— Вы идете или нет? — недовольно осведомился чупакабра, наполовину высовываясь из несуществующих кустов. — Мне как-то хочется побыстрее закончить это дело.

Пин, не дожидаясь еще одного приглашения, побежал за зверем. И тут выяснилась одна интересная вещь. Заросли, совершенно спокойно пропустившие сквозь себя чупакабру, категорически отказались сделать то же самое с человеком. Едва только Пин сунулся в кусты, как оказалось, что колючки колются, ветки больно цепляются за все подряд, а сами заросли стали как-то плотнее, словно твердо решив не пропускать незваных гостей.

— Хм, как интересно, — задумчиво пробормотал Тиллирет, помогая верещащему Пину отцепить от себя впившиеся глубоко в кожу крючкообразные колючки. Пока была извлечена последняя, Бродяга и сам успел пару раз наколоться, и теперь с любопытством разглядывал выступившую на пальце капельку крови. — Кажется, это не просто иллюзия, а страж, который не пропускает дальше исключительно людей. А это значит, что, скорее всего, хранилище находится где-то неподалеку.

— Тогда, может, я сбегаю, посмотрю, что к чему? — предложил чупакабра. — Раз уж вы все равно не можете здесь пройти…

И чего мне все неймется? Спрашивается, зачем я вообще напросился сходить на разведку? Вот теперь как дурак уже битый час бегаю по кругу, пытаясь вымотать гоняющегося за мной голодного и злого хищника. Хорошо еще, что зверюга попалась тупая и не догадывается, что можно срезать угол и напасть на меня сбоку.

Ой, кажется, накаркал. Тварь прыгнула в сторону, стремительно сокращая расстояние между нами, и с ревом распахнула смердящую пасть. Пришлось прибегнуть к нечестному приему.

Я отскочил вбок и сделал вид, что не удержался на лапах, что на самом деле было не слишком далеко от истины после такой-то пробежки. Кубарем покатившись вперед, я со всего маху врезался в дерево, полоснув по коре острыми когтями. Рано обрадовавшийся монстр прыгнул следом за мной и был жестоко наказан за свою самонадеянность, получив пучок сосновых игл в морду. Хищник обиженно взвыл и принялся тереть морду, загоняя иголки еще глубже под кожу. При этом он неосторожно повернулся к оскорбленному дереву боком, и следующий залп оказался для него последним. Сосна не пожадничала и швырнула в моего противника самые крупные и толстые иглы, прошившие его насквозь. Тварь коротко потрепыхалась и затихла.

Я выждал приличный отрезок времени, прежде чем осмелился высунуть кончик носа из-под сосновых веток. Кажется, деревце угомонилось и больше не собирается разбрасываться иглами во все стороны. На всякий случай крадучись, я, как мог быстро, затопал к человекам.

Солнце уже склонилось к горизонту, погрузив бор в густой полумрак, когда из иллюзорных кустов вывалился усталый, но довольный чупакабра. Тиллирет, последние два часа взволнованно щипавший себя за бороду, увидев зверя, тут же вскочил на ноги.

— Ты в порядке? Тебя не было так долго, что я начал беспокоиться. Что-то случилось?

— Да так, — чупакабра отмахнулся лапой и завалился на бок, устало вывалив язык. — Пришлось поиграть кое с кем в догонялки. Но я выиграл.

— Что? — всерьез встревожился Тиллирет. — На тебя напали? Кто? Где?

— А, не бери в голову, — зверь зевнул, похваставшись острыми клыками. — В общем, сразу за этим местом, через которое вы почему-то не можете пройти, есть большая поляна. На ней находится каменная площадка с четырьмя столбами по краям. Это и есть то самое хранилище, которое мы ищем?

— Думаю, что да, — Тиллирет снова принялся теребить бороду, не замечая, как опадают на землю длинные белые волоски. Чупакабра некоторое время наблюдал за магом прищуренными глазами, затем не выдержал и перекатился поближе, вцепившись в остатки бороды всеми лапами сразу и тяня ее в пасть. Бродяга, не сообразив, что происходит, дернул бороду к себе. Чупакабра уперся, для верности схватив ее еще и зубами. Некоторое время шло молчаливое перетягивание бороды, затем восторженно наблюдавший за происходящим Пин не выдержал и хихикнул. Опомнившись, маг и чупакабра отскочили друг от друга в стороны.

— Извини, — смущенно произнес зверь. — Просто не мог удержаться. Рефлекс.

