Он взял ее за плечи и ласково глянул ей в глаза.

─ И ты надеешься, что я отпущу такую образованную и красивую женщину? У тебя есть дети?

Вера отрицательно помотала головой.

─ Вот видишь. Тебя ничего не держит.

─ Совсем ничего! ─ не удержалась от сарказма Вера. ─ Не могу понять, зачем я вам нужна? Я не знаю никакого ремесла, к тому же у меня сложный характер.

─ …А еще ты очень красивая, ─ закончил генуэзец.

─ Я не шучу, вы не думайте! И вы мне не ответили.

─ Ах, да! Какой же с тебя прок? Видишь ли, мой характер плох настолько, что ни одна женщина не выдерживает общения со мной более часа, а этого прискорбно мало. Я не женат и нуждаюсь в приятном женском обществе. Тебя устраивает такой ответ?

Вера невесело улыбнулась. Естественно, такой туманный ответ ее не устроил. Неясно, что он этим хочет сказать.

─ А сколько времени вам надо для общения? Суток достаточно? ― с иронией сказала она.

Он резко повернулся к Вере и бросил задумчивый взгляд на ее лицо.

─ Сутки? ─ Стефано чувственно улыбнулся. ─ Охотно! Но мешают дела. А пару раз утром и два-три часа на сон грядущий вполне достаточно.

В первый раз за этот день Вера засмеялась. Как это до нее сразу не дошло! Он точно не умрет от скромности. И какая может быть скромность в отношении нее? Веселье тотчас сменилось унынием. Теперь ее участь была ясна. Будь она в другом положении, она бы ему ответила, сколько у него шансов получить желаемое. Но все же она не удержалась, чтобы не сострить.

─ Тогда вы невероятно болтливы, сеньор Стефано. А я вот ― молчунья.

Она не ожидала, что он поддержит ее шутку. Генуэзец спустил руку с ее плеча и, обхватив за талию, самоуверенно произнес:

─ Не волнуйся, я сумею тебя разговорить!

Несмотря на некоторое смущение, все-таки ей стало забавно.

─ Тогда вам, сеньор Стефано, просто необходимо срочно жениться!

Лунный свет озарил его безупречное лицо, и Вера заметила, что он едва сдерживает смех. Что ж, хоть пошутить-то она имеет право.

─ Увы! Злая судьба! Никто за меня не идет!

─ Как это печально, ─ насмешливо отозвалась Вера, отметив, что ее настроение почему-то поднимается.

Внезапно она прониклась к мужчине симпатией. От него исходили приятные волны, ласковые и обволакивающие. Между ним и толстым греком не было ничего общего. На миг ей стало стыдно за свою резкость.

Она подняла голову и встретилась с его взглядом. Его серые глаза переливались живым теплым серебром, а голос был хриплым от страсти, но не той, животной и похотливой, которой она испугалась, заметив ее в злобных глазах грека, а по-юношески пылкой и буйной. Мужчина порывисто обнял ее за талию и привлек к себе. Вера вздрогнула, но не оттолкнула его. Не отрывая от нее горящего взгляда, он медленно склонил к ней голову и коснулся губами ее рта. Жаркий и нежный поцелуй передал его страсть ее холодным губам, и она покорно отдалась во власть внезапных чувств, пробившихся в ней, как первоцвет среди мартовского снега. Она слышала биение его сердца, чувствовала прикосновение сильных рук. По ее телу пробежала легкая дрожь, и она утратила представление о времени, о том, кто с нежной осторожностью ласкает ее губы и страстно прижимает к себе. Вера вдохнула запах его кожи и погрузилась в пучину сладостных чувств.

Осознание нахлынуло неожиданно, вереница грустных мыслей промчалась в е голове, и Вера оторвала губы, тоскливо заглядывая в его глаза.

─ Почему? ─ прошептал он, не выпуская ее из своих объятий и ласково улыбаясь.

Не найдя в себе сил и желания сопротивляться, Вера покорно положила голову ему на плечо и, слыша бешеный стук его сердца, думала о том, если она откажет ему, то снова окажется в одиночестве, одна в чужом мире, в котором оказалась по воле фантастической случайности.

Он нежно погладил ладонью ее щеку, прижался губами к ее лбу, провел пальцами по ее белокурым волосам, уложенным в сложную прическу.

— Тебе не понравился мой поцелуй? — послышался его шепот.

—Почему же, — еле слышно ответила она, не нарушая гармонии ночной тишины, и кокетливо добавила. ─ Вы умелый совратитель, сеньор Стефано.

Генуэзец расхохотался, запрокинув назад красивую голову. Вера стушевалась, не понимая, чем она так рассмешила его. Может, он неверно понял ее слова.

─ Никогда им не был! ─ бесхитростно сказал он. ─ Это ты опасная соблазнительница. В тебе столько огня! Как ты думаешь, я смогу заснуть сегодняшней ночью, лишь изведав вкус твоих губ? ─ Он приподнял ее подбородок и игриво заглянул ей в глаза.

