Заснули они вместе, в обнимку, и на удивление быстро, хотя Алена подозревала, что всю ночь придется нести вахту у двери. Но потом махнула рукой.

С утра вчерашнее происшествие показалось еще страшней, и ненужные, бессмысленные вопросы поползли в голову, и воображение рисовало, что бы было бы, если бы…

Глупо!

Может быть, стоило все-таки позвонить в милицию?

Ну да, и признаться, что звезданула молотком незнакомого бугая. Просто так. Ведь он ничего даже сказать не успел, а уж сделать — тем паче. Милиция, наверное, очень обрадуется, узнав, что еще «есть женщины в русских селеньях!» Да и отправят ее подальше, вот и все.

Странно, конечно, но кроме вопросов — кто и зачем приходил, — в голове время от времени радостно вспыхивала мысль о собственной смелости.

«Как же это я так решилась?!» — изумлялась Алена, и жутко ей делалось, и весело. Защищаться она никогда не умела, что уж говорить о нападении? Когда в школе ее дразнили «рыжим клоуном», она затихала в уголке и тоненьким голосом просила Юльку, которая принималась в ответ орать на одноклассников, не вмешиваться. Профессора в институте вечно срывали на ней плохое настроение, точно зная, что она стерпит молча. В очередях ее отпихивали назад, а потом она еще выслушивала хамство продавщиц, и улыбалась смущенно, будто просила прощения за покупки.

С премией ее постоянно обходили, на курсы повышения квалификации отправляли всех, кроме нее, а когда старшеклассникам приходило в голову сорвать урок, Алена только разводила руками и терпеливо ждала, пока в учениках проснется совесть.

Наверное, и вчера она бы позволила бандитам вынести все из ее дома, а сама отсиживалась бы в уголке и потявкивала тихонько, что так делать нехорошо. И грозила бы пальчиком.

Если бы не Ташка.

— Мам! Возьми телефон, я в ванной! Алена встрепенулась и выбежала из комнаты.

— Алле?

— Добрый день, будьте добры Алексея, — попросил вежливый мужской голос.

Она присела на тумбочку.

— Его нет.

— А когда он будет? — кажется, даже не дождавшись ее ответа, быстро спросили в трубке.

Алена потерла висок. Сказать, что никогда? Она была уверена, что — никогда. Но нужно ли говорить об этом незнакомым людям, которые знать ничего не знают об их семейной жизни. То есть теперь уже не семейной, а раздельной.

Сказать или нет?

— Я не знаю. Вы ему на мобильный позвоните, — осторожно произнесла она.

На том конце провода произошло какой-то движение, потом раздался кашель, и голос, вроде бы уже совсем другой, но все так же вежливо сказал:

— Мобильный у него отключен. А вы, наверное, жена, да?

— Да, — чтобы не вызвать новых расспросов, обреченно согласилась она. — А вы кто?

— Вы ему, пожалуйста, передайте, что он немедленно должен выйти на работу. Понимаете? Сегодня же!

— Так вы с работы? — вздохнула Алена.

Ну, Балашов дает! То сутками в офисе пропадал, то вот — сачкует. Наверное, его новая семейная жизнь настолько увлекательна, что о работе и не вспоминается.

— Мы не с работы, — вдруг резко рассмеялись в телефонной трубке.

Смех показался зловещим и пренебрежительным. Словно человек на том конце провода над Аленой потешался, а заодно и пугал.

Фу! Да может у него просто голос такой. Или настроение плохое.

Алена пробормотала в трубку «до свидания» и отошла от телефона подальше.

Это вчерашний шок возвращается. Адреналин спал, и теперь стало страшно, и повсюду мерещится опасность. Даже в телефонных недрах почудилась угроза.

Надо кофейку выпить. На творог и прочие полезности плюнуть, слопать огромный бутерброд с сыром и…

Тут телефон зазвенел опять, и Алена сильно вздрогнула, моментально забыв о бутерброде.

— Слушаю.

— Слушай, сука, слушай! — отозвался уже знакомый голос. — Ты, наверное, вежливых-то слов не понимаешь! Я тебе иначе скажу. Давай ноги в руки и дуй к муженьку, иначе у твоей девки вместо рыжих хвостиков будут бантики гвоздями к голове прибитые, ясно?!

