефон. Не зная зачем, я сняла трубку:

- Во сколько?! – не здороваясь, срывающимся голосом почти что крикнул мне в ухо Антон.

Мне показалось, что сердце у меня остановилось.

- Откуда ты знаешь, что я уезжаю? – слабым тоном поинтересовалась я.

- Добрые люди подсказали. – как-то совсем невесело усмехнулся мой любимый. – Так во сколько? Я хочу тебя проводить…

- Нет! - испуганно перебила я, - Даже не вздумай появиться в аэропорту, -и умоляюще затараторила. – Ты ведь знаешь, я не смогу уехать тогда. Не надо, пожалуйста, я тебя очень прошу. Я люблю тебя больше всего на свете, но видеть больше не могу, пойми ты это.

Он помолчал.

- Я постоянно думаю о тебе, мелкая.

У меня защипало в глазах:

- Не надо, не начинай снова, я не могу больше. Все давно решено, ты просто пожелай мне счастливого пути, солнце мое.

- Я в тебя верю.

Телефонная трубка впилась в ухо.

- Правда, веришь?

- Правда, всегда верил. - я почти физически чувствовала, как ему сейчас тяжело. В тот момент у нас было одно сердце на двоих, и оно разрывалось от боли. - Когда ты вернешься?

- …

- Когда?!

Где только слова нашла ответить – не знаю. Язык не поворачивался, но все таки пришлось:

- Я не вернусь, мальчик мой. Мы не можем быть вместе, и ты лучше меня это знаешь.

- Facking life, да почему же все так?! - безжизненно выругался он, - Люблю тебя, мелкая, люблю.

- И я тебя…- я уронила трубку на рычаг и без сил опустилась в кресло.

Господи Боже, дай мне силы - взмолилась я и вцепилась в подушку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Стиснув зубы и унимая дрожь в руках, я попыталась не впадать в истерику. Двери распахнулись, и в комнату влетела Женька:

- Твоя родня сейчас тебя багажом отправит, - начала она и осеклась. Ей хватило одного взгляда, чтобы все понять. – Ты опять ему звонила?! Нет, ну на пять минут оставить нельзя, как маленькая, честное слово… - запричитала она.

Я только беспомощно смотрела на нее, глотая слезы:

- Жень… Что мне делать?

Она решительно подошла ко мне, отняла подушку, взяла за плечи и хорошенько встряхнула:

- Слышать ничего не хочу. Даже не взумай снова попасться на его удочку. Каждый раз он появляется , когда все налаживается. Да что это такое? Бедный мальчик проживет как-нибудь без тебя! Хватит! Ну-ка посмотри на меня!

Я послушно подняла голову.

- Что делать, что делать? - передразнила она меня, - для начала выбросить все глупости из головы, потом сделать один шаг к двери, потом второй. Надеюсь ходить ты еще не разучилась, а то голова у тебя уже точно не работает.

Я благодарно улыбнулась, хоть это и была улыбка сквозь слезы. В коридоре Женька обернулась и тревожно заглянула мне в глаза:

- Надеюсь ты не передумала? Не сбросишь чемодан с парашютом?

Нет, я не передумала, но до самого последнего “Пристегните, пожалуйста, ремни ” я надеялась, что Антон приедет в аэропорт и буквально за шиворот стащит меня с самолета, но все было напрасно. Такие сцены с обьятиями и поцелуями у трапа бывают только в фильмах, а моя жизнь была намного реальнее. По крайней мере я думала именно так до момента, пока не начались эти сны.

Солнце шло вперед по небосклону, и мои босые ноги оказались на самом солнцепеке, я передвинула кресло в тень и заглянула в чашку. Чай совсем остыл, но за новым идти не хотелось. Газетная лавка “Nice-matin” уже открылась, значит пора было собираться.

Я работала в антикварном салоне месье Террад экспертом и обожала свою работу. Все эти древности еще с детства приводили меня в неописуемый восторг, я могла часами сидеть разбирая надписи на греческих амфорах или копаться в символике скифов. Работать экспертом отнюдь не означало копаться в бумажках, каждый день тут происходило что-то новое. Например, три недели назад Фабьен привез целую коллекцию скандинавских украшений. Я еще не до конца закончила анализ, но приблизительно установила период – около девятисотых годов нашей эры, грубо говоря – начало десятого столетия.

Чаще всего фибулы такого типа имели продоговатую или округлую форму, иногда форму трилистника, наши же были идеально круглыми, да и вообще, открыв крышку я не поверила своим глазам. Сложенные в две картонные коробки, покрытые плесенью и потемневшие от времени браслеты, шейные обручи, застежки для плащей из серебра, золота и бронзы полгода валялись на блошином рынке в Ницце, абсолютно никому не нужные. Их предистория так и осталась тайной, продавец не знал, сколько бы не пытал его мой патрон, обнаруживший такое сокровище среди хлама и купивший почти за бесценок.

Круглые фибулы были в моде особенно в двадцатых годах десятого века, а на Готланде на протяжении всей эпохи викингов фибулы имели форму круглых коробочек. Многие скандинавские женщины обычно набрасывали поверх сарафана плащ или накидку, застегивая их спереди. Такие археологические находки имели невероятную ценность и обычно всплывали в Дании и Норвегии, а никак не во Франции. Хотя сразу же приходила на ум попытка завоевания Парижа, которая все же имела место с их стороны, но это еще нужно было проверить.