Ну, белошерстый, ну погоди у меня со своими магическими придумками!

Тиллирет помог выбраться из портала умудрившемуся застрять в нем Пину и огляделся по сторонам.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес он, — совсем другое дело. Вот отсюда до Черного бора действительно рукой подать.

— Так пошли скорее, — тут же оживился Пин. — Мне интересно до колик в желудке, чего же от нас понадобилось гильдии.

— Подожди-ка, — вдруг нахмурился Бродяга. — Кажется, чего-то не хватает. Но чего? Ах да, а где чупакабра?

Из обрыва, на краю которого они стояли, долетел приглушенный взвизг.

— О, а вот и он, — жизнерадостно произнес Пин.

Тиллирет поманил пальчиком воздух, и со дна оврага поднялась перепачканная в земле сфера, на дне которой в крайне неприглядном виде валялся чупакабра. Глаза зверя закатились так, что были видны одни только белки, лапы и хвост едва не в узлы между собой завязаны, уши бессильно обвисли, а из приоткрытой пасти безвольно свисает язык.

Тиллирет молча всплеснул руками и принялся хлопотать вокруг многократно оглушенного зверя, одним движением руки удалив грязную сферу. Пин сунулся было помочь, но был безжалостно отогнан в сторону, где он и уселся, приступив под шумок к уничтожению захваченной с собой в дорогу провизии.

После продолжительных стараний Тиллирета глаза чупакабры наконец вернулись в нормальное положение, а из пасти вырвалось:

— Чб вс лпы птсыхл свшми мгичскми сфрами!

— Что-что? — уточнил ничего не понявший Бродяга.

— Чтоб. У. Вас. Лапы. Поотсыхали. С. Вашими. Магическими. Сферами, — медленно и тщательно выговаривая слова, повторил чупакабра.

— Извини, — смутился маг. — Я не подумал, что может случиться что-нибудь подобное.

— Оно и видно, — устало произнес зверь, закрывая глаза. — Сил вообще не осталось, как будто меня три дня гоняли по лесу. И хвост трясется.

Бродяга украдкой бросил негодующий взгляд в сторону Пина, незаметно подкравшегося к чупакабре и легонько дергающего его за хвост. Тот ехидно хихикнул, но отошел.

"И за что мне это наказание!" — подумал Тиллирет. — "Зачем я вообще согласился на все это безумие? Ясно же, что ничего толкового из этого не выйдет".

Я попытался было подняться на дрожащие лапы, но тут же упал, как подкошенный. Ну и ладно, не собираюсь особенно напрягаться. Пусть по очереди несут меня на руках. В конце концов, это ведь их вина в том, что со мной случилось. Заодно будет возможность поближе примериться к горлу черноклокого. У меня уже нестерпимо чешутся зубы от желания вонзить их в него.

Нет, никто меня не понесет, просто сил у старичков не хватит. Сейчас опять засунут в какую-нибудь жалящуюся, колющуюся или оглушающую сферу и хорошо, если не пинками ее покатят. И кто из людей сказал, что путешествовать в компании магов — очень удобно? Мол, если что, на них всегда можно положиться? Наивный. Пусть сперва попробует это на своей шкуре, а потом уже кричит на весь лес о пользе магов.

Ну вот, как я и думал. Белошерстый творит очередную сферу. Сейчас засунет меня в нее, и все начнется сначала.

Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня! Немедленно!!!

Тиллирет завершил создание новой сферы и отступил на шаг, любуясь делом рук своих.

— Что, думаешь, твоя говорящая зверушка еще недостаточно получила на сегодня? — ехидно осведомился Пин, в чьей прожорливой глотке только что исчез последний взятый в дорогу сухарь. — Решил добить ее наверняка?

— Это просто удерживающая сфера, она совершенно безвредна для здоровья, — попытался было объяснить Бродяга, но наткнулся на подозрительно-недоверчивый взгляд чупакабры и умолк. Не верите — не надо, дело ваше. Все равно зверь сейчас не в состоянии идти самостоятельно, а задерживаться на этом месте резона нет.

Подчиняясь взмаху руки Тиллирета, чупакабра переместился в пределы сферы, опустившись всем телом на нижнюю грань.

— В ней ты можешь совершенно спокойно лежать, сидеть и даже бегать по кругу, — устало пояснил Бродяга. — Она совершенно безопасна для тебя.

