А когда они развернулись, Васильев повернул голову ко мне. И улыбнулся.

Если бы я не сидела - точно бы свалилась на пол.

Я увидела в его глазах то, что так боялась. Узнал...

Застонала и сунула голову под подушку, но даже там меня преследовал назойливый звук дверного звонка. Открывать не хотелось, и причин было две. Первая: лень. Вторая: я знаю, кто там. Васек. Характер его я знаю, успела за столько лет изучить. Нетерпеливый, вечно куда-то опаздывающий, бородатый - с лет восемнадцати так точно - дядька. Никто из моих друзей, кроме него, так настойчиво трезвонить не будет. Абсолютно точно знаю. И поэтому не хочу идти. Без понятия, чего ему неймется, но в сомнительных аферах участвовать настроения нет. Сказать ему, что ли? Ведь не отстанет, минут десять так точно трезвонит.

Со злостью отбросила одеяло. Ну, Василий Батькович, я тебя сейчас морально убью. Только успокоилась и умудрилась заснуть!

- Васька, имей в виду, если ты беспокоишь меня по какой-то глупости, но лучше сразу уходи, - громко говорила, подходя к двери. - Порву. Я не в настроении.

- И кто же тебе его испортил? - поинтересовался нежданный гость, не тушуясь и сразу проходя внутрь, своими руками приоткрыв дверь шире и захлопнув ее после.

"Ты" - едва не ляпнула, офигевая от наглости некоторых особей. Уже в который раз.

Передо мной стоял совсем не кузен, а тот, кого видеть бы не хотела с месяца два. А лучшее - с год. Причем, спокойно так разувался... а, нет, уже разулся, а теперь стоял и смотрел, куда можно пристроить свою куртку. Нашел. Повесил. Подхватил с пола один из пакетов и с легкой улыбкой протянул мне.

- Я принес твою одежду. Не волнуйся, чистая. - Демонстративно принюхался, вытянув шею и прикрыв глаза. - Чую запах кофе. Угостишь? На улице холодно, задубел. - И подтвердил слова зябким передергиванием плеч.

Отошла подальше и, опустив глаза, тихо выдавила:

- Если это все, что ты хотел - пожалуйста, уходи.

Что, к черту, происходит? Почему он здесь? И... почему все по-прежнему? Разве он меня не узнал? Тогда к чему эта игра, что он хочет от меня?

- Какая ты плохая хозяйка... Ну напои гостя кофе, - протянул он с просящими нотками. Но расстояние между нами сохранял, Мистер Сама Доброжелательность. Опять все понял? - Я же не съем тебя.

Глянула на него из-под бровей. Улыбался. А... может, он все-таки такой дебил что не узнал? А?

Да и что, в конце-концов, я тут застыла статуей? Чтобы я - и терялась от присутствия вот подобного человека, как какая-то кисейная, мечтательная барышня? Да никогда!

Кофе хочет? Будет тебе кофе. И я тоже сделаю вид что ничего не произошло. Узнаю что хочет - и вытурю. Раз и навсегда. Не только из квартиры, но из сердца. Очень постараюсь.

- Да кто тебя знает... - фыркнула, проходя мимо - на кухню. А Илья увязался за мной.

- Кстати, я еще кое-что тебе принес. - На обеденный стол лег другой пакет. Василев проворно вытащил его содержимое. Что-то большое и квадратное. Избавил это сначала от пленки, потом от вороха газет... и теперь на столе лежала картина. Та самая. Заключенная в насыщенно-вишневую раму. Руки сами потянулись дотронуться до нее. - Жалко, конечно, отдавать, ведь это первый наш совместный рисунок... Нравится? - заметил мои поползновения довольный Васильев. - Гвозди и молоток есть? Давай повешу куда-нибудь. - Замотала головой, борясь с невиданным делом. Меня душил колючий комок в горле, а глаза резало. И сказать хоть что-то было невозможно. Пока невозможно. Сейчас... все пройдет... - Нет? Ладно, я потом свои принесу.

Руки продолжали делать привычную работу. Потянуться до верхних шкафов, достать банку с "якобсом", пока другая рука опустилась в ящик со столовыми приборами, отсыпать с кружки по две ложки, залить кипятком, и после всего развернуться и поставить их на стол.

- Нужно подождать, - безо всяких эмоций сказала. Последствия задавленной на корню истерики.

- Подождем. - Кивнул Васильев, с деловитым видом схватил меня за руку. - А пока пойдем. - И потащил прочь из кухни.

