Кризан снова занялся кальмарами, и Чарльз придвинулся поближе.

— И больше ничего сказать не можете?

— Трудно что-то сказать, когда вы не объясняете, в чем дело. — Он задумчиво пожевал. — Впрочем, нет. Я не заметил ничего необычного.

Возле двери, прижимая ладонь к уху, чтобы лучше слышать звонящего, стояла Энджела. Чарльз поднялся, протянул руку.

— Спасибо за помощь.

— Если у Фрэнка неприятности, — глядя ему в глаза, произнес Кризан, — надеюсь, вы обойдетесь с ним по справедливости. Столько лет служил стране, а если и допустил оплошность на склоне лет, кто его осудит? — Он снова пожал плечами и отпустил руку. — Невозможно всегда оставаться на высоте. Мы же не боги.

Предоставив Кризану философствовать наедине с собой, Чарльз направился к Энджеле. Она как раз закончила разговор и выглядела явно расстроенной.

— Что случилось? — спросил он.

— Звонил Макс.

— Кто?

— Ночной дежурный в посольстве. Вечером в пятницу один из осведомителей Фрэнка дал информацию о русском бизнесмене, за которым мы ведем наблюдение. Как у них говорят, большой олигарх. Роман Угримов.

Об Угримове Чарльз слышал. Влиятельный бизнесмен покинул Россию, чтобы спасти собственную шкуру, но сохранил там хорошие контакты и теперь вел дела по всему миру.

— Что за информация?

— Насчет того, что Угримов педофил. Такие сведения чаще всего используются для шантажа.

— Может быть, всего лишь совпадение.

Они вышли в розовато-лиловый, напоминающий о недавнем социалистическом прошлом вестибюль, где три сотрудника САРБ терпеливо дожидались шефа.

— Может быть, но только вчера Угримов переехал в новый дом. В Венеции.

Чарльз снова остановился, и Энджеле пришлось возвращаться. Глядя в сияющее на солнце окно, он словно видел, как складываются последние фрагменты мозаики.

— Это совсем близко, почти рядом. А если есть моторка, вариант просто идеальный.

— Да, но…

— Что в первую очередь требуется человеку, укравшему три миллиона долларов? — перебил ее Чарльз. — Новое имя. Человек с такими связями, как у Романа Угримова, легко обеспечит любыми документами. Если только хорошенько его попросить.

Энджела молча уставилась на него.

— Еще один звонок, — продолжал Чарльз. — Пусть кто-нибудь свяжется с портовыми службами в Венеции. Нужно выяснить, не обнаружено ли в последние два дня брошенных моторок.

Ответа ожидали в кафе, которое так еще и не приспособилось к обслуживанию иностранцев, деливших теперь с местными тридцатимильную береговую линию. За оцинкованной стойкой толстуха в передничке с пятнами от кофе и пива разливала темное «Лашко» зашедшим перекусить портовым рабочим. На просьбу принести капучино барменша отреагировала с заметным раздражением, и в результате Энджела получила чашку чересчур сладкого напитка из пакетика. Чарльз убедил ее просто проглотить содержимое, а потом спросил, почему она не рассказала, что от Фрэнка ушла жена.

Энджела сделала еще глоток и скривилась.

— Многие разводятся.

— Ты ведь понимаешь, какой это стресс. Развод меняет человека. Люди зачастую испытывают сильнейшую потребность перечеркнуть прошлую жизнь и начать все с нуля, — Чарльз потер нос. — Может быть, Фрэнк решил вдруг, что ему стоило бы работать на другую сторону.

— Никакой другой стороны больше нет.

— Ошибаешься, есть. Он сам.

Энджела уже не знала, чему верить. Снова зазвонил телефон, и она, поднося его к уху, сердито покачала головой, злясь на всех сразу — на Фрэнка, Чарльза, на себя саму. Звонили из офиса Компании в Риме. В субботу утром в районе доков Лидо была обнаружена моторная лодка с регистрационными номерами Дубровника.

— Говорят, со следами крови, — сообщил шеф римского бюро.

Нужно было спешить, и Чарльз попросил пустить его за руль. В ответ Энджела показала средний палец.

В итоге он все-таки добился своего, потому что едва выехали из города, как она пустила слезу. Чарльз заставил ее съехать на обочину и поменяться местами. Уже вблизи итальянской границы Энджела попыталась объяснить свое истеричное поведение.

