Тем летом я обнаружила, что мир совсем не черно-белый, как мне нравилось, а состоит из множества досадных оттенков серого. И это полностью изменило не только мое зрительное восприятие.

Как бы там ни было, в ночь, когда начала открываться правда, я по-прежнему служила рядовым полицейским в маленьком городке — скучала, частенько бывала не в духе и постоянно ждала и надеялась, что произойдет хоть что-нибудь. Да, в ту ночь я поняла, что с желаниями надо быть поосторожнее.

Раздался треск рации.

— Три-Адам-один, ты где?

— Смотрю, как на восточной окраине растет кукуруза.

Я ожидала от дежурного диспетчера неизбежного потока брани и не разочаровалась.

— Можно подумать, что наступило хреново полнолуние. Клянусь, это дерьмо вытаскивает наружу всех чокнутых в трех округах.

Мои губы дернулись. Зельде Хапмен по меньшей мере лет семьдесят пять. Курящая как паровоз и постоянно закладывающая за воротник, она была пережитком тех времен, когда все так жили и не подозревали, что эта дрянь может убить.

Очевидно, Зельда и до сих пор была не в курсе научных открытий, потому что собиралась пережить всех нас, куря «Кэмел» без фильтра и завтракая неразбавленным виски.

— Наверное, лунатики оживились, потому что приближается тринадцатое полнолуние.

— Это еще что на хрен такое?

Почему Зи спустя столько лет в полиции до сих пор работает в ночную смену? Из-за ее чудесного лексикона.

— Если на один месяц выпадает два полнолуния, то второе из них получается тринадцатым в году, голубой луной. Редкое явление. И очень сильное, если ты веришь в энергию луны.

Проведя всю жизнь в лесах на севере Висконсина бок о бок с теми, кто еще остался от народа оджибве, я на годы вперед наслушалась разных зловещих преданий. И они всегда бесили меня. Я живу в современном мире, где легендам отведено место лишь на страницах книг. В работе мне нужны только факты. Но в Миниве, в зависимости от собеседника, факты и вымысел частенько сливались в одно целое, что изрядно выводило меня из себя.

Презрительное фырканье Зи переросло в приступ лающего кашля. Я терпеливо ждала, пока она восстановит дыхание.

— Сильное, мать его. Давай чеши на сто девяносто девятое шоссе. Там проблемы, детка.

— Что за проблемы? — Я включила проблесковый маячок, проверила сирену.

— Хрен его знает. Позвонили с сотового — крики, шум, помехи. Брэд уже едет туда.

Я как раз собиралась спросить, кто еще сегодня на дежурстве, но Зи как обычно ответила на вопрос, прежде чем его задали. Порой она казалась мне страшнее, чем все, что я повидала и переслушала за годы службы.

— Он задержится, — продолжила она. — Он был с другой стороны озера, поэтому ты успеешь добраться до места первой. Дай мне знать, что там.

Поскольку крики никогда не казались мне хорошим знаком, я включила сирену и погнала воющий автомобиль в направлении сто девяносто девятого шоссе.

В полицейском участке Минивы служили я, шериф и еще шестеро детективов плюс Зи и бесконечная череда диспетчеров помоложе. Но летом картина менялась, и из-за туристов состав увеличивался до двадцати человек. Я ненавидела лето. Богатые придурки с юга приезжали по двухполосному шоссе на север, чтобы окунуть свои задницы в озеро и обгореть до цвета вареного рака. Их дети визжали, собаки носились туда-сюда. Туристы водили катера слишком быстро, а думали слишком медленно, но все же приезжали в город и спускали денежки в барах, ресторанах и сувенирных лавках.

Пусть для полицейского наплыв туристов и кошмар, но именно из-за ежегодных трех месяцев пытки Минива еще оставалась на карте. Судя по моему календарю, началась третья неделя ада.

Я съехала с холма и ударила по тормозам. Поперек движения на прерывистой желтой линии стоял дорогущий внедорожник из тех, что жрут бензин литрами и постоянно занимают левый ряд. Горела всего одна фара, на месте другой зияла дыра. Без понятия, почему водитель не съехал на обочину. Но с другой стороны, я всегда подозревала, что большинству людей не хватает мозгов для того, чтобы жить.

