В этой просьбе не было ничего необычного. И после узаконенного срока службы многие занимали свои посты еще не один год. Директор Симбирской гимназии Вишневский прослужил сорок лет. Иные работали еще дольше. Илья Николаевич не собирался идти на пенсию. Не представлял себя без службы, хотел еще многое сделать.

Попечитель учебного округа Шестаков, зная безупречную службу директора народных училищ, попросил министра народного просвещения удовлетворить просьбу Ильи Николаевича. Казалось, не было никаких оснований для отказа.

И тут прозвучал первый тревожный сигнал. Министр просвещения Сабуров отклонил представление попечителя учебного округа. Он сообщал, что согласен оставить Ульянова на службе только на один год. Шестаков написал в Симбирск официальное, с оттенком извинения письмо: «Милостивый государь Илья Николаевич. Вследствие представления моего об оставлении Вашего превосходительства на службе на пять лет по выслуге 25-летнего срока, г. управляющий Министерства народного просвещения предложением от 11 сего декабря за № 14 055 уведомил меня, что Его превосходительство согласен на оставление Вас на службе только на один год, со дня выслуги 25-летнего срока, с 11 ноября 1880 г., о чем будет внесено в приказ по Министерству народного просвещения…»

Грустным оказался конец декабря 1880 года для Ильи Николаевича. Десять с лишним лет он трудился в Симбирске увлеченно, с полной отдачей всех своих сил и способностей. Ему нет и пятидесяти. Что ж, уходить в отставку? Шестеро детей. Старшей недавно исполнилось только шестнадцать, младшей не было еще и трех лет… На сторублевую месячную пенсию даже такой экономной хозяйке, как Мария Александровна, при постоянно растущей дороговизне вряд ли удастся свести концы с концами.

…Тягостно на душе, но надо работать. В январские дни 1881 года Илья Николаевич составил годовой отчет. Затем отправился в очередную поездку по народным школам. Возвратившись, изложил свои наблюдения и выводы, подготовил для «Симбирских губернских ведомостей» публикацию о состоянии народного образования.

В субботу, 14 февраля, скончался Николай Александрович Языков. Он оставил пост председателя Симбирского училищного совета еще в 1874 году, но всегда помогал Илье Николаевичу и защищал его как только мог. И вот одного из друзей не стало… 1 марта 1881 года в «Симбирской земской газете» появилась большая статья В. Н. Назарьева о Николае Александровиче; писатель прочувствованно рассказывал о незаурядном человеке.

В этот же воскресный весенний день в Петербурге произошло событие, затмившее все другое: от взрыва бомбы скончался Александр II.

Уже несколько лет за полной драматизма героической схваткой народовольцев с правительством напряженно следили во всех уголках России.

Симбиряне буквально «до дыр» зачитывали газеты с правительственными сообщениями о покушении на петербургского градоначальника Трепова, об убийстве Степняком-Кравчинским шефа жандармов Мезенцева, о выстреле Соловьева в Александра II, о взрыве, осуществленном Степаном Халтуриным в Зимнем дворце.

Но был еще один источник информации — рукописные, гектографированные и печатные прокламации, распространявшиеся подпольщиками. Однажды на фонарном столбе недалеко от здания классической гимназии кто-то приклеил «возмутительный» листок. Прокламация призывала на развалинах буржуазного строя создать «новый мир — мир труда». Она вызвала много толков в Симбирске.

