— Я получил твое письмо, — сказал Морис сквозь шум автомата.

Джонни кивнул.

— Ну, чем занимаешься с тех пор, как тебя выпустили? — спросил он Мориса.

Молодой человек взглянул на Джонни. Внешне он казался изящным и даже изнеженным, но в улыбке сквозила жесткость.

— Ты писал, что у тебя ко мне дело, а сам задаешь вопросы, — сказал он.

Джонни засмеялся:

— Ты прав. Это я так, для начала. А дело такое: можешь заработать два с половиной куска.

— Это другой разговор, — ответил Морис, внимательно глядя на Джонни. — Ладно, по правде, я ничего не делаю. Считается, что я работаю у своего старика. Ты же знаешь — у меня испытательный срок. Но горбатиться от и до не по мне. Так что днем я из постели не вылезаю, а вечерами шатаюсь по городу. Пока с меня надзор не снимут, надо в оба глядеть.

Морис отхлебнул из кружки.

— Я думаю, чем бы заняться, — продолжал он, — но с грубой работой завязал. Одной ходки с меня хватит. Два с половиной куска — звучит привлекательно. Вопрос в том, что я должен сделать. Предупреждаю сразу: оружия я в руки не возьму.

— Никакого оружия, — пообещал Джонни. — Морис, ты ведь когда-то играл в футбол за школьную команду. Так?

— Было такое, — согласился Морис. — Самый легкий полузащитник в истории Вашингтон-хайтс. Хороший полузащитник — если меня спросить. Погоди-ка, а ты что, футбольным тренером заделался?

— Да нет, речь не о футболе. В общем, я готов заплатить два с половиной куска тебе — или кому другому — за блокировку противника, запрещенную блокировку, выражаясь по-футбольному.

— Полицейских надо блокировать?

— Полицейских по найму. Пинкертоновцы.

— Давай все с самого начала, — сказал Морис. — Расскажи подробнее. Что это за дело? За такие башли блокировка должна быть — будь здоров! Но предупреждаю еще раз, я, может, за это и возьмусь, но — как уже было сказано — никаких пушек. И чтоб по мне палили, я тоже не хочу. А что это за полицейские по найму — серьезные ребята?

— Ладно, слушай, — начал Джонни. — Рассказываю то, что касается лично тебя. Я за то и плачу такие бабки: ты делаешь свою работу, а остальное тебя не волнует. Значит, так, запоминай. Ипподром, скачки на приз Кэнэрси — ровно через неделю. Тебе надо быть в здании ипподромного клуба, рядом с баром у центрального входа на трибуны. Все детали потом. Мне стало известно — так уж случилось, — что там начнется суматоха, скажем, где-то перед самым концом большого забега. В это самое время тебе надо быть в баре. В самом начале заварухи ты ничего не делаешь — только следишь за дверью, которая ведет в главный офис. Дверь эта — в тридцати футах от бара, где ты будешь стоять. Ты — просто случайный посетитель. Где-то в самом разгаре бузы эта дверь откроется и оттуда выйду я. Выйду быстро. Я захлопну за собой дверь и смешаюсь с толпой.

— С какой толпой? — удивился Морис. — Ты же сказал, что это произойдет во время большой скачки. Вся толпа будет на трибунах.

— Между баром и дверью тоже будет полно людей. Я же сказал, начнется суматоха. Уж поверь мне на слово. В общем, я выхожу из этой двери. Скорее всего, за мной никто не пойдет — ну, секунд пятнадцать никого не будет. Но может случиться и наоборот. В этом случае твоя задача — остановить их. В случае чего — вмажь как следует. Сбей их с толку, направь по ложному следу, путайся у них под ногами. Главное — останови их любой ценой. Кровь из носа, сделай так, чтобы я успел смешаться с толпой.

— При тебе что будет? — понимающе спросил Морис.

Пристально взглянув на него, Джонни продолжил инструктаж:

— Когда я захлопну за собой дверь, при мне уже ничего не будет. «Кочерга» при мне будет, вот что. В этот момент ты и вступаешь в игру. Есть шанс, что, кроме тебя, меня никто не заметит. Как только я брошу пушку, ты поднимешь хай. Что-нибудь типа: «Осторожно — он вооружен». Как только оружие окажется на полу, привлеки к нему всеобщее внимание. Через несколько секунд после того, как я выйду из двери, они бросятся за мной. Дверь откроется, и в считанные секунды они бросятся за мной. Твоя задача — пустить их по ложному следу. Если придется, костьми ляг. Прегради дорогу, делай что угодно, но задержи их. Я должен успеть смыться из клуба.

