— А причины?

— Она, видишь ли, решила начать новую жизнь! Самостоятельную! Мол, нашелся человек, который открыл ей глаза!

— Любовник?

— Саша! Ты хочешь сказать… Но разве она и Туманов… Я так и думал!

— Не было у них ничего! Ты слышишь? Не было! Запомни это! Всех, кто мог тебе помешать, уже не существует! Я убью ее, если она к тебе не вернется! — И Глупая Пучеглазая Лягушка, сбавив тон, добавила: — То есть не я, но это не имеет никакого значения.

— Она сказала, что, когда я кинулся за тобой на Селигер… Что это стало последней каплей. Мол, это переполнило чашу ее терпения. Но тебе же нужна помощь! Я же вижу! Я обязан спасти свою сестру! Ведь я же тебя тоже люблю! Я, видишь ли, не сказал ей, что ты тоже туда поехала! Мол, эта поездка ради тебя, а не ради нас с ней. Я ей действительно не сказал. И когда мы вчера встретились на шоссе…

— Какая же она дрянь! Успокойся. Я знаю, как на нее воздействовать.

— Я так люблю сына, — упавшим голосом продолжал Игорь. — Ведь она выйдет замуж! Обязательно выйдет замуж! Она же такая красивая! И мой сын… Ты понимаешь? Мой. Он кого-то другого будет называть папой. Леночка его заставит. Но чем я-то ей не угодил? Тем, что любил ее? Может, мне надо было ее бить? Унижать? Требовать отчета? Где она бывает? С кем? Я же хотел как лучше! А она сказала: если муж целыми днями не бывает дома и не интересуется, как и с кем проводит время жена, его все равно, что нет! Меня у нее нет! Ты понимаешь?! Но вот же я! Вот! Здесь. С ней.

— Ты всегда будешь с ней. — Игорь смотрел на меня непонимающим взглядом. — Пойди, умойся. — У тебя лицо… Не надо, чтобы у тебя было такое лицо.

И он послушно, словно маленький ребенок, пошел в ванную комнату. В трубах зашумела вода.

И тут в комнату заглянула Виола. Шепотом спросила:

— Ну что?

— Надо найти Леночку!

— Ну, конечно! — рассмеялась она. И стащила со спинки стула синие колготки. Которые повесила туда Леночка. Стащила и сунула в карман легкой спортивной курточки.

Я даже не спросила зачем. Виола все равно не ответит. Или ответит: «Так надо».

Мы пошли на озеро. Я уже упоминала, что погода стояла жаркая и солнечная, как по заказу. Но мы с Фиалкой были одеты в джинсы и спортивные куртки. Не до загара, знаете ли. Зато лежащая на пляже Леночка принимала солнечные ванны. Если бы не разговор с Игорем, мне ничего другого и не хотелось бы, как растянуться рядом с ней на матрасе и, закрыв глаза, подставить тело обжигающим лучам. Но сейчас я даже тепла не чувствовала. А руки просто заледенели. Как она могла?!

Я готовилась к бурному объяснению. Готова была надавить на нее, шантажировать, угрожать, упрашивать. Но ничего этого не случилось. Я и слова ей не сказала. Леночка даже головы не подняла, услышав шаги. Лежала на животе, топлесс, подставив солнцу голую спину. А мне больше ничего не надо было объяснять. Потому что…

На ее правом плече синела татуировка. Синий скорпион! Мы с ней были не просто кровными сестрами, сестрами-близнецами! Образно, конечно. Теперь мне многое было понятно, оставалось выяснить детали. Но не у Леночки.

Я круто развернулась и бросила Фиалке:

— Пойдем отсюда.

— Куда?

— Нам срочно надо вернуться в Москву.

— Никуда я не поеду, — закапризничала она, семеня за мною следом.

Я не отвечала. Потому что сейчас, в данную минуту, Глупая Пучеглазая Лягушка сильнее. И все будет так, как она хочет. А хочет она справедливости. И счастья для Великого Будды. Потому что он для нее дороже всех на свете.

И вот, когда Фиалка это поняла, она затаила злость. Ведь если у меня наконец откроются глаза, у нее нет никаких шансов! А в живых должен остаться только один. Фу ты! Глупость, а привязалась!

Оказавшись в номере, я быстренько покидала вещи в спортивную сумку.

Уже когда застегивала молнию, Смеляков повернулся на бок и открыл глаза. Его мутный взор остановился на мне:

— Ку… да собралась?

— Домой. Мы едем домой.

