Вера кивнула, мечтая, чтобы пытка поскорее закончилась. В кабинете было нечем дышать, и по её спине струился пот. Вера запоздало подумала, что надо было подушиться перед уходом, от неё же несёт сейчас как от лошади.
- Почему вы хотите работать именно у нас?
Вера сглотнула:
- Я хочу работать в торговле... - робко ответила она.
- Да, но почему именно у нас? - девушка вертела в руке карандаш, что ужасно отвлекало. - Есть много мест, где зарплата выше. Например, ювелирный магазин, магазин одежды, нижнего белья...
Вера вспомнила про свои белые растянутые трусики и бесформенный лифчик. Дышать стало труднее.
- Ну, ладно! Опыта я гляжу у вас нет. Муж, дети?
Вера покачала головой.
- И не было? Странно, почему тогда не работали раньше...
- Мама, - выдавила из себя Вера. - Мама болела...
- Ну, не всю же вашу жизнь она болела.
Вере захотелось бежать, вскочить с этого дурацкого стула, пронестись по ступенькам и не останавливаться до самого дома. Зачем все эти вопросы? Дурацкие анкеты, которые ей дали заполнить? «Кем вы видите себя через пять лет?», «Ваш жизненный девиз», «Ваша жизненная позиция». Её что, в разведку отправляют?
- Всё это замечательно, - девушка откинулась на спинку кресла изучая собеседницу, - но, боюсь, вы не сможете у нас работать. Я же вижу, торговля не ваше. Попытайте счастья на производстве. В ресторан можно пойти, посудомойкой.
- Какой ресторан?
- В какой-нибудь, мало ли ресторанов... да вы не переживайте. Ваши контакты у нас есть, мы вам перезвоним, сообщим о решении.
Вера встала и, как во сне, вышла из кабинета. «Наверное, я килограмм на пять похудела», - подумала она и только на улице вспохватилась, что не написала номера телефона, потому что мобильного у неё не было. Мама говорила: «Опасное излучение». Метнулась было назад, но вспомнила, как внимательно девушка читала её анкету, и всё поняла. Это не её мир. Нечего было и пытаться.
На улице прямо под знаком «Курение запрещено», привалившись к стене, стоял молодой охранник.
- Не взяли? - поинтересовался он.
Вера откинула со лба мокрую чёлку, кивнула.
- Не бери в голову! Не стоят они того! Молоко на губах не обсохло, а строят из себя невесть что! Сидят целыми днями на заднице, кофе хлещут, а от нормальных людей рожи воротят. Ни черта не делают, да и делать ничего не могут, потому что ничего не смыслят в том, что им поручено. Начальству очки втирают! - парень подмигнул, и Вера растаяла. Её восхищали люди, способные непринуждённо ввернуть в речь цитату из любимой книги.
- Сигаретку? - парень протянул ей пачку.
Больше всего на свете Вере хотелось взять сигарету и постоять здесь под запрещающим знаком, разговаривая с этим смешливым и нагловатым парнем. По маминой классификации настоящий альфонс. Но она не курила, потому только махнула рукой и ушла.
Уже дома взглянула на себя в трюмо и устало опустилась на пол. Бледное лицо с красными от жары щеками, мятый костюм, коричневые советского производства чулки, вся в пыльных пятнах лакированная сумочка. Вещи срывались и со злобой запихивались в шкаф, в самый дальний угол, с глаз долой. В дальнем углу обнаружилась мамина шаль, крупной вязки горчичного цвета. Вера разрыдалась, уткнувшись лицом в колючую шерсть.
Если бы мама была рядом! Она бы непременно подсказала, помогла или просто успокоила, сказав, что кругом враги, злые люди. Не нужна Вере никакая работа, проживут на пенсию. Им слава Богу, много не надо. Зачем только она потащилась на это собеседование? Может, и правда стоило послушаться маму, включить газ, лечь на кушетку и постараться заснуть?
Кроме шали в шкафу обнаружилась пачка денег. Бережливая мама не доверяла банкам. Вера вытерла нос, пересчитала тысячные купюры и успокоилась. На первое время хватит. Потом потянула за кончик шали и принялась её распускать. Отыскала крючок и всю ночь вязала из получившейся пряжи длинного тощего зайца. Набила ватой, пришила глаза-пуговицы, вышила нос со ртом, на грудь приколола бант с собственной туфли.
- Вот ты какой, Нафаня! - уже под утро улыбнулась Вера, и заяц отправился жить в кухню на просторный подоконник.
На следующий день Вера отправилась в центр занятости. Женщина в кабинете повертела в руках её документы, отчитала за безделие и долго искала что-то в компьютере. Наконец протянула Вере два направления, по которым Веру впоследствии так и не взяли. Также как и по следующим двум, и по следующим...
Вера получала крохотное пособие, почти не выходила из дома, и в голове её как заклинание стучало: «Включить газ. Лечь на кушетку. Постараться заснуть». Она упорно гнала от себя подобные мысли и принималась мыть свою кухоньку. Потом надевала халат в голубой рубчик и садилась у окна пить чай. Ей мечталось, как кто-нибудь из проходящих мимо повернёт голову, заглянет в окно и удивится чистоте и опрятности её квартиры.
- Какая красивая у вас кухня, - скажет он, - уютная. А заяц-то какой прекрасный.
- Спасибо, - ответит Вера и пригласит незнакомца на чай.