— Тяжело. Годами учишься доверять людям. Не всем, конечно, немногим… чтобы хоть как-то держаться на плаву. И как только начинаешь им доверять, обратного пути уже нет и быть не может. Потому что иначе с работой просто не справишься.

Чарльз воздержался от комментариев, но подумал, что, может быть, в этом и его собственная проблема. Он уже давно перестал доверять кому-либо, кроме человека, который звонил и давал ему задания. Возможно, человеческая психика просто не рассчитана на такой уровень подозрительности.

По ту сторону итальянской границы Чарльз достал мобильный и набрал номер. Разговор с Грейнджером занял несколько секунд, после чего он выслушал и повторил полученную информацию.

— Скуола веккиа делла Мизерикордиа. Третья дверь.

— Это еще что? — спросила Энджела.

Чарльз набрал второй номер. После трех или четырех гудков в трубке послышался настороженный голос Богдана Кризана.

— Да?

— Отправляйтесь к причалу напротив отеля «Словения». Номер сорок семь. Под пирсом найдете боснийского серба по имени Душан Маскович. Вы поняли?

Кризан тяжело задышал.

— Это касается Фрэнка?

Чарльз дал отбой.

До Венеции добрались за три часа. Взяли водное такси, мотоскафо, и к половине шестого прибыли в доки Лидо, где их встретил угрюмый молодой карабинер с печальными усами — венецианцев предупредили о гостях, однако никто не просил устраивать им торжественный прием. Карабинер молча поднял красную ограждающую ленту, но на борт подниматься не стал. В грязной, заваленной запасными частями каюте нашлись бумаги, подтверждавшие, что суденышко зарегистрировано в Дубровнике, а в углу, на полу, обнаружилось бурое пятно засохшей крови.

Долго задерживаться не стали. Единственным, что Фрэнк Додл оставил на лодке, были его отпечатки и хронология убийства. Стоя посреди кабины, Чарльз поднял руку с воображаемым пистолетом.

— Стреляет в него здесь, потом оттаскивает тело туда. — Он присел на корточки возле масляного пятна со следами крови. — Железку привязал либо на лодке, либо уже в воде. Не важно.

— Не важно, — согласилась Энджела.

Гильз не нашли. Может быть, все гильзы остались в заливе Портороза, а может, Фрэнк, как и положено, собрал их, но при этом почему-то не удосужился стереть отпечатки пальцев. Запаниковал? Не исключено. Впрочем, это не имело значения.

Они поблагодарили карабинера, который, пялясь на груди Энджелы, нашел в себе силы пробормотать: «Prego». [8]Водителя такси отыскали на причале, где бедняга томился в ожидании с незажженной сигаретой между пальцами. Солнце уже садилось. Он сообщил, что счетчик намотал на сто пятьдесят тысяч лир, и заметно обрадовался, когда ни один из пассажиров не стал возражать.

Еще через двадцать минут они возвратились по Гранд-каналу в район Каннареджо, где с недавних пор обосновался русский бизнесмен Роман Угримов.

— Занимается едва ли не всем, — объяснила Энджела. — Вкладывает деньги в России, в Австрии, даже в Южной Африке золотую шахту купил.

Мимо прошел вапоретто с туристами. Чарльз проводил его взглядом.

— Так значит, в Вену перебрался два года назад?

— Два года назад мы начали расследование. Как обычно, грязи много, но ничего не липнет.

— Охраняют надежно?

— Очень. Фрэнк хотел добыть улики, чтобы обвинить его в педофилии. Угримов повсюду разъезжает с тринадцатилетней племянницей. Да только никакая она не племянница. Мы в этом уверены.

— Ты сказала, много грязи. Откуда?

Лодка качнулась, и Энджела, чтобы устоять на ногах, ухватилась за борт.

— Фрэнку удалось найти источник. Работать он умеет.

— Вот это меня и беспокоит.

Сошли на Ка'д'Оро. Чарльз расплатился с водителем, добавил щедрые чаевые, и они двинулись через толпы стекающихся к дворцу туристов в лабиринт менее известных улочек и переулков. После недолгих блужданий им повезло найти открытое пространство, именовавшееся площадью Рио терра Барба-Фруттариол.