- Юлиан, Леонид...

  - Да, - перебил я, дабы она не утруждалась в перечислении своего длинного списка мужчин. - Всех, включая и Серафима.

  - Я не позволю, - решительно произнесла Маргарита без тени какого-либо опасения за себя, что было весьма непростительным упущением для любого... кроме нее.

  - В таком случае, может, желаешь к ним присоединиться?

  Медленным шагом я подошел к одному из двух железных гробов, которые стояли в комнате с открытыми массивными крышкам. Я опустил внутрь него руку и провел по дну, с удовлетворением отмечая, как жжет посеребренный металл. С моих пальцев повеяло легким дымком с запахом горелой плоти. Таким покрытием были выделаны все внутренние стенки гроба, и каждая минута, поведенная внутри него, способна приносить болезненную муку, а заодно и убедить пересмотреть свое поведение.

  В глазах Маргариты пробежал страх, когда она покосилась на гроб. А вот выдержка Инги в этот момент дала трещину, и она упала к моим ногам, начиная молить о пощаде:

  - Александр, прости меня, я не хотела, прости...

  - Инга, встань, - произнес я, протягивая к ней раскрытую ладонь.

  Подняв на меня глаза, из которых заструились слезы, она неуверенно вложила свою руку в мою и встала. Я провел пальцами по прекрасному лицу, от виска до подбородка, и слегка приподнял, чтобы заглянуть в ее лживые очи.

  - Ты ведь знала, что я не прощу подобного.

  - Да, - согласилась она.

  - Тогда ты прекрасно знала и то, на что шла, когда решила обмануть своего создателя.

  Инга прикрыла веки, и с них снова покатились алые слезы. Они не врали мне, они выдавали всю искренность ее раскаяния в данный момент. Но сама Инга врала мне всегда, и нередко за это расплачивалась. Бывало, я щадил ее, как свою дочь, как свое создание, как свою женщину, но она уже очень и очень давно перестала быть мне интересна, чему во многом виной была ее неуемная и подлая натура. Я бы мог ей простить и эту ложь, если бы она не лишила меня общества Маргариты, которым я так наслаждался, и которого по ее вине был лишен два столетия. И это еще не говоря о последствиях этой ее хитрости, ведь вышло все так, что вместо меня обществом моей синеглазой фурии наслаждался кто-то другой, и кто-то другой вкушал ее кровь и плоть, страсть и всплески непокорного характера. И это когда я наивно думал, что она мертва.

  - Прости, - повторила Инга.

  - Нет, моя хорошая, это не тот случай. Ты слишком жестоко поступила со мной, и я не могу это оставить без внимания.

  Инга сглотнула и хотела мне что-то ответить, но в комнату вошел Серафим в компании Юлиана, которого сопровождало двое вампиров. Увидев здесь своего создателя, как я и ожидал, Маргарита сразу принялась его защищать. Она встала перед ним, словно пытаясь загородить от меня своим хрупким, изящным и соблазнительным телом.

  - Делай что хочешь, Александр, но я не дам так просто запихнуть Юлиана в этот гроб.

  - Марго, перестань, - тихо попросил Юлиан, склонившись над ее плечом.

  Серафим, видимо, тоже сделал попытку ее образумить, потому что в следующее мгновение она бросила на него гневный взгляд с резким выкриком "нет". Я отпустил Ингу и медленно зашагал к Марго со словами:

  "Ты даже не представляешь, как меня расстраивают твои чувства к другим мужчинам".

  "Мои чувства - это не твое дело", - прошипела она.

  Ее глаза горели, как два расплавленных агата. Ее энергия бушевала, а злость отдавалась едва уловимой вибрацией под кожей. Дай Марго чуть больший повод, и она сорвет свою злость с цепи. И это было так возбуждающе, так заманчиво, что я невольно залюбовался своей вампиреллой, предвкушая дальнейшие события. Я поднял руку, чтобы коснуться ее лица, но Марго отбила ее в сторону. Я лишь хмыкнул, прежде чем жестко стиснуть пальцами ее подбородок и притянуть к себе. Но разве смел я ожидать покорности от этой женщины? Ее острые коготки вонзились в мою руку, задирая рукав рубашки и полосуя кожу в попытке вырваться. Мне же не было до этого никакого дела. Притянув ее к себе за талию с таким грубым толчком, что с нежных губ сорвался резкий выдох, я запустил пальцы в шелковистые волосы на ее затылке и смял их в горсть, заставляя Маргариту смотреть на меня снизу вверх и дышать в мой рот.

