— Это самый длинный путь, — объяснил Пат, — зато самый безопасный. Замок сильно обветшал и кое-какие проходы пришлось закрыть. Прежде существовал очень короткий выход, но лестница там совсем развалилась и на моей памяти по ней никто не рисковал спускаться.

Я почувствовала законную гордость, узнав, что за многие годы одна прошла по ней, а я не сомневалась, что каждый из нас имеет в виду одну и ту же лестницу.

На улице оказалось холодно, так что плащ был очень кстати. К тому же дул пронизывающий ветер.

Пат показывал мне замок снаружи и рассказывал его необычайную историю. Как потом выяснилось, он многое преувеличил, а часть попросту выдумал, а я принимала на веру каждое его слово, сердце моё замирало от сладкого восторга и гордости, что я не только побывала в замке, с которым связано столько кровавых и драматических событий и чьи владельцы оставили такой глубокий след в истории, но даже одна, глубокой ночью, прошла по его заброшенным уголкам.

Незаметно мы обошли вокруг замка, и Пат совсем было решил уступить моим просьбам и рассказать жуткую драму, о которой упомянул при переходе через канаву, бывшую когда-то рвом, но вдруг из-за кустов показался какой-то всадник на измученной лошади. Лицо Пата напряглось, словно он не ожидал появления этого человека.

— Это не Марк? — спросил он и сам себе ответил. — Не он.

— Не он, — подтвердила я.

— Тогда кто?

Я никогда не видела этого человека.

— Это слуга Галея, — определил Пат. — Должно быть, ездил проведать свою красотку, а может, выполнял какое-нибудь поручение своего хозяина. Может, приносил извинение за то, что не смог принять участие в охоте? Тебе Галей не нравится, Кай?

— Нет.

— Ну, что делать? Может, потом ты переменишь о нём своё мнение. А на чём мы остановились?

Перестав думать о Галее и его слуге, он нарисовал перед моим мысленным взором такую страшную картину с человеческими жертвоприношениями, местом которых был этот ров, что с тех пор я боялась даже смотреть на безобидную канаву. О призраках, безголовых детях и прочих ужасах я тоже наслушалась достаточно и могла лишь благодарить Бога, что мои ночные странствия закончились благополучно и мне никто из них не встретился, стеная и скрежеща зубами.

От волнения и страха мне было жарко, а Пат вдруг сказал, что совсем замёрз и давно пора возвращаться домой, иначе я простужусь и заболею. Как назло, нам надо было перейти через канаву, и я подошла к ней с понятным ужасом и хотела поскорее её миновать, но, как нарочно, Пат решил обратить моё внимание на какой-то камень на её дне, связанный с историей замка и коварным злодеянием, и задержал меня на самом её краю.

— Понимаешь, в какое опасное место ты угодила? — спросил он, посмеиваясь. — Твоё счастье, что мы живём в наши дни, а не в прежние времена, когда можно было встретиться с одной из этих личностей, а то и с несколькими разом. Теперь уже не то, и разве лишь в каком-нибудь отдалённом уголке замка ты отыщешь несчастное запуганное привидение, а раньше-то они так и кишели, ступить нельзя было, чтобы не отдавить кому-нибудь из них ногу, а от такого обращения они делались ещё злее.

— А куда они делись? — спросила я. — Стали волками и медведями и подстерегают путников?

— Помилуй, откуда в этих местах волки и медведи? — удивился Пат. — Да здесь их сроду не было. На лисиц охотились, а крупнее никого не встречалось.

— Почему же господин Рамон сказал, что здесь полно волков и медведей?

Пат растерялся.

— Когда он тебе это сказал?

— Дорогой. Сказал, чтобы я не отходила от костра ночью, а то наткнусь на хищника.

Пат засмеялся.

— Пойдём домой, а то, и правда, холодно, — поторопил он меня. — Марк немного погрешил против истины, чтобы тебе не вздумалось сбежать. Твоя тётка отрекомендовала тебя как трудного ребёнка. Надеюсь, ты на него не в обиде? Тебе ведь лучше здесь, чем у твоей сварливой тётки?

Мне пришлось удовлетвориться тем, что меня провели, как несмышленого младенца, и ждать дальнейших поворотов моей судьбы. Пока мне было не на что жаловаться.

