Итак, мама сказала «да», и Леночка полетела в турагентство выкупать билеты. А поскольку Вовка на время отошел моей маме, мне отошли менее беспокойные Леночкины «детки». Ее цветы.

Я забыла сказать еще об одном: о новом Леночкином хобби. От безделья эти хобби появляются у нее регулярно, одни приживаются, как, например, вегетарианство, другие — нет. Данное хобби укоренилось в огромной кадке. Лимонное дерево. То есть пока еще только веточка, но с претензией стать когда-нибудь настоящим лимонным деревом. Если бы засохли ее бегонии, ползонии и прыгонии, Леночка смогла бы это пережить. Но лимонное дерево! Неделю в одиночестве! В огромной кадке! О, нет!

«Ах, у моей подруги, у моей подруги! В греческом зале, в греческом зале!» Дуреха не понимает, что, пока ее лимонное дерево вырастет, подруга успеет завести себе сначала персидскую кошку, потом сенбернара и далее — парочку трещащих без умолку попугаев. И все это в греческом зале, в греческом зале, которого у Леночки в ее трехкомнатной квартире просто нет. Не отдавать же половину жилплощади лимонному дереву? Ну да боге ним! Каждый выбирает себе партнера по душе и по способностям. Хочет она жить с лимонным деревом… Черт! Куда это меня занесло?

Короче, я получила ключи от их трехкомнатного замка, в котором засыхало лимонное дерево. Вернее, должно было засохнуть, если я не соизволю нанести ему визит. Виола, разумеется, сказала:

— Ха-ха! Да пусть оно сдохнет!

Но я не могла с этим согласиться. И ключи взяла. Передача верительных грамот состоялась в родительской квартире под Вовкины вопли. Леночка стонала:

— Маленький мой! Да как же ты без нас с папой!

Но я-то прекрасно знала, что, как только за мамой и папой захлопнется дверь, Вовка тут же утихнет и побежит играть с дедом, который и пресловутого «Чупа-чупса» внуку никогда не принесет! Потому что не признает их, как не признает ни покемонов, ни трансформеров! Зато у него есть «наш паровоз», который вперед летит. И часами они с Вовкой бьются над этим паровозом, выводят его на правильный путь в сторону кухни, где бабушка варит щи. Потом «ту-ту! приехали!» на ужин. А в девять ноль-ноль Вовка беспрекословно топает бай-бай и засыпает под русскую народную сказку, которую ему читает дед.

Словом, идиллия. Не понимаю, почему этот маленький демон так терзает своих родителей? В два года так овладеть искусством лицемерия! «Что эторастет за поколение?» — подумала занудливая старая дева в моем лице.

Игорь хмуро молчал: видимо, был в курсе Вовкиных фокусов. Я смотрела на брата с жалостью.

— Ну, мы вас провожать не пойдем. Вовочка капризничает, — вздохнула мама.

— Да, конечно, — кивнул Игорь. А Леночка откровенно обрадовалась.

— Саша? — посмотрел на меня брат.

Я отрицательно покачала головой: неужели так обязательно, чтобы кто-то сделал им на прощание ручкой?

— Ты сегодня что-то не в духе, — заметил Великий Будда.

Да, я была не в духе, потому что Виолу пришлось оставить дома. Одну. А что она без меня способна натворить, никто не знает. Может, там уже полон дом мужиков? Мне стало не по себе.

— Я на вас в окно посмотрю, — жалко улыбнулась я и выполнила свое обещание.

Мы втроем стояли у окна: мама с Вовкой на руках и я. Наблюдали, как Игорь с Леночкой вышли из дома и сели в такси, которое должно было отвезти их в аэропорт.

— Теперь до завтрашнего дня нельзя делать уборку, — решительно сказала мама, спустила Вовку с рук на пол и пошла за чашкой. Наполнив ее водой, поставила на кухонный стол. Она всегда так делала, «на дорожку».

— Я, пожалуй, пойду, — пробормотала я.

— Ты так странно сегодня выглядишь, — покосилась на меня мама. — Я хотела тебе сказать, что…

Но тут, слава Создателю, вмешался Вовка. Потребовал блинчики на ужин, деда и сказку. И вскоре родителям уже было не до меня. Ручкой мне, естественно, никто не помахал, когда выходила из подъезда. Ну да ладно. Я в этой семье котируюсь ниже Игоря и Леночки и, уж конечно, значительно ниже Вовки.