  - Мне начинает нравиться твоя непокорность все больше и больше, - произнес я, любуясь сменой эмоций на ее лице - от злости до вожделения.

  Она страстно желала меня как мужчину, но весьма забавно противилась этому желанию, и только гордость не позволяла ей признаться в этом самой себе. Вампиры, стоящие рядом с нами, отступили на несколько шагов, и никто не осмеливался вмешиваться. От двоих повеяло ревность. Губы Марго под моими дрогнули, и с них полился яд:

  - Отпусти меня, ты... чудовище! Жалкий, эгоистичный тиран!

  Я тихо рассмеялся и обратился к вампирам:

  - Оставьте нас на несколько минут.

  Молча и покорно все вышли, оставив нас наедине. Маргарита дернулась, пытаясь вырваться, но я сильнее сжал ее волосы, прекращая и эту попытку.

  - Мне больно, - выдохнула она.

  Я склонился над ее ртом, слегка разжимая кулак в темных волосах.

  - Тогда не вынуждай меня причинять тебе такую боль, и пусть, если она и будет, то лишь в удовольствие.

  Мои губы коснулись ее рта, сначала нежно, но все настойчивее с каждым новым касанием. Не прошло и минуты, как Марго потеряла со мной голову, что мне весьма понравилось. С долгим стоном, она дернула меня к себе за ворот рубашки и со всем пылом ответила на поцелуй. Ее жадные губы будоражили, сладкий ротик пробуждал давно забытые ощущения, а тело манило снова испробовать его на вкус. Этот пыл Маргариты распалял тлеющие угли моей страсти так яро, что возникало лишь одно желание - обладать, здесь и сейчас, и немедленно. Мои руки потянули ткань платья вверх, собирая его на талии, и смяли обнаженные ягодицы. Вдавливая в себя ее бедра, я позволил ей оценить всю степень моего возбуждения, а так же и то, как на меня действовала сама Маргарита, которая так и продолжала, к моему удовольствию, разгуливать без нижнего белья. Она снова застонала мне в рот, а следом дернула за рубашку, под звон пуговиц стаскивая ее с моих плеч. Ох, как мне нравилась эта женщина, и с каждым мгновением все больше и больше, что я и собирался ей сейчас доказать.

  Быстро расстегнув ремень, я подхватил Маргариту за ягодицы и посадил на себя, уверенно проникая в ее горячее лоно, и заставляя обвить мой торс своими прекрасными ножками. Ее способность повышать температуру своего тела определенно была ее огромным преимуществом, потому что ею можно было наслаждаться как смертной, но при этом позволять себе с ней любые безумства.

  Прижав Маргариту спиной к стене, я начал двигаться внутри нее, сильно и яростно, потому что именно этого хотелось сейчас нам обоим. Ласки были до этого и будут еще впереди. Я опустился губами к нежной шейке и провел языком по вене, слушая заглушенные стоны, которые она пыталась удержать, закусывая до крови губу. Слизав с подбородка алые капли, я посмотрел в ее синие глаза.

  - Перестань сдерживаться, - произнес я, еще сильнее ударяя в нее бедрами.

  Но Марго заглушила свой очередной стон, даже не собираясь выполнять мою просьбу. Тогда я провел носом по ее щеке и тихо прошептал на ушко:

  - Хочу услышать, как тебе со мной хорошо, ну же...

  А потом я ударил клыками в ее шею, усиливая ощущения, и дополняя очередное мое резкое движение внутри ее тела. Марго вскрикнула, впиваясь ноготками в мои плечи, и с ее губ полились сладкие стоны удовольствия, которое ей мог подарить только я. Ее кровь уже не несла для меня ничего нового, но на вкус была все так же восхитительна. Я сделал всего несколько глотков, после чего предложил ей себя (что делал в особых случаях), подставляя к ее губам свою шею и попутно замедляя ритм наших тел. Маргарита даже не раздумывала, но в тот момент, когда она вонзила в меня зубы и начала пить, я узнал о еще одной ее маленькой способности - внушать и усиливать чувство наслаждения. И вот тогда, до предела распаленный и возбужденный, потерял голову и я. Прожив не одну тысячу лет, испробовав всевозможные удовольствия и вкусив сотни женщин, и всем этим уже давно пресытившись, я впервые ощутил все с новыми красками. Но дело было даже не в ощущениях, дело было в одной конкретной женщине, чьи я жадно глотал стоны оргазма, присоединяясь к ней на этом пике блаженства.