— А-а-а-а! — долетел до Тиллирета крик приятеля.

— Что такое? — занервничал Бродяга. — Почему ты его не выпускаешь? Пин, скотина! Ты что, что-нибудь украл оттуда?!

— Нет! — донесся приглушенный ответ. — Я ничего не трогал, честное слово мага!

— Тогда в чем дело? — обратился Бродяга к стражу, машинально стряхивая на пол небольшую голубоватую молнию. Чупакабра еле успел отскочить в сторону, вжавшись в стену.

— А? Что? — притворился глуховатым страж. — Что такое?

— Немедленно выпусти моего друга или я за себя не ручаюсь, — грозно произнес Тиллирет.

Страж обиженно-покорно вздохнул и медленно развел створки.

— Уже и пошутить нельзя.

— За такие шутки…, - взвизгнул взъерошенный Пин, протискиваясь наружу в обнимку с подозрительно уменьшившимися остатками оленя. — Тилли, а ну вмажь ему как следует, чтобы в следующий раз знал, как связываться с магами!

— Ой, не надо, не надо! — испугался страж. — Честное слово, больше такого не повторится. Приношу свои извинения вашим магическим благородствам, только не надо со мной делать ничего такого… Не бейте меня, пожалуйста!

— Вот так-то! — Пин кровожадно помахал перед носом у стража костлявым кулаком и, гордый одержанной победой, направился вверх по лестнице, на ходу догрызая оленя. Тиллирет тяжело вздохнул и пошел следом за другом.

Выбравшись на свежий воздух, мы все попадали на землю. Каменные половинки с негромким рокотом снова соединились в одно целое, укрыв под собой тайный вход в хранилище. Черноклокий отбросил в сторону обглоданные кости оленя, попав аккурат мне по спине, за что незамедлительно получил удар хвостом. Вот она, людская благодарность! Стараешься для них, ловишь оленя, потом волочишь его на себе, а тебя за это мотолыжкой по хребту. Все, пусть ходят голодные, больше я для них ничего хорошего не сделаю.

У белошерстого громко заурчало в животе. Вот ведь черноклокий сволочь! Сам все слопал, а с другом не поделился! Ладно, так уж и быть, хозяину притащу чего-нибудь съедобного.

Я нехотя поднялся на лапы, встряхнулся и направился в сторону леса.

— Бес, ты куда? — Белошерстый приподнял голову, вопросительно уставившись на меня.

— Пойду еды какой-нибудь для тебя поищу, — буркнул я, отводя взгляд в сторону. И чего я так о нем беспокоюсь? Как будто у меня своих проблем мало.

Я уже дошел до деревьев, когда до меня долетели слова белошерстого.

— Спасибо, Бес. Будь там поосторожнее.

Я недовольно махнул хвостом и скрылся в чащобе.

Едва чупакабра покинул пределы видимости, как Пин тут же покаялся:

— Тилли, дружище, прости меня, что я ничего тебе не оставил. Честное слово, я хотел, но потом так разволновался, что сам не заметил, как все съел.

— Да ладно тебе, — лениво отмахнулся Тиллирет. — Сейчас вот отдохнем, подкрепимся и попробуем создать портал ко мне домой. А уж там напируемся вволю.

— Точно! — оживился Пин. — Задание же мы выполнили, значит, теперь можем устроить небольшую гулянку. Тем более что повод есть, и даже более чем знаменательный. Откроем бутылочку винца, зажарим парочку жирных курочек… Или можно в ваш трактир завалиться, там тоже неплохо готовят, я еще помню это по прошлому посещению.

— Можно и так, — согласился Тиллирет. Сейчас он был готов согласиться с чем угодно, лишь бы поскорее оказаться дома. Заварить себе чашечку любимого кофе, закутаться в теплый плед и сидеть напротив камина, неспешно выводя строки нового варианта бесславно погибшей книги про наблюдение чупакабр, основанное на поведении живого экземпляра. Сам чупакабра будет с это время мирно дремать в своем углу, изредка просыпаясь, чтобы подсказать Бродяге ответы на кое-какие спорные вопросы, а по вечерам они будут любоваться сполохами пляшущего в камине огня, беседуя обо всем на свете…

Тиллирет так размечтался, что даже не услышал сдавленного вопля Пина. Только когда его легонько попинали в бок, маг открыл глаза и уставился на бородатую личность, склонившуюся над ним. Чуть поодаль Бродяга заметил обмершего от страха Пина, во все глаза таращащегося на незваного гостя.