Необязательно, чтобы это был мужчина. Вера давно оставила надежду на любовь и собственную семью. Мама говорила, что не стоит выходить замуж. Мужчины все козлы, изменники и пьяницы. Так чего мучиться?
Народ шёл мимо дома сплошным потоком, но никто никогда не заглядывал в окна. Вера сидела в красивом халате, пила чай и думала, как так произошло, что она оказалась выброшенной из этого мира. Ведь были бунты, крики, угрозы уйти из дома. Мать владела идеальным оружием — больным организмом. Если Вера уйдёт у неё случится инфаркт, инсульт, она умрёт от голода и жажды. И Вера с каждым годом становилась всё тише и тише, впав в конце-концов в состояние полного равнодушия. Только по ночам её посещали странные жаркие желания, в которых стыдно было признаваться даже себе самой. Вскоре и они прошли.
Веру взяли мыть подъезды. На работу она уходила рано утром, возвращалась ещё до полудня. Впереди был целый день, грустный, нудный, одинокий. В один из таких дней Вера решила: Хватит! Топнула ногой, погрозила кулаком кому-то невидимому и решительным шагом двинулась на кухню. Ей не хотелось включать газ, ложиться на кушетку и засыпать. Память ещё сохранила кадры разрушенного взрывом дома. В шкафчике у холодильника лежали мамины таблетки. «Проглочу все до единой!» - решила Вера, перешагивая через порог. И в этот момент её тапочек на оставшейся позади ноге расклеился, раскрыв пасть. Вера зацепилась за порожек и полетела вперёд, приложившись лбом к столешнице.
Лёжа ничком на полу, она подумала о том, что зря бежала, что мамины таблетки давно выброшены, и в доме не найти даже анальгина. Захотелось смеяться, но смех отчего-то не шёл. Вера устроилась поудобней и решила не вставать. Зачем? Ей и так неплохо. Последнее, что пришло ей в голову перед тем, как она потеряла сознание было «Никто так и не посмотрел в моё окно».
***
Сидевшая у изголовья кровати женщина улыбалась. Вера растерянно заморгала. Кто это? Ангел? А вокруг новая жизнь где-то в параллельной вселенной, где рядом с ней есть человек, готовый заботиться, слушать и понимать.
- Я Ира, - пояснила женщина. - Ира Игнатова из пятого дома. Помнишь? Мне в детстве бабушка всегда косички заплетала, а ленточки всегда разного цвета брала. В одну розовую вплетала, в другую — голубую. Говорила, так красивей.
В памяти ожили картинки. Девочка с длинными светлыми косами бежит по двору.
- Вера! - кричит она, подбегая к дому. - Выходи гулять!
Мама оттесняет Веру от окна, заталкивает в щель между столом и холодильником, приоткрывает форточку и кричит, чтобы девочка перестала хулиганить. Вера видит удивлённый взгляд, слышит своё имя:
- А Вера выйдет?
- Иди отсюда! - повторяет мама. Девочка поворачивается и уходит. За её спиной блестят на солнце банты, голубой и розовый.
- Один раз я тебя даже испугала, вечером, а ты убежала, - продолжила Ира.
Ещё картина. Вере семнадцать. Она спешит домой, задержавшись в магазине. Начинает темнеть, и ей передаётся страх матери, твердившей, что сумерки — любимое время маньяков и прочих тёмных личностей. Вера почти бежит.
- Подожди! - кричит кто-то. Сзади её догоняет девушка с длинными светлыми волосами, собранными в высокий конский хвост. Вера не хочет с ней разговаривать. Она почти во дворе, и мама наверняка смотрит в окно, ждёт её. Если увидит с посторонним, станет ругаться. Вера ускоряется, девушка тоже. Она кричит что-то, но Вера не хочет слушать.
Дома она обнаруживает, что пропала её перчатка, красивая светло-бежевая, отороченная мягким мехом. Обидно до слёз.
- Ты тогда перчатку обронила. Я хотела отдать, а ты убежала.
На следующий день перчатка обнаружилась на придверном коврике. Она лежала на светло-розовой салфетке, а внутрь кто-то вложил маленькую шоколадку «Алёнку». Шоколадку Вера сразу съела, а обёртку потом долго хранила в ящике стола, подальше от мамы.
- Мы с Филипком обычно здесь не ходим, - продолжала Ира. - Просто однажды улицу затопило, мы и отправились в обход. А тут твоё окно и заяц. Он так Филипку понравился, что мы теперь всегда мимо ходим и с зайцем здороваемся.
- Филипок? - удивилась Вера.
- Мой внук.
В кресле сидел мальчик лет четырёх и грыз сушку.
- Привет! - сказал он.
- Привет! - отозвалась Вера.
- Мы сегодня тоже пошли с зайцем поздороваться, смотрим, а там ты лежишь, - объяснила Вера. - Пришлось стекло разбить и залезть. Ты не бойся. У меня у мужа золотые руки. Он завтра тебе новое вставит. Ты лежи. Сейчас скорая приедет.
Врач скорой долго ворчал, хмурился, а под конец пробормотал что-то вроде того, что звонят зря и машину гоняют.
- Порадовался бы, что с человеком всё хорошо, - возмутилась Ира. - Только синяк на лбу.
На следующий день пришёл Ирин муж. Молча вставил новое стекло. Также молча выпил предложенный Верой чай и ушёл.