Открыв глаза утром, Джоанна мгновенно осознала, что всю ночь провела в хозяйской спальне. Это был примечательный факт. Даже со своим мужем Джоанна не спала всю ночь в одной постели. Ни разу. Правда, спала в одной с ним спальне, только он на постели, а она… О нет. Это был тот мерзкий период, когда он только начал учить ее «правильному поведению». И то место, где она спала, было призвано подчеркнуть тот факт, что она — никто, и не имеет ни малейшего значения, чего она хочет. Правда, граф тоже не спросил, хочет ли она спать там, куда он ее уложил, но в целом занимать место графини, даже не будучи таковой, было весьма лестно. Это значило очень, очень многое.

В комнату вошла служанка. Джоанна еще не видела этой женщины в доме графа. Новенькая, судя по всему. Насколько она слышала, женщины не очень-то торопились наниматься в услужение к графу, боялись. Самой ей не требовалось бесчисленное множество горничных и камеристок, но все-таки еще в первые дни своего обитания в доме графа она отметила нехватку женской прислуги. Интересно, что же привело сюда эту девушку?

— О, кажется, я разбудила вас, миледи. Простите, пожалуйста.

Джоанна не ощутила ни капли смущения или неловкости от того, что ее застали в спальне мужчины. В какой-то мере ей было даже приятно быть застигнутой в постели графа.

— Ничего страшного, — уверила она горничную. — Я проснулась буквально за минуту до твоего прихода. Как тебя зовут?

— Элизабет Джонс, миледи.

— Будь добра, принеси мне сорочку и платье из соседней гардеробной.

Когда Джоанна убегала из дома графа, она взяла только свои родные вещи, а все, что покупал ей любовник, оставила. Она не хотела, чтобы он думал, будто она всего лишь зарабатывала деньги и наряды, лежа на спине. Ну то есть… и стоя на коленях, и… неважно, впрочем.

— Сейчас, миледи.

Женщина вернулась через минуту.

— Эти подойдут?

— Да, вполне. Милорд граф… дома? — вот на этом вопросе Джоанна смутилась.

— Да, миледи. Он в библиотеке. Просил передать, что хочет увидеться с вами после завтрака.

— Понятно. Значит, он уже позавтракал?

— Да.

— В таком случае принеси мне завтрак сюда, пожалуйста. И скажи… как мне лучше тебя называть — мисс Джонс? Элизабет?

— Я вдова, миледи. И вы можете звать меня просто Лиз.

— Хорошо.

Элизабет уже собралась было выйти, но Джоанна снова заговорила с ней:

— Постой, Лиз. Скажи мне, как ты попала на эту работу? Твоя речь не похожа на речь простолюдинки.

— Я дочь священника. Но мое замужество отец не одобрил. И потому, когда муж умер, я оказалась в затруднительной ситуации. Граф предложил мне работу, когда…

Лиз замерла, обдумывая, стоит ли говорить всю правду. Известно, что женщины из высшего общества, сами весьма распутные, лицемерно строги к нравственности своих слуг. Или даже к слугам своих любовников. Эта женщина спит в постели графа… И хотя ничто из того, что Лиз слышала о леди Лэнгфорд от других слуг, не давало причины ее бояться, Лиз все же не до конца доверяла ей.

Решив, что лучше сразу понять, с кем имеет дело, Лиз продолжила:

— Когда я стояла возле театра.

Взгляд Джоанны на мгновение наполнился сочувствием, но потом она отвернулась.

— Понятно. Неси завтрак, Лиз.

Если Лиз хоть что-то в чем-то понимала, то, кажется, она остается в этом доме, имея полное благословение любовницы графа.

В библиотеку Джоанна спустилась через полчаса. Граф сидел за столом и что-то писал. При ее появлении он встал.

— Доброе утро, милорд.

Граф, помня о мрачных, низких облаках за окном, усмехнулся. Добрым его делало исключительно присутствие Джоанны рядом с ним.

— Здравствуй, Джоанна, — он поцеловал ей руку.

— Вы хотели меня видеть?

— Да. Присядь.

Он подвел ее к дивану. Джоанна внимательно наблюдала за ним, ни не замечала ни малейшего намека на интимные желания.

Усадив ее на диван, сам граф встал у камина, скрестив руки за спиной.

— Помнишь ли ты, что я вчера сказал?