— Мы…

— Плохо выглядишь, — констатировала я. — Не понимаю, почему раньше мне казалось, что ты необыкновенно красивый? Самый обычный. Средней внешности, да и ума среднего. И ничего особенного в тебе нет. Так что прощай. Денег твоих мне не нужно.

— Засунь их себе в зад! — добавила Фиалка. — Хотя… С тебя пятьсот баксов за вчерашнее развлечение.

— Развлечение?! — прохрипел Смеляков низко, словно фагот. — Ты это называешь развлечением?! Да ты мне сама должна!

— Тебе должна Глупая Пучеглазая Лягушка, — возразила я. — А Виоле, пожалуйста, заплати. Впрочем, я сама возьму.

Стащив со спинки стула его кожаный пиджак, я вынула из кармана портмоне и отсчитала пять сотен зеленых. Показала их Смелякову:

— Вот. Ровно пятьсот. Согласись, что это справедливо.

— Да я сейчас охрану…

— Советую не дергаться, — напряженно сказала Фиалка, и я заметила, что она заняла боевую стойку. Ноги чуть раздвинуты, плечи напряжены, одно его неверное движение, и она спружинит, чуть отклонится в сторону и нанесет очень точный удар, после которого гендиректор отключится. И деньги все равно будут нашими.

— Да кто ты такая? — вытаращил на нее глаза Смеляков.

— Угадай с трех раз. Но не выходя из номера. Всё. Ваши нежные письма вернутся с пометкой, что адресат выбыл в неизвестном направлении.

— Просто дурдом какой-то! — простонал он, вновь опрокидываясь навзничь. Похоже, что в данный момент головная боль волновала его больше, чем потеря пятисот долларов и красавицы-любовницы.

А мы с Фиалкой вышли из коттеджа и направились в сторону шоссе. Нам надо было срочно вернуться в Москву. Часы показывали половину одиннадцатого.

Первая машина, которая была нами остановлена, подбросила нас до трассы. Водитель, приятный парнишка лет двадцати, смущаясь, взял сторублевую купюру, и у меня возникло такое чувство, что он хочет дать сдачи.

Мы выпорхнули из машины и тут же стали голосовать на трассе. Рассчитывать приходилось только на фуру, где сидит скучающий дальнобойщик, который не прочь подбросить симпатичных девиц до нужного им места.

Так оно и случилось.

— Нам срочно нужно в Москву, — заявила Фиалка, вскочив на подножку и открыв дверь огромной кабины.

— Садитесь, — кивнул водитель, внимательно оглядев ее с ног до головы.

Я сразу поняла, что будут проблемы, но Фиалка, которая вообще ничего не боялась, молча полезла на сиденье. Глупая Пучеглазая Лягушка тихонько пристроилась с краю.

Проблемы начались примерно через час, когда, устав болтать, водитель фуры сказал:

— Надо бы колесо подкачать. — И свернул с трассы в березовую рощу.

Колесо ему подкачала Фиалка. То есть вмазала так, что мало никому не покажется. И довольно жестко бросила:

— Не за ту принял. Я дам тебе сто долларов, если будешь ехать быстро. Но никакого интима.

— Понял, — с опаской посмотрел на нее водитель. — А ты вообще кто?

— Вообще я женщина. Но в данном конкретном случае к тебе, как к мужчине, это не имеет отношения.

В Москву мы приехали поздно вечером и уже без всяких проблем. Водитель молча взял деньги, и я была уверена, что никогда и никому он не станет рассказывать о том, что вез сегодня двух девушек, одна из которых сумела за себя постоять. И жене не скажет про честно заработанные сто долларов. Зачем? Они ему и самому пригодятся.

Итак, часов в десять вечера мы добрались до клуба Скорпиона. Я почему-то думала, что Большая Маха там. Если — нет, у меня имеются ее адрес и телефон. Нам сегодня с ней надо было обязательно объясниться.

— Ты свое дело сделала, — сказала я Фиалке. — Теперь это дело мое. Речь идет о моем брате. Так что можешь идти домой.

— Спасибочки! Я тебе этого никогда не прощу!

— Чего?

— Поссорила нас с богатым мужчинкой, которого мы, быть может, полгода ждали! Пасли его, лелеяли! И вот вам, пожалуйста!

— А кто сказал про нежные письма? Про выбывшего в неизвестном направлении адресата?

— А что мне оставалось? — надулась Фиалка. — Ведь я ж без тебя не могу! Как и ты без меня. Но ты права: передо мной Большая Маха ни в чем не виновата. Объясняйся с ней сама. Чао! — И она исчезла.