В замке Пат решил снова заняться со мной ролью, но из этого ничего не вышло. Мы оба всё ещё были во власти прогулки и странных историй, чтобы внимательно следить за ролью, поэтому Пат среди камолова сипенья начинал вдруг рассказывать очередную историю или устами Камола говорил такие вещи, что мы оба задыхались от смеха.

Нам было слишком весело, чтобы замечать окружающее, поэтому, когда Пат объявил, что иногда, при особых обстоятельствах в дверь этой комнаты входит царь призраков, и мы на неё взглянули, то оба вздрогнули, увидев человека в чёрном плаще, наблюдающего за нами.

— Уже вернулся, Марк? — спросил Пат, отбрасывая одеяло, которым прикрывался в роли Камола, и вскакивая на ноги.

Я тоже встала с кресла.

Господин Рамон подошёл к нам. Сапоги у него были запылёнными, но не грязными, значит, он ездил не в те места, откуда привёз меня.

— Вижу, что вы не скучали, — сказал он. — Но ты, Пат, поменьше бы рассказывал Кай всякие ужасы на ночь. Вы ужинали?

— Ещё нет, — ответил Пат. — Но собирались. Может быть, Кира уже идёт за нами.

— Тогда я переоденусь и присоединюсь к вам, — решил хозяин.

— Как твоя поездка? — не выдержал Пат.

— Прошла вполне удачно, — ответил господин Рамон. — Всё оказалось так, как я и ожидал.

Если бы я не слышала разговора на лестнице, я не поняла бы, о чём идёт речь, но сейчас я почувствовала и радость и гордость. Всё-таки хорошо сознавать, что не одинока на свете.

Стол, действительно, был накрыт, и Кира нас ожидала. Увидев господина Рамона, она поставила ещё один прибор.

Присутствие всегда подтянутого и сдержанного господина Рамона лишило ужин той непринуждённой весёлости, каким отличался обед, но зато придало беседе утончённость и поэзию. Хозяин интересно рассказывал о странах, в которых побывал, о людях, с которыми встречался. Для меня это было ново и увлекательно, немудрено, что я не отрывала от рассказчика восхищённых глаз. Но и привычный к подобным беседам Пат явно наслаждался, слушая брата. А он, говоря обычным, спокойным, но и удивительно гибким голосом, почти не меняя выражения лица и иногда улыбаясь нашим восторженным взглядам, одними лишь умелыми паузами, будто бы для того, чтобы попробовать то или иное блюдо, правильной расстановкой слов, подбором наиболее уместных для данного случая определений и выражений, добивался такого напряжённого внимания, что мы совсем забыли об ужине.

Наконец, закончив очередной рассказ, господин Рамон сказал, что больше не прибавит ни слова, потому что мы почти не притронулись к еде. А я была уже так очарована им, что мысленно поклялась сделать всё, что он потребует, а уж свою роль перед Камолом сыграть как можно лучше, независимо от того, захотят признать меня как родственницу или нет.

После ужина мы вернулись в кабинет, и хозяин попросил сыграть для него сцену встречи дяди и племянника, а то он не очень хорошо понял, кого Пат изображал, Камола или привидение. Мы сыграли, но, как видно, плохо, потому что наш строгий зритель от души смеялся.

Случайно взглянув на дверь, я увидела Галея. Господин Рамон тоже его заметил, и толстяк, поздоровавшись, вошёл. Посидеть в этом обществе ещё мне не удалось, потому что пришла Кира и увела меня в мою комнату.

Я думала, что не засну, но глаза мои закрылись очень быстро, и снились мне дальние страны, старинные битвы, привидения. Похищение благородных девиц разбойниками, но в каждом эпизоде моего сна присутствовал господин Рамон.

Позавтракали мы вдвоём с Кирой, а потом зашёл хозяин и объявил, что мы выезжаем через час. Кира собрала мои новые, неведомо откуда появившиеся вещи, уложила их в сумку и отнесла в карету. Я следила за её спокойными неторопливыми движениями и вдруг с неожиданной острой тоской осознала, что эта женщина впервые в моей сознательной жизни отнеслась ко мне с почти материнской заботой и лаской, а я, возможно, больше её не увижу. Мне было трудно скрывать навёртывающиеся на глаза слёзы, но, к счастью, Кира их не замечала. Она заботливо укутала меня для длинного путешествия, прижала к себе, поцеловала и отвела к карете. Господин Рамон указал на заднее сиденье, рядом с Патом, озабоченно и деловито укладывающим какие-то свёртки.