Морис проницательно взглянул на него:

— У тебя этот номер не пройдет.

— Какой еще номер? — резко спросил Джонни.

— Ну, сам знаешь какой…

— Морис, две с половиной тысячи — за эти бабки ты ничего не знаешь. Я же тебе сказал — я бросаю пушку у двери и ухожу чистый. Все! Никаких номеров не будет.

Морис пожал плечами:

— Я хочу знать больше об этом деле.

— Исключено, старина. Я предлагаю тебе серьезные бабки и больше ничего рассказывать тебе не обязан.

— Ладно. А если меня загребут?

— Ну и что с того? Что ты сделал? Ничего. Ты пришел на скачки. Началась заваруха. Все взбудоражены, и ты тоже. Увидел, как кто-то бежит. Это что, преступление? Может, ты сам хотел его догнать? И еще одно. Лицо у меня будет закрыто платком — я сниму его, как только окажусь за дверью. На мне будет желтый спортивный пиджак в клетку и серая шляпа — я надвину ее пониже на глаза. Дальше. Когда я сниму с лица платок — надеюсь, только ты это увидишь, — мне надо будет начать избавляться от пиджака и шляпы. С собой у меня будет другая шляпа, а под пиджаком — спортивная рубашка. Их цвет и фасон тебя интересовать не должны. Но если тебе начнут задавать вопросы, помни, что описывать мою внешность ты должен как следует. То есть чтобы это не имело со мной ничего общего.

— Ты думаешь, кто-то из пинкертонов бросится за тобой через эту дверь?

— Кто-то бросится, это точно. Но я надеюсь, что стрелять не придется. Мне бы этого не хотелось. Твое дело — запутать сыщика, чтоб он никуда не сунулся. Сделай подножку, навались на него, если придется — врежь. Потом всегда можно сказать, что ты не понял, что это — представитель закона. А потом делай что хочешь. Столкнись с ним, хочешь — вмажь ему. Ты всегда можешь сказать, что не понял, что это полицейский. Что он тебя пихнул. Откуда тебе знать, что это полицейский, если он в штатском? Если тебя загребут, то, конечно, будут допрашивать. Но в принципе в такой свалке ты можешь запросто смотаться оттуда. Представь: ты просто один из завсегдатаев ипподрома, стоишь — беды не ведаешь, и тут на тебя налетает какой-то тип. Ну, ты ему и врезал.

— Мне это может стоить испытательного срока, — мрачно сказал Морис. — Появись я на ипподроме…

— Это еще одна причина, по которой тебе платят два с половиной куска, — перебил его Джонни. — За риск.

— Если меня возьмут и выяснится, что у меня судимость, отутюжат по-крупному.

— А ты вспомни, сколько ты получил в последний раз на ринге за бой на приз «Золотые перчатки»? — спокойно спросил Джонни. — Когда тебе сломали ребра и повредили глазной нерв.

Улыбка тронула губы Мориса.

— Я получил бронзовую медаль.

— Ладно. Предположим, они тебя схватят. Но ты ведь ничего не знаешь. Ну, измочалят они тебя. Все равно ты ничего не знаешь. А два с половиной куска — это ведь получше бронзовой медали.

— Ну да. Так-то оно так. Но я еще нарушаю правила испытательного срока — вот в чем штука.

— Все верно… — согласился Джонни. — За это тебе и платят такие деньги. За риск.

— Я все-таки не совсем врубился, в чем тут фокус, — гнул свое Морис. — Зачем я тебе нужен, да еще за такие бабки, когда любая шпана сделает это за сотню зеленых?

Джонни взял со стола две пустые бутылки и пошел к бару. Он принес еще две бутылки и по пути бросил в музыкальный автомат еще одну монетку.

Сев за стол, он разлил пиво по кружкам, оставив сверху пены в два пальца.

— Во-первых, не всякая шпана с этим справится, — начал он. — Да и вообще, я не хочу связываться со шпаной. Мне нужен толковый малый. Не только с мозгами, на кого можно положиться, но такой человек, который понимает, что хорошие деньги ему платят за риск, и который — если дела пойдут не совсем по плану — не расколется.