Вера осмелела. Она опустила ресницы и, подражая ему, кокетливо прошептала:

─ Конечно же, вы мгновенно уснете!

─ Нет… ─ сказал он страстным шепотом, касаясь трепещущими кончиками пальцев ее щеки. ─ Я ни за что не усну…Ты распалила меня, разожгла желание.

Вера ожидала услышать нечто подобное и подумала, что и сама, скорее всего, не сможет уснуть до утра. Ее молодое тело жаждало продолжения. Желание, жаркое и неуправляемое, накрыло бурным потоком, вытесняя все грустны мысли.

─ Я вас не поняла. Что вы хотите этим сказать?

Что за вздор она несет?

На его лице мелькнула чувственная улыбка, и он крепко сжал ее в своих объятиях. Глядя прямо ей в глаза, он сказал:

─ Я хочу провести с тобой эту ночь, и еще много ночей. Хочу ласкать твое тело, дарить тебе наслаждение, любить тебя… Когда ты родилась, сама Венера спустилась на землю и благословила тебя! Ты хочешь встретить рассвет со мной, в моих объятиях? ─ Его слова лились жарким потоком и все сильнее и сильнее кружили голову.

Вера услышала свой собственный стон, невольно вырвавшийся из груди. Она смотрела в его глаза и понимала, что не в состоянии ответить отказом. Но это были слова не опытного искусителя, а слова мужчины, охваченного страстью,

─ Я... не знаю, что вам сказать, ─ пролепетала она, испытывая неловкость.

─ Тогда молчи… ─ шептал он, касаясь губами розового ушка и покрывая ее лицо нежными поцелуями.

Постепенно они становились более требовательными. Горячие губы жадно впились в ее рот, еще сильнее разжигая желание, а руки спустились к ягодицам, стискивая их и прижимая к своим бедрам. Стефано подхватил Веру за ягодицы, приподнял, и его возбужденная плоть уперлась в то место, где соединяются бедра. Она услышала его тяжелое участившееся дыхание и, ощутив тугой огненный ком, собравшийся внизу живота, застонала. В его поцелуях и ласках не было и намека на поспешность и нетерпение. Казалось, он оттягивает момент, наслаждаясь долгой прелюдией.

Наконец Стефано неохотно отстранился от нее и, судорожно вздохнув, сказал:

─ Вернемся в дом…Бог свидетель, силы мои на исходе…

Его фраза так и осталась неоконченной. На улице, неподалеку от посольского дома, послышались громкие голоса. Их было слишком много. Генуэзец резко обернулся назад, всматриваясь во мрак ночного города.

Место, где находился дом, осветилось огнями десятков факелов. Теперь отчетливо различались человеческие силуэты. Несколько человек вошли в дом, и он ожил. Знакомая приземистая фигура управляющего Димитриса показалась на пороге.

─ Странно! ─ удивленно произнес генуэзец и повернулся к Вере. ─ Побудь здесь. Я скоро вернусь за тобой! ─ Напоследок он крепко сжал ее ладонь, подчеркивая свое намерение.

Стефано быстрыми шагами пошел к дому. Еще издалека он заметил, что все мужчины, плотно обступившие посольский дом, вооружены. Городская стража ─ понял он, окинув взглядом их абсолютно одинаковую, одежду.

— Вон она, вон там! Хватайте ее!— послышался знакомый визгливый голос, и Вера оглянулась.

На углу посольского дома стоял работорговец-грек Петрос Попандополис со своими слугами. Его обрюзглое лицо исказилось в злорадном оскале. Перепуганная Вера догнала Стефано и засеменила рядом.

─ Что здесь происходит? ─ надменно спросил он на греческом, подойдя к Генуэзскому дому. Внезапно раздался звон подков о каменную мостовую, и из-за угла вылетела целая кавалькада из вооруженных всадников. Попандополис, ощутив за собой грозную силу, поспешно подбежал к Вере и схватил ее за предплечье. Молодая женщина вскрикнула от боли, но Стефано так сжал волосатую кисть наглеца, что у того что-то хрустнуло. Рука грека ослабла, и генуэзец с презрением отбросил ее в сторону. Петрос оглянулся — всадники уже начинали окружать влюбленную парочку. Тогда грек размахнулся и с силой ударил Стефано по лицу. Прозвучала хлесткая пощечина, и все на мгновение замерли. Воины с удивлением смотрели то на дерзкого работорговца, то на генуэзского дипломата. Толстяк-феодорит явно переборщил, он даже сам замер в нерешительности, потирая свою кощунственную руку. Яркий румянец залил щеки Стефано, и он, отодвинув Веру за спину, ступил на шаг вперед. Никогда она не видела такого гнева в суженых глазах мужчины. Казалось, еще мгновение, и от грека останется лишь выжженное место.