Тушёное с морковью и огромным количеством лука мясо было уже готово и томилось под подушкой в комнате Иры, два вида салатов и винегрет красовались в салатниках, а картофель, почищенный горбуном, почти сварился, когда за окном зашуршали шины и к дому подкатила полицейская машина. Горбуна и Ларса как ветром сдуло с насиженных мест, причём сами насиженные места с трогательной предусмотрительностью были перенесены ими подальше от глаз приехавших. Оценила я этот маневр лишь тогда, когда в сопровождении Хансена в дом вошла Ира, не усталая и ищущая сочувствия, а исполненная мрачной решимости, с плотно сжатыми губами и ненавидящим взглядом. Уж не знаю, какая душевная буря нанесла этот пласт неприязни, но на меня Ира старалась не глядеть.

— Это оказалась та девушка? — спросила я, сохраняя самообладание.

Ира отвернулась, кусая губы. Полицейский перестал принюхиваться и поспешил ответить сам.

— Да, это она. Сомнений быть не может.

— У вас есть какие-нибудь предложения, господин Хансен? — поинтересовалась я.

— Предположения есть всегда, но пока это служебная тайна, — чистосердечно объяснил следователь.

Мне сразу стало ясно, что полиция запуталась и не знает, с какого конца взяться за расследование.

— У вас, я чувствую, намечается обед, так что разрешите… откланяться, — вежливо и с запинкой сказал Хансен, и я поняла, что в изучении языков лучшего результата достигаешь, когда читаешь классику.

Полицейский, однако, не спешил откланиваться, а улыбался широкой белозубой улыбкой, и голубые глаза его излучали саму доброту.

— Может, вы разделите нашу трапезу?

Я не учла, что датчанин не знает русский в совершенстве.

— Что такое трапеза? — с надеждой спросил он.

— В данном случае, обед, — ответила я.

Душка у меня на глазах разрывался между долгом полицейского и учтивостью голодного человека. Последняя победила.

— Скажу честно, я жестоко голоден, — доверительно произнёс он.

Я была счастлива, что этот блистательный гигант останется с нами на правах гостя и я смогу им любоваться.

— Проходите в гостиную, — предложила я. — Ира, ты мне поможешь?

У моей подруги едва хватило терпения дождаться ухода полицейского.

— Что, презираешь? — вызывающе спросила она.

Откуда у меня обнаружилось столько благоразумия? Я схватила Иру за руку и, не дав ей опомниться, втолкнула в кухню.

— Что ты на меня кричишь? — агрессивно прошипела я. — Хочешь, чтобы полиция сочла меня наводчицей.

Первый натиск оказался очень действенным, потому что Ира замолчала. Теперь надо было проявить побольше дружелюбия.

— Я знала, что ты придёшь усталая и голодная и соорудила грандиозный обед. Думала, что посидим вместе в спокойной обстановке, а придётся принимать гостей.

— Кого ещё? — устало спросила Ира.

— В саду сидят Ларс и Леонид.

— Зачем они там сидят?

— От тебя, наверное, прячутся, — с усмешкой сказала я. — Решили, что своё раздражение тебе лучше сорвать на мне. Рыцари!

— Извини, Жанн, — пробормотала Ира. — Мне казалось, что ты будешь нехорошо обо мне думать. А я его очень люблю. Ты этого не поймёшь, но поверь, что я без него не могу жить. Ларс никогда не оставит Нонку, а мне тоже хочется устроить свою жизнь.

Я не стала задумываться над любвеобильностью сердца своей подруги, в конце концов, это её личное дело и меня не должно касаться.

— Поможешь мне накрыть на стол? — спросила я.

Ира кивнула и улыбнулась.

— Я думала, что ты меня будешь осуждать, — сказала она. — А ты не забыла, что нормальные люди употребляют соль?

Грубовато Ира со мной обращается, но мир превыше всего.

— Нет, не забыла, боюсь даже, что пересолила.

Какой хозяйке, принимающей дорогого гостя, не знакомо чувство беспокойства за свою стряпню? Присутствуй за столом лишь Ларс или горбун, мне и в голову бы не пришло волноваться: чем богаты, тем и рады, но мой обед будет вкушать человек, при виде которого сердце замирало от счастья, поэтому мне не хотелось ударить в грязь лицом.