— Что я не могу быть вашей женой? Да, я помню.

Граф внимательно наблюдал за ней, пока она говорила, и не заметила ничего, что могло бы свидетельствовать об ее обиде или огорчении.

— Я сказал, жаль, что ты не можешь быть моей женой. Но, собственно, я сказал совсем не то, что хотел. Я прошу тебя выйти за меня замуж.

— Что? — она искренне удивилась. За утро она уже успела свыкнуться с мыслью, что не быть ей для графа ничем большим, кроме как любовницей.

— Я прошу тебя выйти за меня замуж, — настойчиво повторил граф. — А то, что я вчера сказал… — он тяжело вздохнул, — это всего лишь опасение, что ты откажешь мне, не желая опять выходить за человека со своеобразными вкусами.

— О-о… Я… я не знаю, что сказать.

— Просто подумай. Я не тороплю тебя с ответом. И должен сказать, что даже после свадьбы все, что я говорил, останется в силе. Ты всегда будешь иметь право отказать мне и всегда будешь иметь право попросить меня о чем угодно. Единственная вещь, которую я не потерплю, это неверность. В остальном я не намерен ограничивать тебя или требовать чего-то сверх меры. Подумай, прошу тебя. Не торопись. И я должен тебя спросить: где сейчас твой сын?

— Он с миссис Бридж, милорд.

— Не будет ли вам удобнее вновь переехать в мой дом?

Джоанна ответила удивленным взглядом.

— Я не собираюсь оставаться вдали от тебя, пока жду твоего ответа. Выйдешь ты за меня замуж или нет — в любом случае я буду благодарен тебе, если ты останешься моей любовницей, — объяснил граф. — Итак, как тебе будет удобнее?

— Я не знаю, милорд, — предложение графа настолько взволновало ее, что простейший выбор казался сейчас Джоанне очень сложным делом. — Я должна подумать…

Граф стиснул зубы, припоминая, чем обернулось прошлая необходимость Джоанны подумать.

— Может быть, ты сможешь приехать сегодня ко мне на ужин и остаться на ночь? — пытался он ухватиться за соломинку.

— Да, могу, — Джоанна поднялась с дивана.

— В таком случае жду тебя вечером, — он поцеловал ей на прощанье руку.

Джоанна была искренне благодарна графу, что он не требует ответа на свое предложение немедленно. Он предложил подумать над его словами, но она просто не могла. Сердце ей ничего не подсказывало. Она не была безоглядно влюблена в графа, как в своего первого мужа, но и ненависти к нему не испытывала.

Поскольку сердце молчало, Джоанна решила попробовать рассмотреть предложение о замужестве с практической точки зрения. Она станет богатой графиней. Ей никогда не придется больше задумываться о крыше над головой. Ее сын сможет получить хорошее образование и хорошую должность при протекции графа в будущем. Этого было более чем достаточно для любой леди из высшего общества. Но Джоанна не была любой. Она познала изнанку выбора. Сейчас граф внимателен к ней, даже нежен. Но во что он превратится после свадьбы? Этот страх казался ей самой иррациональным и нелепым, сердце… Да, единственное за сегодняшний день, что шепнуло ей сердце, — что слову графа можно верить. Если он пообещал, что после свадьбы у нее будет столько же прав, сколько сейчас, значит, так и будет. Но разум одно за одним подкидывал воспоминания о том, насколько непорядочными и жестокими могут быть мужчины. Если бы она только могла избавиться от этого страха, то… сказала бы да. Итак, пришла Джоанна к выводу, от положительного ответа ее удерживает всего лишь одно — страх, что второе замужество обернется таким же, кошмаром, как первое.

А любовь? — вдруг всполошилось сердце. Любовь… Джоанна поразмыслила, покатала слово на языке… Нет, любовь не казалась чем-то значительным, что нужно принимать во внимание. Или, вернее, отсутствие любви. Следовательно, оставался только страх.

Вечером Джоанна повилась в доме графа ровно за пять минут до ужина. Едва увидев ее, граф понял, что и сегодня совершенно не желает делать с ней что-либо неприличное. Если представлять его жажду обладания в виде огромного лохматого пса, то сейчас этот пес умильно скулил, мотал хвостом и припадал к земле, радуясь возвращению хозяйки. И уж совершенно точно не желал делать ничего такого, из-за чего любимая хозяйка снова может уйти.