Зверь снова недоверчиво покосился на мага и осторожно потыкался носом в окружающую его пелену. Ничего не произошло. Зверь надавил сильнее, словно проверяя сферу на прочность, но его нос только упруго спружинил от стенки, и все.

— Вот видишь, я же говорил, — Тиллирет поднялся с травы и пошел вперед. Сфера, слегка переливаясь в солнечных лучах всеми цветами радуги и плавно покачиваясь из стороны в сторону, мирно плыла за ним. Пин, подхватив заметно полегчавший саквояж, вприпрыжку следовал за приятелем.

Я обречено болтался в новой "безобидной" сфере и проклинал тот день, когда вздумал срезать угол у ручья. Если бы не это досадное упущение с моей стороны, сейчас бы я резвился где-нибудь в глуши родного леса, гонялся за одуревшей от страха добычей, а может быть, даже играл с какой-нибудь милой самочкой…

А вместо этого полуголодный, одинокий, всеми забытый и покинутый, с жутко ноющими мышцами и зудящим хвостом, нахожусь в полном подчинении у двух человеков, которым, похоже, совершенно наплевать на мое самочувствие. И вообще… ой, кажется, меня укачивает.

Мамочки, дядьки, меня сейчас стошнит!

Чупакабра за спиной издала странный прерывистый звук. Обернувшись, Тиллирет увидел, как животное корчится то ли в приступе мучительной боли, то ли в агонии.

— Что с тобой? — не на шутку перепугался маг.

— М-меня… меня укачало! — жалобно простонал зверь. — Я так больше не могу. Вы что, смерти моей хотите?

— Но как же?.. — растерялся Бродяга. — Ведь идти самостоятельно ты не можешь, а нести такую тушу ни одному из нас не по силам. Что ты предлагаешь?

— Я уже могу, — провыл чупакабра. — Только выпусти меня отсюда! Лучше ползти на брюхе, чем так болтаться в воздухе!

— Ну ладно, — пробормотал Тиллирет. Сфера с негромким щелчком лопнула, и чупакабра упал на землю, растянувшись по ее поверхности на манер коврика.

— Земля! — зарываясь носом в густую траву, еще громче застонал зверь. — Благословенная земля! Дайте мне всего минуту, чтобы насладиться этим потрясающим ощущением твердой почвы под ногами, и дальше я поскачу, как молодой олень.

По истечении выпрошенной минуты чупакабра кое-как поднялся на дрожащие и подгибающиеся лапы и нетвердой пьяной походкой заковылял вперед. Тиллирет некоторое время наблюдал, как животное заносит из стороны в сторону, затем не выдержал и предложил свою помощь.

— Давай я наколдую…

— Нет! — истерично взвыл чупакабра, шарахаясь в сторону. — Хватит с меня ваших колдовских издевательств. Если хочешь, поклянусь на собственном хвосте [3], что не сбегу. Клянусь, клянусь, клянусь, только не надо больше никаких сфер, поводков и прочих гадостей.

— Ладно, ладно, успокойся, — испугался Бродяга. — Я всего лишь хотел помочь.

— Знаем мы вашу помощь, — ворчливо отозвался зверь. — Не успеешь оглянуться, и ты уже висишь над камином в виде украшения. Или лежишь перед ним распяленной шкурой. Я уж лучше как-нибудь сам. Эх, сейчас бы подкрепиться!

— Да, пожалуй, я бы тоже не отказался, — задумчиво пробормотал Тиллирет, оглядываясь на беззаботно насвистывающего Пина. — Пинмарин, дружище, выдели-ка нам всем по кусочку чего-нибудь съестного.

— Увы, Тилли, не могу, — жизнерадостно отозвался тот. — Еды нет.

— Как это нет? — опешил Тиллирет. — Я же взял с собой припасов на три дня, для каждого.

— Так это было на три дня? — настала очередь Пина удивленно хлопать глазами. — Ты шутишь! Вот эти жалкие крохи?

— Ты что, все съел? — не веря своим ушам, глазам и прочим органам, уточнил Бродяга.

— Ага! — с чувством глубокого удовлетворения ответил Пин, похлопав себя по заметно увеличившемуся животу. — Да там и есть-то было нечего. Что-то ты пожадился в этот раз, дружище.

— Все! — простонал чупакабра. — Сейчас я точно перегрызу ему глотку!