— Ира, я тебе под подушку поставила мясо, — вспомнила я. — Чтоб не остыло.

— А почему под мою? — ревниво спросила Ира.

— От моей комнаты у меня со вчерашнего вечера очень неприятное впечатление. Боюсь, как бы через мясо не передалось остальным.

— Извини, но меняться с тобой местами я не буду, — сразу предупредила Ира. — А для того, чтобы мясо сохраняло постоянную температуру, есть специальное…

— Извини, я из СНГ, — скорбно произнесла я, чем и пресекла лекцию о бытовых приборах.

— Зови этих, — отсмеявшись, сказала Ира.

Я высунулась из окна.

— Товарищи, — позвала я, — идите обедать.

С Ирой чуть не стало плохо.

— Господа, пожалуйте к столу, — переменила я обращение.

Из сада донёсся здоровый смех Ларса.

— Просто беда с обращениями, — пожаловалась я. — Один обидится на «товарища», другой рассердится на «господина», а сущность третьего не соответствует ни товарищу, ни господину.

— А как лично вы выходите из положения? — поинтересовался Ларс.

Я привела несколько практических примеров:

— Сидоров здесь? Попов, к телефону!

— Это который Попов? — пошутил горбун, доказывая, что пристально следит за событиями на исторической родине.

Если бы я попыталась поддержать шутку, меня могли не так понять. Что ни говорите, а отношение к правительству очень зависит от того, находишься ли ты в сфере влияния этого правительства или благоденствуешь за границей этой сферы.

— Между мной и тем Поповым дистанция огромного размера, — неприязненно пробормотала я и почувствовала на себе заинтересованный взгляд горбуна, явно собиравшегося при случае вызвать меня на откровенность.

Чтобы избежать расспросов, я села подальше от потомка русских эмигрантов и оказалась в очень удачной близости к златогривому Хансену, который, попробовав мой суп и крепко его посолив, стал вдруг со мной очень любезен, и это послужило для меня признаком благоприятной оценки моего кулинарного искусства, так как я, как и все (кроме одних только хирургов) убеждена, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

— Жанна, ещё один такой обед, и я буду вынужден развестись с Нонной и жениться на вас, — страстно заявил Ларс.

Я скосила глаза на солонку, где содержимого осталось на донышке.

— В таком случае, следующий обед пройдёт без вас, — ответила я и, видя, что у писателя вытянулось лицо, добавила. — Я обязана позаботиться не только о себе, но и о своей подруге.

— Правильно, — подхватила Ира, уничижительно взглянув на Ларса. — Так и надо с ними.

— Вот попал… как это… как кур во щи, — пожаловался Ларс.

— В ощип, — поправила Ира. — Разве бывают щи с курицей?

Справедливость во мне всегда первой подаёт голос.

— Конечно, бывают, — заговорила справедливость. — Я сама варила щи с курицей.

— Вы в СНГ ещё и не то придумаете, — отрезала Ира.

— Без фантазии у нас, конечно, не приживёшь, — гордо согласилась я, — но щи с курицей существуют. Можешь взять поваренную книгу и посмотреть.

Ира настороженно поглядела на меня, а потом сорвалась с места и полезла в одно из отделений стенки.

— Но я сам вычитал это выражение из книги, — оправдывался Ларс.

— А мне в книгах попадались оба выражения, — сказала я.

Полицейский озадаченно смотрел на нас, не понимая, чем вызван переполох и перерыв в еде.

— Нашла, — разочарованно объявила Ира. — Вот бы никогда не подумала!

— Век живи — век учись, — вырвалась у меня избитая фраза.

— Очень правильное русское выражение, — встрепенулся писатель.

— Но выражения "попасть как кур во щи" я никогда не слышала, — упрямо сказала Ира.

— Леонид, рассудите нас, — обратился Ларс к Дружинину.

Я посмотрела на горбуна и обнаружила, что наши изыскания доставили ему немало удовольствия, и он не скрывал улыбки. Меня смутило не только это, но ещё и то, что спор не стоил выеденного яйца и был совершенно неуместен в присутствии датского полицейского.