Я остановилась на обочине, направив свет на автомобиль. Оставив гореть проблесковый маячок, выключила сирену. Воцарившаяся тишина оглушала не хуже разрывающего барабанные перепонки воя.

Стук подошв моих ботинок по асфальту казался замогильным. Тишина ночи была такой мертвой, что, если бы свет моих фар не освещал фигуру на водительском сидении, я бы поверила, что нахожусь здесь одна.

— Есть кто-нибудь? — позвала я.

Никакого ответа. Ни намека на движение.

Я обежала машину спереди, заметив разбросанные по асфальту обломки решетки радиатора и осколки фары. Для машины стоимостью выше сорока тысяч долларов этот внедорожник определенно слишком легко разлетался на куски.

Вот поэтому мне и нравится служебный полицейский «форд краун виктория». Эта машина выглядит как танк и ездит не хуже. Хотя в других городах полиция уже перешла на внедорожники, в Миниве мы пользовались надежными проверенными транспортными средствами.

Конечно, полный привод — это здорово, но мешки с песком в багажнике и цепи на шинах тоже ничего. Кроме того, ни у какой другой машины нет такого двигателя, как в моем «форде». На этом авто я могла догнать любого, и меня никогда не заносило на крутых поворотах.

— Полиция Минивы, — окликнула я, обходя крыло внедорожника.

Я окинула взглядом капли крови, казавшиеся черными в серебристом свете луны. Их след уходил за обочину дороги. Я на минуту отвлеклась, чтобы проверить, нет ли в кювете раненого животного или человека, но ничего не обнаружила.

Вернувшись к машине, я распахнула дверь и удивленно моргнула, увидев за рулем женщину. По моему опыту, обычно такие автомобили водят мужчины или матери футболистов, но здесь я не увидела ни мячей, ни детей, ни обручального кольца.

Гм-гм-гм.

— С вами все хорошо?

На лбу женщины назревала шишка, а глаза казались остекленевшими. Молодая блондинка наподобие сказочной феи, слишком мелкая, чтобы водить машину такого размера, но — мысленно пожала я плечами — мы живем в свободной стране.

Подушка не сработала, а значит, либо машина полное дерьмо, либо ехала не слишком быстро, когда сбила… кого бы там ни было.

Я склонялась к последнему, потому что женщина за рулем не валялась на асфальте, изрезанная осколками разбитого ветрового стекла. Шишка сигнализировала, что ремень безопасности не был пристегнут. Ай-ай-ай. В нашем штате за такое полагается штраф, но доказать нарушение после аварии слегка проблематично.

— Мэм? — снова попыталась я, когда она молча уставилась на меня. — Вы в порядке? Как вас зовут?

Она поднесла руку к голове. С кисти стекала кровь. Я нахмурилась. Битого стекла, за исключением обшитой вроде бы пластиком фары, не наблюдалось. И чем же она умудрилась порезаться?

Я выхватила из-за пояса фонарь и посветила ей на руку. Между большим пальцем и запястьем недоставало куска плоти, словно его кто-то отхватил зубами.

— Кого вы сбили, мэм?

— Карен. — Женщина смотрела на меня огромными глазами с расширенными от шока зрачками. — Карен Ларсон.

Правильный ответ, но не на тот вопрос. В прохладном ночном воздухе раздался далекий вой сирены, и я позволила себе с облегчением выдохнуть. Помощь уже в пути.

Так как ближайшая больница находилась в сорока милях от города, в Миниве открыли небольшую общеврачебную клинику, в которой лечили все, кроме опасных для жизни травм. Но здание располагалось на другом конце города, в добрых двадцати минутах езды по темным безлюдным дорогам. Брэд сможет отвезти мисс Ларсон туда, пока я закончу здесь.

Но первым делом нужно убрать машину с дороги, пока кто-то — а то и Брэд — в нас не впаялся. Слава богу, сто девяносто девятое шоссе не слишком оживленная магистраль, иначе на асфальте было бы больше крови и битого стекла.