Алена задышала часто-часто, обеими руками вцепившись в трубку.

— Чтоб сегодня же он в офисе был! — рявкнул мужик и отключился.

Она потрогала холодный лоб.

Что это значит, Боже мой? Что все это значит?!

— Мам, воду выключать? Или ты еще не умывалась?

— Выключай!

Соображай же, идиотка! Ну, давай, давай, думай! Кто это был и что им надо?

На последний вопрос ответ имелся однозначный. Им нужен Балашов.

При чем тогда здесь Ташка, о которой надрывалась трубка противным, страшным голосом?!

Не смей, не думай об этом, успокойся. Дурацкие угрозы, только и всего. Люди всегда угрожают, если не уверены в своих силах. Уверенные же просто приходят и делают что хотят. Как вчерашние ублюдки.

Ого! Да это же они и есть!

Поговорить хотели лично, да не получилось, а сегодня решили навести шороху по телефону.

Какая она умная, а!

Только зачем все это?! Кто они такие и зачем им Балашов? Во что он вляпался?

— Мам, ты чего там сидишь? Я кофе сварила, пойдем…

— Что? — Алена с силой потерла глаза и сфокусировала взгляд на дочери. — Ты сварила кофе? Плиту уже можно выкидывать или хоть один шанс на спасение у нее есть?

— Да ладно, мам!

— Сделай мне бутерброд, Ташка. Я сейчас приду.

Алена скрылась в комнате, а дочь осталась в коридоре с раскрытым ртом. Бутерброды Алена любила готовить, но не есть. И доверяла Ташке возиться на кухне только под своим чутким руководством. К тому же, сегодня впервые в жизни Ташка не обнаружила на кухне завтрака, и все это очень, очень странно.

Все выглядит очень странно, решила в свою очередь Алена, устроившись в кресле со спицами. Вязание всегда помогало сосредоточиться. Итак, что мы имеем? Внезапный уход мужа. Вчерашних посетителей бандитского вида. Звонки с угрозами и неясными требованиями.

Как в кино.

У тебя вымогают что-то, грозят расправой, шантажируют, преследуют, врываются в квартиру и кривят наглые морды, а ты знать ничего не знаешь и даже предположить не можешь, о чем идет речь.

Надо просто позвонить Балашову, пусть он сам с ними и разбирается! Проще некуда. Это его проблемы!

Кто-то внутри Алены хотел было возразить, но она задушила этот голос в зародыше и решительно пошла к телефону. Она не станет волноваться из-за него, еще не хватало! Она даже не будет спрашивать, что случилось.

Его жизнь ее не касается! Точка!

Лешкин мобильный не отвечал. Ах да, ей же сразу сказали. Кретинка!

Едва она повесила трубку, как телефон захлебнулся новой трелью. Что, опять?!

О, Господи!..

Боковым зрением она увидела свое отражение в зеркале. В отражении отчетливо проступила паника. Поднять трубку и услышать тот же голос, небрежно рассуждающий о Ташкиных хвостиках, было очень страшно. Но еще страшней — не поднять, не услышать и мучиться неизвестностью.

Возьми себя в руки. Ты можешь.

— Алло?

— Не думай, что это шутки, коза! Быстро звони в свою школу, отпрашивайся или что там, и бегом к мужу! Сейчас же! Иначе пеняй на себя!

Надо ответить что-то. Рявкнуть изо всех сил. Пока она набиралась этих самых сил, в трубке пошли гудки.

В груди стало тесно, и, держась ладонью за сердце, будто больная старушка, Алена вернулась в комнату. Надо сесть. Успокоиться.

Откуда они знают про школу?!

Она что, сама того не зная, попала в детективный сериал?! За ней следили?

Так, еще раз все сначала. Что делать? В милицию звонить, конечно, бесполезно. Даже смешно.

А Лешка на звонки не отвечает.

Она сама никому не нужна. И Ташка не нужна. Им подавай Балашова. Ну зачем, зачем? С кем он связался? А может… может, деньги украл? Он всегда хотел много денег, он страстно мечтал о них. А она над ним смеялась и искренне полагала, что это просто мальчишество, не более чем игра, в которой ему нравится участвовать. И что победа в этой игре не так уж ему необходима.

Значит, ошиблась.

Не в первый и, должно быть, не в последний раз.