В метро меня по-прежнему одолевали дурные мысли. Что там, дома? Как Виола? Что она делает? Мобильника у меня не было, не успела еще разжиться, а из родительской квартиры позвонить не догадалась. То есть испугалась. Если мама узнает, что у меня вот уже больше месяца живет подозрительная девица без паспорта и регистрации… Что будет!

Я так долго нажимала на кнопку звонка, что палец онемел. Совсем как моя правая нога, целый день давящая на педаль швейной машинки. Звонила, звонила… Бесполезно.

«Неужели она ушла?» — похолодела я. Миллион мыслей пронесся у меня в голове. Охватив широкий диапазон от «слава Создателю Всемогущему» до «я без нее умру!». И на последней мысли я остановилась. Жизнь без Виолы показалась мне невыносимой. Уж лучше рабство, чем одиночество. Что такое свобода без общения? Та же тюрьма, только без стен. Необитаемый остров, где целыми днями только и делаешь, что поджидаешь на берегу случайный корабль.

И я снова нажимала на кнопку. Звонила, звонила… Остановилась только, когда хлопнула соседняя дверь. Эта бабулька раньше дружила с моей Тамарой Николаевной. Они до сих пор перезваниваются, несмотря на то что вот уже несколько лет прошло, как бабушка отсюда переехала.

— Саша, ты что делаешь? — подозрительно спросила моя соседка.

— Я? Ничего. — Меня охватила паника. Что будет, если ониузнают? Мама, бабушка, а главное, Великий Будда? Это же полный крах! — Просто забыла ключ, — жалко улыбнулась я.

— А почему ко мне не зашла? Тамара Николаевна всегда говорила, что ее внучка — растяпа, — назидательно сказала соседка. — И потому оставила мне ключ от своей квартиры. Я сейчас принесу.

Пришлось доигрывать сценку до логического конца. Взять у соседки ключ, сказать при этом «спасибо большое», отпереть дверь и войти в собственную квартиру. Собственный ключ от которой преспокойно лежит в это время в сумочке.

— Не забудь вернуть, — так же назидательно сказала соседка. — Мало ли что.

Я кивнула и захлопнула входную дверь. Ну что за день! И самое ужасное, что эта дрянь оказалась дома! Она валялась на диване, помятая, заспанная, и на мое появление отреагировала вяло:

— А… Это ты… Ну, привет…

— Почему!… — Я даже задохнулась от возмущения. — Почему ты мне не открыла?

— Спала, — отмахнулась Виола.

— Да я уже полчаса стою у двери! Я звонила так, что мертвый бы давно поднялся!

— Да что ты говоришь!

Она издевается! Она надо мной издевается!

— Где он?! — завопила я и побежала на кухню.

Распахнула по пути дверь ванной комнаты, заглянула туда. Никого. На кухне — тоже. Потом я, как бешеная, металась по квартире, распахивая дверцы шкафа, будто мужчина мог калачиком свернуться на одной из верхних полок, заглядывала под стол, под кровать… Летели на пол чашки, тряпки, предметы интерьера, видеокассеты. Грохот стоял неимоверный!

Виола в это время продолжала лежать на диване и нагло усмехаться.

— Кого ты ищешь? — поинтересовалась она, когда все углы моей маленькой квартирки были обшарены.

— Того, из-за кого ты полчаса не открывала мне дверь! — завопила я и кинулась к балкону.

Может, он выпрыгнул в окно? Ну да! Десятый этаж! Я подергала за ручку. Перелез на соседний балкон? Зимой? Но другой причины быть не могло. Здесь кто-то находился до моего прихода! Какую игру ведет эта дрянь? С кем она сговорилась против меня?

Но я так никого и не нашла. Глупая Пучеглазая Лягушка никогда не отличалась сообразительностью. Мне ничего не оставалось, как признать свое поражение. Когда я устало опустилась в старое кресло, Виола вполне миролюбиво поинтересовалась:

— Успокоилась?

Я кивнула. Азарт прошел, бешенство сменилось полной апатией.

— А теперь расскажи, где ты была?

— А ты? Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Пока ничего.

— И до каких пор? — вяло поинтересовалась я.

— Пока ты сама обо всем не догадаешься. Ведь это лежит на поверхности. Надо только пошире открыть глаза.