- Куда? - Но ведь шла, не сопротивлялась. Не знаю, почему.

- Просто пойдем.

Остановились мы в прихожей. Илья покрутил головой, безошибочно нашел и щелкнул выключатель.

- Зачем ты выключил свет? - начала паниковать, безуспешно вглядываясь в темноту. Чувства обострились до предела. И я прекрасно знала, что он где-то рядом. Всей кожей ощущала. Все равно прикосновение к щеке оказалось неожиданностью. Отпрянула, едва не повалив гардероб, но Илья придержал меня за талию и помог удержать равновесие, но сразу убрал руки.

- Постой так. Совсем немного.

Следующее прикосновение к щекам. Пятерни заскользили к затылку, отводя волосы назад. Исчезли, но волосы продолжало что-то удерживать. Следом - прохлада дужек очков от виска до ушей. Паника разгорелась по новой. Что он делает? Но я не успела снять очки. Вспыхнул свет и с непривычки резанул по глазам. А когда открыла их, то обнаружила лицо Ильи. Очень близко. Он внимательно разглядывал меня. И, скосив глаза вбок, поняла - почему. В зеркале отражалось два лица, одно профилем, другое анфасом - мое рыло, с зализанными волосами и квадратными "бабушкиными" очками на носу.

Пальцы коснулись подбородка и заставили запрокинуть голову, встретиться взглядами с Ильей. Какие же у него теплые глаза...

- Это ты.

А потом поцелуй, долгий, тягучий, захватывающий в водоворот таких ощущений, что подгибались ноги и шумело в голове. Я цеплялась за все, чтобы удержать равновесие, и чаще всего это была одежда Ильи. Теряла себя...

Васильев разорвал поцелуй и, прислонившись лбом к моему лбу, зашептал:

- Я дурак. Прости, даже не знаю, как просить прощения... Обещаю, я больше никогда не причиню тебе вреда и другим не позволю. Никогда больше не потеряю.

Он наверное не знал, что слова подействовали совсем не так, как он хотел. Они разрушили волшебство и напомнили мне о реальности.

Он узнал. И теперь Таня - одна, гремучая смесь из двух половинок моей жизни. Тайны раскрыты, я как на ладони.

И это перепугало до смерти.

А на испуг у меня одна реакция - злость, такая же сильная.

Вырвалась, отбросил руки Васильева, доковыляла до двери, провозилась с замком, потому что руки не слушались, тряслись, пальцы не сгибались. Но вот, я справилась. Распахнула дверь так что она с треском ударилась о стенку.

- Пошел вон. - Но Васильев не среагировал. Он стоял и ошалело хлопал глазами. И я помогла. Зашла за спину и изо всех сил затолкала его в спину. - Пошел! Не хочу тебя видеть, понял? - и вытолкала за дверь, тут же ее захлопнув. Дрожащими руками закрыла все засовы. Все, защищена. Силы кончились так же внезапно, как появились. Сползла по двери и сжалась в комочек. - Чтобы больше никогда, слышишь, никогда сюда не приходил! - заорала. Голос сорвался. И решимость тоже. Все пропало, кроме леденящего страха.

- Я не уйду, - приглушенно, но внятно прозвучало из-за двери.

- Уходи! - отчаянно закричала на пределе связок. Обхватила руками плечи. Уходи же... Я не знаю, что со мной происходит, но когда он уйдет - станет лучше. Станет... уверена.

Шорох, будто и он сполз по двери.

- Нет. Буду сидеть, пока ты не откроешь. Больше ты не сбежишь от меня.

- И сиди. - Вскочила. - Мне пофиг, понял? Клала я на тебя! Ты никто для меня! Урод.

И просто убежала, в самый дальний угол квартиры, куда забилась и уткнулась носом в колени, безуспешно пытаясь успокоиться.

Что за глупая попытка сделать ему больно? Зачем? Не знаю... но как же в тот момент страстно хотелось! Размазать его по стенке, заставить страдать... и это любовь? Не похоже... тогда как обозвать вот это мое состояние?

После такого всплеска эмоций наступила новая стадия. Называется - пофигизм с налетом жеруна. Тебе это знакомо, Себа, знаю. Это когда на весь мир до бездны по, сидишь или лежишь как вобла, уставившись в одну какую-нибудь симпатичную точку, в голове пустота... и очень хочется жрать. Причем, чего-нибудь эдакого. Чего не ешь обычно.