Народному учителю нужна и общая и педагогическая подготовка, знание новейших методов обучения. Ведь практикующаяся долбежка складов ведет к тому, что крестьянские ребятишки к концу учебного года еле-еле овладевают чтением. За долгие каникулы они успевают разучиться, и со второго года начинается возобновление пройденного. Понятно, что к концу третьего — и последнего — года обучения ученики выходят без всякого интереса к чтению, а через несколько лет многие из них пополняют ряды безграмотных. Естественно, что при таких условиях доверия к учению у крестьян быть не может, и они будут смотреть на него как на тяжелую повинность.

Илья Николаевич и его сторонники, А. Ф. Белокрысенко, Н. А. Языков, В. Н. Назарьев, размышляли: где еще взять подготовленных учителей?

Самое простое — привлечь к преподаванию выпускников местной духовной семинарии. Но жизнь показала, что на них можно рассчитывать только до известной степени: при первой возможности семинаристы предпочитали получить место священника — оно несравненно выгоднее незавидной доли учителя.

Илья Николаевич знал, что в ближайшее время должна была открыться в Самаре учительская семинария. Он сделал туда телеграфный запрос о возможности помещения стипендиатов симбирского земства. Из Самары ответили, что примут не более 10 человек. Это, конечно, не решало проблемы. Надо было искать другой выход.

Инспектор уже досконально знал губернию, редкий поселок в ней не был ему теперь знаком. Определился и тот круг вопросов, которые ему приходилось решать изо дня в день. Уже существовал составленный им план строительства школ в губернии, была начата подготовка народных учителей, уже четко складывалась в его представлении система инспектирования и руководства образованием. Постепенно удалось заинтересовать и крестьян, и — что не менее важно — некоторых земских деятелей.

Илья Николаевич ясно видел к концу второго года своего инспекторства: надо поднимать женское образование в губернии. Дел тут непочатый край, картина самая неутешительная, редко-редко увидишь в классе девочку. Лучшие педагоги России справедливо утверждали: «Грамотная мать — грамотная семья». А от грамотной семьи и до грамотного народа уже не столь далеко…

Осенью 1871 года Ульяновы сменили квартиру. Второй этаж дома вдовы дьякона Прибыловской, куда семья переехала из тесного флигеля после рождения Володи, тоже оказался жильем не вполне приемлемым. И как только освободилась просторная квартира на втором этаже соседнего дома — Жарковой, Ульяновы перебрались туда. На нижнем этаже снимала квартиру добрая и приветливая женщина — акушерка Анна Дмитриевна Ильина. Невысокая, плотная, в неизменных темных платьях с ослепительно белыми воротничками, она частенько заглядывала к Марии Александровне. Полтора года назад Анна Дмитриевна принимала Володю. 4 ноября 1871 года она же первой поздравила Ульяновых с рождением дочери, которую в память о скончавшейся в 1869 году дочурке назвали Оленькой.

Семья росла.

60-е и начало 70-х годов в России… Время значительных преобразований в экономике и укладе всей жизни страны. Время развития мощного общественно-педагогического движения, время практического создания основ новой школьной системы. Системы, несомненно, буржуазной, классовой, но сравнительно с дореформенной — более доступной для широких слоев населения. В первую очередь, конечно, доступной была начальная народная школа. Именно поэтому судьба ее привлекала внимание ведущих публицистов, писателей, общественных деятелей и — что особенно важно — выдающихся педагогов-практиков, настойчиво претворяющих в жизнь передовые педагогические идеи.

Животрепещущей проблемой наряду с перестройкой школы стала разработка теоретических основ отечественной педагогической науки. Личностью, сумевшей объединить в своей деятельности решение этих двух задач, оказался выпускник Московского университета, профессор ярославского Демидовского юридического лицея, позднее преподаватель Гатчинского сиротского института и Смольного института в Петербурге, человек недюжинного, яркого ума, педагог энциклопедического склада, первый русский педагог-теоретик, педагог-публицист Константин Дмитриевич Ушинский. Как Ломоносову в науке, ему выпало на долю стать реформатором русской школы, основоположником русской педагогики.

Вероятно, любой незаурядной личности трудно избежать конфликтов и столкновений с устоявшимися привычками, взглядами. Попытки Ушинского на практике совершенствовать преподавание привели к изгнанию его из учебных заведений, где довелось ему работать, к отстранению от педагогической деятельности.

Но призвание не позволило ему ни отступить, ни смириться с существующим положением. Ясно видя ущербность, несостоятельность официальной педагогики, ощущая насущную необходимость выработать подлинно научную теорию воспитания человека, понимая разобщенность и противоречивость многих педагогических идей и просветительских начинаний в России, Константин Дмитриевич в течение ряда лет работает над капитальным трудом «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии». Это сочинение, можно сказать, главный труд его жизни. В нем раскрыты основные закономерности науки о воспитании, показана взаимосвязь педагогики с другими областями знания о человеке, заложен, по существу, фундамент русской педагогики.

Еще в начале 50-х годов Ушинский выступает с педагогическими статьями в журналах «Современник» и «Библиотека для чтения». В 1860 году он становится редактором «Журнала министерства народного просвещения» и буквально возрождает его. Читатель сразу же почувствовал страстность и эрудицию редактора, его нетерпимость к застою и рутине, его стремление поддержать и утвердить принципы научной, демократической, прогрессивной педагогики. Журнал делается весьма популярным среди учительства, его публикации вызывают большой интерес, их живо обсуждают. Такими же популярными становятся вскоре и книги Ушинского — «Детский мир» и «Родное слово». Научность сочетается в них с доступностью и ясностью изложения, в них немало упражнений для развития логики, наблюдательности детей.

Круг педагогических исканий Ушинского поистине безграничен. Он разрабатывает стройную дидактическую систему, утверждает принципы воспитывающего обучения, отстаивает идею всеобщего образования, по существу, создает народную школу, считая это центральной задачей 60-х годов, продумывает курс первоначального обучения как основы общего образования. Стержень первоначального обучения он видит в изучении родного языка. С именем Ушинского связано начало педагогического, профессионально-технического и женского образования в России.

В 1862 году Ушинский едет в пятилетнюю командировку за границу для изучения постановки женского образования в Европе. В последние годы своей жизни — Ушинский умирает в декабре 1870 года — ученый работает над третьим томом «Педагогической антропологии». Его известность, авторитет в России велики, заслуги перед отечественной педагогикой несомненны. У него немало сторонников и последователей.

Настойчиво претворял идеи Ушинского в жизнь замечательный воронежский педагог Николай Федорович Бунаков. Он был убежден, что именно начальная школа должна приохотить детей к учению, постепенно развить их умственные, нравственные и физические силы. В 1867 году он открывает школу для подготовки в средние учебные заведения. Дети бедняков учатся в ней бесплатно.

Воронежский коллега Ульянова считает, что массовая безграмотность, невежество наносят существенный вред благу и отдельной личности, и всего государства. Он настаивает на введении всеобщего обязательного обучения, призывает общественность, земство принять широкое участие в школьных делах. Руководство начальным образованием он предлагает передать в руки самого народа, имея в виду опять же земство, представителей крестьянских и городских обществ, независимых деятелей просвещения. Воспитание у детей любви к родине, к народу Бунаков считает одной из важнейших задач школы. В своих выступлениях на учительских съездах и курсах он пропагандирует и отстаивает педагогические принципы Коменского, Руссо, Песталоцци, Ушинского… С большим интересом знакомится учительство и с его конкретной методикой обучения русскому языку и объяснительному чтению.