В 1834 году он вместе с Ленцем сконструировал первый магнитоэлектрический двигатель, а через три года, переехав в Петербург, приспособил его на речное судно — «электроход». Это была пора, когда электричество считали чудом, фантастикой, а парусные корабли казались вечными, несмотря на изобретение парохода.

С 1837 по 1855 год он совершает ряд изобретений и открытий. Следя за незначительным тогда прогрессом в телеграфии, для того только, как писал он сам, «чтоб предъявить права на первенство за моего покойного друга» — Шиллинга, изобретателя электромагнитного телеграфа, Якоби сам конструирует первый пишущий телеграфный аппарат в 1839 году и устанавливает его между Главным штабом и Зимним дворцом, потом — на подземной телеграфной линии Петербург — Царское Село. При этом впервые создает прототип современного подземного кабеля и применяет вспомогательную батарею (контрбатарею), позволяющую продолжать передачу при порче изоляции или при ответвлении тока. Он пропагандирует и идею покойного Шиллинга о реальности воздушной телеграфной линии на любое расстояние.

В том же 1839 году Борис Семенович послал в Лондон М. Фарадею три изготовленных им изделия, из которых два были подтверждением открытой им гальванопластики, а третье — гальваностегии, к великому восхищению творца электромагнетизма.

Оборотистые дельцы, узрев выгоду «способа по данным образцам производить медные изделия из медных растворов» для типографского и монетного дела, Стали сулить ученому огромные деньги, предлагали взять привилегии «как из России, так и из других стран» и «нажить себе состояние». Но Якоби наотрез отказался и поспешил издать книгу «Гальванопластика» сначала на русском языке, а затем уже переводить ее на другие, чтобы навсегда было установлено: «Сие изобретение принадлежит исключительно России и не может быть оспорено никаким другим изобретением вне оной». Премию за него Якоби передал на «опыты, могущие продвинуть вперед интересные отрасли физики…».

Сам же он всегда стремился заниматься такими научными проблемами, которые можно тут же использовать для нужд промышленности. Он изобрел серию электродвигателей, до десятка конструкций телеграфных аппаратов (пишущий, синхронно-синфазные стрелочные и буквопечатающий); разрабатывал минное оружие для флота и армии и для его действия сконструировал несколько типов гальванических батарей, электромагнитный генератор, индукционный аппарат и т. д.

В 1844 году изобрел «самовоспламеняющиеся» (гальваноударные) мины и приборы к ним, решил задачу производства полевых мин и подал идею создания в русской армии гальванических подразделений в саперных батальонах, причем сам 15 лет руководил учебной командой, на основе которой выросла русская высшая военная электротехническая школа.

В метрологии и электрических измерениях роль Якоби также пионерская — он создавал гальванометры, вольтметры и образцовые приборы для метрической системы.

Он принадлежит к блистательной плеяде «русских иностранцев», отдавших новой родине свой труд, свой талант, свое сердце, — Эмилий Ленц, Александр Гильфердинг, Вилим Геннин, Генрих Вильд… В пору засилья иностранцев в российской Академии наук, стремившихся преградить дорогу в науку русским ученым, Якоби решительно стоит за развитие русских научных кадров, «чтобы Россия могла в этом отношении, не прибегая к помощи заграничной техники, сама стать научным и промышленным центром, к которому остальные народы и страны должны были бы обращаться как к источнику научных путей и практических применений».

В эту борьбу с иностранным засильем в России и в области науки, и в области промышленности вскоре придется вступить многим молодым электротехникам — последователям и ученикам Якоби, среди них будет и Александр Лодыгин.

…Три первых изобретения не дали Лодыгину ни гроша — одни расходы. Даже не осталось патентов (их называли тогда привилегиями) «на память»: на электролет и водолазный аппарат по законам империи, как на военные изобретения, они не выдавались в целях сохранения тайны, а на первую в мире электропечь брать не стал сам.