— Ничего, — великодушно простил Тиллирет, разглядывая жалкие остатки собственной лицевой растительности. — Если бы не строгое обязательство каждому волшебнику носить длинные бороды, давно бы сбрил. Надоела невозможно. А уж как чешется, зараза!

— Зато я нашел обходной путь, — явно пытаясь реабилитироваться в глазах хозяина, признался чупакабра.

На обходной путь я наткнулся совершенно случайно, когда искал дорогу назад от того места, где порезвился с хищником. Он, этот путь, был не слишком-то удобен, но зато наверняка его не охраняла никакая магия. Я прошелся по нему до тех пор, пока не учуял собственные следы, оставленные еще утром, сделал в этом месте небольшую метку и вернулся назад, так же как и пришел.

Вообще-то я не собирался признаваться в своем открытии, наоборот, хотел сделать вид, что нашел его случайно. Думал предложить человекам поискать другую дорогу, а самому вывести их к метке и с гордым видом привести на ту поляну со столбами, но тут меня подвели проклятые рефлексы.

Между прочим, шерсть у белошерстого жесткая и невкусная. Весь язык себе наколол.

Поскольку уже достаточно стемнело, в обход решили двинуться утром. Спать все улеглись с урчащими от голода животами и в не самом радужном настроении. Пин было заикнулся, что быстренько сгоняет в ближайший трактир за едой, через портал, но Тиллирет запретил ему даже думать об этом. Весельчака только отпусти, так он совсем пропадет, как в прямом, так и в переносном смысле. И потом, Бродяга надеялся, что завтра они добудут тот непонятный предмет, который так понадобился Мурдину, и уже к вечеру маг сможет насладиться каким-нибудь домашним блюдом под бокал хорошего коллекционного вина.

Утром все проснулись одновременно, потому что совсем рядом что-то громко хрустнуло. Открыв глаза, Тиллирет с ужасом увидел, как прямо на него падает большая толстая сосна. Маг одним прыжком, изумившим его не меньше всех остальных, оказался в стороне, зато саквояж с остатками припасов бесследно канул под необхватным стволом. Попытавшийся вытащить его Пин был вознагражден клочком выделанной кожи, из которой был пошит саквояж, и мощным пинком под зад со стороны упавшего дерева.

— Извини, дружище, — виновато сказал Пин, протягивая клочок Тиллирету, — но боюсь, что больше от него ничего не осталось.

— Мда, — глубокомысленно сказал Тиллирет, беря в руки то, что осталось от его имущества. — Странно это все. Словно кто-то старательно пытается дать нам понять, чтобы мы убирались отсюда. Зря старается. Пока не посетим хранилище, Черный бор мы не покинем, — и добавил, обращаясь к чупакабре: — Так что давай-ка, приятель, веди нас в обходной путь. Надо бы тебе кличку какую-нибудь дать, что ли, чтобы было, как к тебе обращаться. Не буду же я кричать тебе "Эй, зверь" или "Эй, чупакабра".

— Не надо мне никаких кличек, — мрачно произнес тот. — Зови меня Бесшумный в ночи.

— Это слишком длинно, — влез со своим комментарием Пин. — Давай мы будем звать тебя просто Бес. А что, прикольно звучит!

— Бес. Бес, — чупакабра прокатал сокращенное имя на языке. — Пожалуй, мне нравится. Пусть будет Бес.

Пин тихо, но очень ехидно захихикал, представив себе лицо главы гильдии, когда тот узнает, что в поисках его непонятной штуковины старым магам помогал Бес [4]. Жаль, что "Сатана" или "Дьявол" никак не подходит, а то Мурдина бы точно удар хватил. От зависти. Еще ни одному магу не удавалось подчинить себе жителей преисподней, за исключением мелких и молодых чертей.

Я понуро плелся впереди нашей процессии и ругал себя на все корки. Что бы сказал дядька, если бы узнал, что его бестолковый племянник настолько вошел в роль домашнего питомца, что беспрекословно выполняет каждое поручение своего белошерстого хозяина? Да еще и истинное имя зачем-то ему сообщил. Правда, ничего особенно секретного в истинном имени не было, но в нашем роду было как-то не принято разбрасываться такими интимными вещами. На тот случай, если возникала необходимость представиться, использовалось одно или два приобретенных имени, что-то вроде прозвищ у человеков. Истинное же имя использовалось исключительно между близкими родственниками.