Илья Николаевич, как и другие директора народных училищ и средних учебных заведений, время от времени получал от попечителя учебного округа секретные документы с изложением взглядов революционных кружков, со списками неблагонадежных учителей, которых запрещалось допускать к преподаванию в народных школах. Довелось ему читать и подлинные нелегальные издания. Как-то смотрителю сызранских училищ прислали по почте прокламацию Исполнительного комитета «Народной воли», в которой рассказывалось о нашумевшей попытке революционеров 19 ноября 1879 года взорвать царский поезд на Московско-Курской железной дороге. Смотритель поспешил отослать ее в Симбирск Ульянову, которому был подчинен по службе. Местные жандармы с опозданием узнали об этом, за что получили нагоняй от начальника губернского жандармского управления. «Вы имели полное право, — выговаривал генерал фон Брадке своему помощнику в Сызрани, — потребовать, чтобы он (смотритель училищ. — Авт.)вам представил прокламацию… Подобные возмутительные воззвания не должны быть известны никому, кроме как жандармскому ведомству». О прокламации генерал тотчас же доложил в Петербург и затребовал ее у Ильи Николаевича для снятия копии, попросив директора в будущем не подшивать в свой архив подобные документы, а сразу же передавать ему.

…Правительственное сообщение о покушении на Александра II поступило в Симбирск по телеграфу. Известие взбудоражило тысячи людей. Пошли различные толки, все хотели знать, как идет расследование в Петербурге, какие меры приняты.

4 марта в Троицком соборе состоялась панихида по покойному императору. Илья Николаевич был на этой службе, вернулся из собора очень взволнованный. Для него, чья молодость прошла при деспотизме Николая I, царствование Александра II, особенно его начало, было светлой полосой, да и по своим убеждениям он был против террора и насилия.

Анна Ильинична хотела поподробнее поговорить с отцом, но он уклонился от этого. Саша предпочел тоже отмолчаться. «Ильичу было тогда только одиннадцать лет, — писала Н. К. Крупская, — но такие события, как убийство Александра II, о котором все кругом говорили, которое все обсуждали, не могло не волновать и подростков. Ильич, по его словам, стал после этого внимательно вслушиваться во все политические разговоры».

3 апреля 1881 года участники покушения были казнены.

Кое-кто в Симбирске думал, что руководит народовольцами лицо, имеющее громадные денежные средства. Многие крестьяне считали, что царя убили помещики за то, что он якобы хотел дать мужикам настоящую волю. Были и другие суждения. Хватало клятв в преданности трону. Метались громы и молнии в адрес революционеров.

Всех интересовало: какой курс изберет новый царь? Александр III в своем манифесте 29 апреля заявил, что будет охранять самодержавную власть «для блага народного от всяких на нее поползновений».

События 1 марта вызвали жесточайшую реакцию. В правительстве произошли перемены. Ушел в отставку министр народного просвещения Сабуров. Его преемником стал бывший попечитель Кавказского учебного округа Николаи.

Учитывая смену начальства, Илья Николаевич 1 ноября 1881 года снова отправил попечителю Казанского учебного округа прошение. «Ввиду приближения 11 ноября — срока оставления меня на службе, — писал он, — по выслуге 25-ти лет, на один год, имею честь покорнейше просить ходатайства Вашего превосходительства об оставлении меня на службе на 5 лет».

Попечитель округа — как и в первый раз — сразу же по получении прошения уважаемого им симбирского директора обратился с представлением к новому министру. «Принимая во внимание, что директор народных училищ Ульянов, — говорилось в нем, — постоянно отличается примерным усердием к службе и пользуется вполне заслуженным доверием местного общества, он заслуживает оставления на службе в занимаемой должности еще на четыре года с 11 сего ноября».

Полтора месяца не было никаких известий. 19 декабря Илья Николаевич попросил попечителя округа выдать удостоверение о праве на получение пенсии, полагающейся за 25-летнюю выслугу. Наконец 30 декабря пришло сообщение о продлении его службы еще на четыре года.

Лета ждали в семье с нетерпением и дети и взрослые. Сколько радости оно несло с собой! Распростились до осени с гимназией старшие, резвятся в зеленом дворике и в саду малыши. И Мария Александровна там же: она могла возиться в саду часами. Глубокая привязанность к земле жила в ней с детских лет. Мария Александровна всегда остро ощущала вечную связь человека и земли. Хотела, чтоб и дети не росли равнодушными к природе, чтоб и они любили и ценили труд на земле.