Причину легко объяснить — за получение привилегии, как уже говорилось, платить должен сам изобретатель. Если она бралась на 3 года — то 300 рублей, на 5 — 500 рублей, а на 10 — 1500! (Цены даны по первому закону о привилегиях от 17 июня 1812 года.) Кроме того, изобретатель должен был ежегодно вносить большую пошлину. Нужны либо свои большие средства, либо богатые компаньоны.

Безденежные изобретатели либо не могли оплатить привилегию, либо вскоре теряли на нее право; таким образом, закон о привилегиях, призванный охранять приоритет страны, в действительности обкрадывал изобретателей.

С этим много раз столкнется в своей жизни Александр Лодыгин.

…Его электрические изобретения не остались тайной для газового общества «Сириус», где изобретатель работал механиком. Человека, работавшего на конкурента газа — электричество, попросили уйти.

Но Александр Николаевич смог за это время не только задумать, но и создать свою систему электрического освещения — четвертое свое изобретение. Именно это, четвертое, привлекло в нему внимание многих.

В эти годы у Лодыгина появляются новые товарищи, увлеченные, как и он, молодой электрической техникой и изобретательством, с которыми именно поэтому отношения складываются сложные и не всегда понятные через столь долгие годы исследователю, не имеющему достоверных фактов и мемуарных источников. Ахилл Хотинский, Василий Дидрихсон, Николай Булыгин, Владимир Висковатов, Владимир Флоренсов… Кто они?

С мичманом Хотинскимотношения самые странные. Ахилл Матвеевич словно идет по стопам Лодыгина. Александр Николаевич подает проект водолазного аппарата в 1871 году, а Хотинский своей проект — в 1873 году. Лодыгин изобретает лампу в 1872 году, Хотинский — лампы своей конструкции — в 1873 — 1874-м и далее… Что это? Заразительность ли творческой натуры Лодыгина бросает мичмана в заманчивую пучину изобретательства, или зависть Сальери?

Впервые фамилия Хотинского появилась на чертеже «Системы электроотопления», поданном Лодыгиным в Департамент мануфактуры и торговли: «чертил Хотинский».

В 1873 году, в ноябре, Ахилл Матвеевич подает в Морское министерство свой проект водолазного аппарата, уже зная, что Лодыгин получил приглашение проводить опыты в Академии наук «на свои средства», которых у него нет.

Мичману Хотинскому проще — он на службе, он свой. Ему средства обещают отпустить. Но вдруг в марте 1874 года он пишет, что представленный 27 ноября 1873 года проект водолазного аппарата желает получить обратно из ученого отделения и ничем не объясняет свою просьбу. Еще через полтора года он вновь обращается с рапортом, в котором мотивирует просьбу о возвращении проекта: «для некоторых усовершенствований…Теперь пришел к лучшим результатам, осмеливаясь вновь обратиться с просьбой рассмотреть проект двух водолазных аппаратов». Он просит для работ 300 рублей…

Первый аппарат состоит из дыхательного устройства и озонирующего сберегателя. Мичман сообщает, что, «поглощая углекислый газ натриевого известью и озонируя воздух смолистыми или эфирными маслами, можно возобновить вдыхаемый воздух от 1/6 до 1/8 вздоха свежего воздуха, и, следовательно, то же количество запаса воздуха может хватить на время в 6 и 8 раз больше…».

В аппарат мичмана входит «одежда из двойной тонкой материи, пропитанной резиной. Она облегает тело водолаза с головы до ног почти в обтяжку… Клапаны для спуска воздуха и наполнения сжатым… Полумаска из листовой меди с иллюминаторами для глаз».

Дыхательная смесь — пятая часть кислорода плюс четыре пятых азота.

Второй вариант аппарата Хотинского — на сжатом воздухе.

Вице-адмирал Зеленой и другие члены морского технического комитета решают, что «идея остроумна и что устройство особого резервуара с кислородом и сжатым воздухом делают водолаза вполне самостоятельным в воде».

Комитет решает выдать на опыт 300 просимых рублей. Через год требует отчета в истраченной сумме.