В этот раз охота оказалась не слишком удачной, мне всего-навсего удалось придушить парочку захудалых зайцев, причем одного успел слопать кто-то еще из местных обитателей, пока я гонялся за вторым. Высказав недовольным рычанием все, что я думал об этом наглеце, я подхватил тощую тушку в зубы и, мотая ей из стороны в сторону, понес к белошерстому.

Очутившись на полянке, я с удивлением и некоторой долей негодования заметил, что к нам присоединился еще один человек. Высокий, одетый в толстую куртку, весь заросший густой темной шерстью. Ветер донес до меня тоненький ручеек запаха незнакомца, и я сразу же расслабился. Это был тот тип, которого мы повстречали во время первой ночевки в Черном бору. Он еще так мастерски приложил черноклокого, что я немного позавидовал. Интересно, а что он здесь делает?

— Приветствую вас, уважаемый Тиллирет, — прогудел мужчина, в котором Бродяга после продолжительного разглядывания сумел опознать племянника главы гильдии. Этому-то что здесь понадобилось?

— Вы добыли то, о чем просил вас мой дядя? — тем временем продолжал мужчина.

— Э-э-э… Да, — Тиллирет протянул ему рукоять. — Вот оно.

— Ага, — пробасил племянник Мурдина. — Ну так я это забираю, с вашего разрешения, чтобы доставить дяде. А вот это он просил передать вам.

С этими словами мужчина протянул Тиллирету пухлый конверт, на котором знакомым корявым почерком было написано: "Тиллирету или Пинмарину, лично в руки".

Пока Бродяга разглядывал конверт, племянник Мурдина схватился за висевший на шее кулон и исчез во вспышке розового цвета.

— Что там? — тут же поинтересовался отмерший Пин.

— Письмо от Мурдина. Наверное, куча благодарностей и приглашение зайти на чашечку кофе, — предположил Тиллирет, вскрывая конверт и доставая оттуда пачку листов. И не жаль ему тратить на нас бумагу, подивился про себя Бродяга. Стоит-то она о-го-го сколько, пергамент раз в пятнадцать дешевле.

Едва Тиллирет прочитал первые строки, как схватился за грудь со сдавленным хрипом и выронил листы.

— Тилли, дружище, тебе плохо? — не на шутку обеспокоился Пин.

Бродяга, продолжая судорожно хрипеть, ткнул пальцем в разлетевшиеся по полянке страницы письма. Пин, догадавшись, чего от него хотят, подобрал их все до одной, сложил по порядку и приступил к чтению.

"Мои дорогие Тиллирет и Пинмарин.

Благодарю вас за превосходно выполненную работу…" — далее шли три страницы дифирамбов. Пин, поколебавшись, сунул их в карман — почитать на досуге, особенно, если нападет плохое настроение — и приступил к дальнейшему чтению.

"…Увы, на этом ваша работа не закончена. В этот раз мне нужно, чтобы вы отправились в Ингар и добыли для меня Рубин Квашдрихпурты. Понимаю, что вам требуется время, чтобы передохнуть и пополнить запасы. Даю вам два дня на сборы, а затем прошу незамедлительно приступить к выполнению моего поручения".

Далее опять шли многочисленные заверения в незаменимости, неповторимости и неотразимости двух старых магов, завершающиеся игривой подписью: "Целую, Мурдин".

Пин застонал и рухнул без чувств на землю.

Я с недоумением наблюдал за тем, как человеки катаются по земле, скрежеща зубами, и громко стонут. Что это с ними, заболели, что ли?

Я выронил из пасти зайца и бросился к белошерстому, справедливо рассудив, что до черноклокого мне нет никакого дела, а вот о хозяине можно и позаботиться немного.

— Эй, что случилось? — осторожно обходя белошерстого по широкой дуге, спросил я.

Тот в ответ жалобно застонал. Я окончательно встревожился. Может быть, с ними что-то сделал тот мохнатый тип, который только что был на полянке? Вроде бы я ничего такого не заметил.