Я слышала, как в гостиной ходит Каан, с кем-то разговаривая по телефону, прислушиваясь и с дрожью пытаясь услышать знакомое имя в потоке непонятной, мелодичной речи, но не слышала.

Когда стало совсем темно, Каан постучался, чтобы сообщать, что принесли ужин, но не настаивал, чтобы я вышла и поела, когда я просто сказала, что не голодна.

А на следующее утро, он сообщил, что сегодня мы завтракаем на общей террасе внизу, а потом едем по магазинам за новой одеждой для меня, и это не обсуждается.

- Но я не хочу…

- Меня мало волнует, что ты хочешь, Лейла. Так нужно сделать и ты это сделаешь. Собирайся.

Я бы недовольно поморщилась и даже, наверное, попыталась бы настоять на своем, если бы в голову не пришла неожиданная мысль, от которой меня бросило в холодный пот:

- Каан, за нами могут следить?....

- Не следить. Но могут проверить, – сухо отозвался мужчина, добавив, – я жду тебя в гостиной. Поторопись.

Больше не было никаких споров и пререканий. Я делала все, как он говорил – ходила, выбирала одежду, ела мороженное, смотрела на фонтан, и молчала. Главное постоянно молчала.

Так прошла еще неделя…

Бесконечная, серая, длинная неделя. Сухая и безрадостная.

Еще одна неделя в череде, проведенной без Хана…

Теперь у меня появилась одежда, которой никогда не было – стильная, дорогая, роскошная, сдержанная и элегантная. Платья, юбки, блузки, туфли, сумочки, платки….а еще планшет, где я могла наблюдать за своей дорогой бабушкой, радуясь тому, что у нее все хорошо.

И телефон, на который мне никто не звонил.

Каждый день я слушала, как Каан разговаривает с кем-то по телефону.

Он вообще много разговаривал и часто сидел на своим ноутбуком с какими-то бумагами. Иногда на турецком, но чаще на понятном мне языке, он отчитывал кого-то, требовал подробного расписанного графика, планов и неукоснительного выполнения всех работ в его отсутствие. И, глядя на него сейчас, слыша все эти разговоры, я думала, что едва ли Каан походил на истинного бандита….скорее он был успешным бизнесменом, который привык все держать под неусыпным контролем, проверяя все и всех, за что кто-то получал каждый день по телефону очередную взбучку.

Каан всегда был сдержан. Всегда собран. Всегда зол…всегда кого-то отчитывал. Всегда на кого-то ругался. Всегда был кем-то недоволен…и лишь один раз, когда его телефон зазвонил, и Каан с каменным лицом, посмотрел на оживший дисплей, его глаза вдруг полыхнули растерянность, паникой и…растаяли.

Впервые я увидела, как эти шоколадные глаза могут светиться изнутри, вбирая в себя тепло горячего шоколада, когда Каан смотрел на свой телефон в явном смущении, словно сомневаясь, стоит ли ему отвечать, даже если было очевидно, что он этого очень хочет.

Я застыла в дверях такая же растерянная и ошарашенная тем, что в Каане могло быть столько эмоций, неловко переступая с ноги на ногу, держа в руках свою кружку с кофе, которую собиралась помыть, но воспитание не позволило мне стать свидетелем чужого разговора. Я быстро закрыла дверь за собой, войдя в спальню снова, слыша лишь то, что Каан решился ответить, заговорив на удивление мягко и тепло.

Был ли это его ребенок? Или девушка? А возможно даже жена?

Ведь я ничего не знала о нем….как ничего не знала и о Хане.

Мы по-прежнему разговаривали очень мало. Точнее будет сказать Каан указывал, что делать, а я молча делала, не смея перечить и отчетливо понимая, что он в любом случае знает и понимает в этой непростой ситуации больше меня. А еще я боялась подвести Хана…сделать что-то не то, чтобы все их старания пошли насмарку.

И, даже не смотря на слова Каана о том, что Хан не придет, не было ни одной минуты, чтобы я не продолжала ждать его…чтобы я перестала прислушиваться к каждому звуку, стараясь неожиданно уловить его аромат и услышать в полумраке этот волшебный голос. Я засыпала в мыслях о Хане, надеясь увидеть его во сне….или ощутить рядом, проснувшись.

Ночью я проснулась от крика Каана, испуганно подскочив и сквозь липкий сон, пытаясь понять, что происходит, подпрыгивая с кровати и устремляясь в гостиную, где слышала его голос.

Он что-то злобно кричал на своем языке, когда я затормозила у самой двери, уже взявшись за ручку, лишь в тот момент понимая, что вряд ли нам что-то грозит…Каан просто с кем-то ругался…но делал это настолько эмоционально и с такой яростью, что я поежилась, тихо возвращаясь к кровати и осторожно приседая на ее край.

Отчего-то вспомнился день, когда, получив ранения, мы неслись в машине, и Каан ругался с Ханом относительно моей дальнейшей судьбы и той аварии, о которой я на тот момент еще ничего не знала…тогда они так же кричали.

Громко. Резко. Шипя и выплевывая какие-то слова.

Если бы только я могла понять, о чем шла речь, начиная дрожать в мыслях о том, на другом конце связи в этот раз мог быть не кто-то с работы Каана, а сам Хан, подпрыгивая на кровати, когда Каан прокричал надрывно: «Аllah belani versin!!!» и послышался грохот и звон чего-то разбившегося, отчего я испуганно застыла, обхватив себя руками, понимая лишь одно – выйти и спросить, что происходит, было самой плохой идеей, которая только могла прийти в мою шальную голову.

С кем бы сейчас не общался Каан, а настроение его было явно испорчено…

Я напряженно ждала. Даже не знаю, чего именно, но только за дверью моей спальни воцарилась жуткая, напряженная тишина, которая повисла, словно грозовая туча, и я не знала, в какой момент на мою голову обрушится ливень и ударит молния.

Гром и молния в лице Каана настигли меня рано утром, когда послышался отрывистый и громкий стук в дверь и недовольный, дрожащий от ярости голос мужчины пророкотал:

- Просыпайся и собирай вещи. Через три часа мы улетаем.

Даже если я не спала эту ночь, а просто лежала, прислушиваясь к звенящей тишине за стенами моей спальни, все-равно испуганно подскочила, застыв в удивлении и поспешив к двери, которую распахнула, глядя в удаляющуюся широкую спину Каана, что размашисто и нервно вышагивал в свою комнату, где за распахнутой дверью на кровати можно было увидеть небольшой чемодан с рядами аккуратно сложенных стопочек одежды.

- Куда? – выдохнула я, на что Каан не обернулся, злобно рыкнув:

- Тебе какое дело? Делай, что тебе говорят!

Я дрожала, прикрывая двери и понимая, что готова просто разрыдаться…

А как же моя бабушка? Неужели она останется здесь одна?

А как же Хан?...он не приедет даже попрощаться?...

Мои пальцы мелко дрожали и были холоднее льда, когда я послушно выполнила в этот раз все, что сказал Каан, аккуратно скалывая свои недавно купленные немногочисленные вещи с новый элегантный чемоданчик, который Каан оставил у моих дверей.

С надеждой я прислушивалась к тому, что происходит за пределами комнаты, все – еще надеясь услышать голос Хана…и когда в номер осторожно постучали, я выскочила из комнаты, замерев и перестав дышать, вот только все напрасно.

Это был курьер, который передал Каану какой-то небольшой пакет, и я вернулась в комнату, раздавленная злобным колким взглядом Каана.

Мои надежды стонали, извивались в предсмертных судорогах и медленно умирали…

Хан не приехал в отель.

Не появился, когда Каан отдал ключи, увлекая меня за собой в специально заказанное такси…

Не было его и в аэропорту…

Я же прятала свою истерзанную душу за темными очками, медленно умирая и понимая, что мне уже совершенно не важно, куда и для чего меня везет Каан, если рядом не было Хана.

Теперь я даже не была уверенна в том, увижу ли я его снова, думая, что лучше бы я умерла вместо Лейлы, оставив жизнь ей…может быть ее жизнь была бы радостной, счастливой и наполненной теплыми и добрыми моментами, которых в моей жизни становилось с каждым днем все меньше и меньше.

-Это твои документы, – запихивал мне в руки Каан новый паспорт и еще какие-то бумажки и обложки, даже не глядя на меня, подталкивая к паспортному контролю.

Странно, что во мне не было страха в этот момент, ведь я отчетливо понимала, что документы поддельные. Такие же поддельные, какой стала вся моя жизнь…