─ Чертово платье! ─ выругался Стефано, высвобождая ее грудь из лифа. ─ Сейчас ты будешь моей! ─ Он поднял ее на руки и понес в акациевую рощу.

На второй день путешествия Стефано и Вера пересекли границу, разделяющую земли феодоритов и территорию, принадлежащую генуэзцам. Дорога уходила высоко в гору.

─ Правда, забавно? Только что была гроза с ливнем, а тут светит солнце. Но мы, несчастные, промокли до нитки! ─ Стефано с улыбкой оглянулся, провожая глазами свинцовые тучи. Пригладив ладонью свои влажные волосы, он подъехал к Вере, заметив, что она от усталости падает вперед и не слышит его.

─ Что? ─ переспросила Вера.

─ Ай, ладно! Пустое! Я планировал добраться к завтрашнему вечеру. Похоже, не получится, ты слишком измучилась. Тебе нужно отдохнуть. Здесь никто не откажет мне в гостеприимстве.

В маленьком селении, где они решили остановиться на отдых, жили только армяне. Так сказал Стефано, когда Вера заинтересовалась странным зданием, напоминающем церковь. Жители этого села занимались выращиванием винограда на арендуемых землях, принадлежащих местному феодалу. Далеко за деревней виднелись серые башни замка, наполовину скрытые высокими деревьями.

Въехав в центр селения, они услышали гомон толпы. Женские крики и детский плач насторожили Стефано. Свернув с дороги, он направил своего жеребца в направлении, откуда доносился шум. Вере ничего не оставалось, как следовать за ним.

К столбу был привязан обнаженный до пояса мужчина. Он уже не держался на ногах, лишь тугие веревки не давали упасть его обмякшему телу.

Стефано слез с коня и подошел к человеку в нарядном камзоле и ярких, обтягивающих увесистые ляжки, штанах. Когда он подошел поближе, выражение лица мужчины резко переменилось с надменного на почтительное. Он попытался изобразить улыбку, сложив толстые губы бантиком, его двойной подбородок стазу стал тройным.

─ Что тут происходит, Лоджо? Я тебя спрашиваю, черт возьми! ─ холодно процедил Стефано, не отвечая на приветствие.

Чиновник нервно тер перстень на мизинце, его глаза забегали из стороны в сторону, а лицо побледнело.

─ Срок уплаты налогов истек четыре дня назад, ─ неуверенным голосом промямлил он.

Одна из женщин выскочила из толпы и подбежала к Стефано, надеясь на его защиту.

─ Господин! Всю неделю шел дождь, ливни размыли дороги, превратили в болота поля! Мы спасали урожай!

Стефано изумленно вскинул бровь, окинув взглядом окаменевшую фигуру Лоджо. Он уже давно обратил внимание, что благосостояние этого сборщика налогов не соответствует жалованью.

─ Интересно, почем нынче у тебя, Лоджо, снисхождение к гражданам? Чего молчите?

Жители деревни помалкивали, опасливо переглядываясь между собой. Их можно было понять. Племянник консула вскоре вернется в Геную, а господин сборщик налогов вот уже третий год «трудится» на одном месте.

Не услышав ни слова в ответ от жителей селения, Стефано просто взбеленился. Нескольких заявлений жителей села вполне бы хватило, чтобы привлечь к суду казнокрада и взяточника. Но покорное и трусливое стадо предпочитало молча терпеть беззаконие.

─ Кто тебе дал право выносить и исполнять приговоры, Джакопо Лоджо? Тебя подняли в должности или у тебя есть решение курии о предоставлении тебе дополнительных полномочий?

Джакопо пыхтел, мычал, морщил лоб, но ничего вразумительного так и не смог произнести. Перед его взглядом уже поплыли ужасающе-яркие образы штрафных грамот и позорного увольнения.

─ Сколько ударов кнута ты нанес этому бедолаге? ─ спросил Стефано у растерявшегося солдата. Выполнив распоряжение Стефано отвязать арендатора от позорного столба, он отошел в сторону, дожидаясь дальнейших указаний.

─ Девять, сеньор ди Монтальдо, ─ подобострастно отозвался солдат, не чувствующий себя виноватым. Какая ему разница, чьи приказы выполнять: консула, кавалерия, члена курии или сборщика налогов.

Арендатор с мучительной гримасой выпрямил искалеченную спину и подошел к Стефано. Выслушав слова благодарности, жалостные сетования на изменчивость погоды во время сбора урожая, Стефано с холодной ненавистью посмотрел на Джакопо. Из-за таких, как он, жители Солдайи бросают поля и ремесленные мастерские. Зато население Каффы увеличивается с каждым годом.

─ Кажется мне, Джакопо, что кровь чересчур медленно течет в твоих жилах. До мозгов она явно не доходит, ─ прорычал Стефано и вырвал из рук ошеломленного солдата тяжелый кнут.

─ Вы не имеете права, сеньор ди Монтальдо! Я напишу консулу! ─ заверещал Джакопо, увидев, как рука Стефано замахивается, чтобы нанести удар.

─ Пиши хоть протекторам банка, ─ процедил Стефано. ─ Но я заставлю тебя уважать законы солдайской общины.

Он схватил за шиворот чиновника и, не обращая внимания на его испуганные вопли, поволок его к позорному столбу.

С каждым ударом нарядная рубашка сборщика налогов окрашивалась багровыми полосами, превращаясь в лохмотья. Вера, потрясенная страшным зрелищам, отвернулась. Ее тошнило от ужаса.

Дети четко уловили настроение родителей. Больше не слышалось ни плача, ни всхлипываний. Двое солдат неуклюже топтались на месте, посматривая на взбешенного сеньора, даже не посчитавшего нужным прибегнуть к их помощи.

Когда девятый по счету мощный удар обрушился на окровавленную спину, Джакопо пошатнулся и упал. Стефано швырнул кнут на землю, ― темные глаза армян светились признательностью.

─ Пока хватит, для вправления мозгов, ─ произнес Стефано свирепым голосом. Солдаты быстро подхватили под руки Джакопо и поволокли к его лошади.

Все молчали. Стефано вскочил в седло и громко сказал:

─ Вы свободные граждане Солдайи, и обязаны жаловаться консулу на незаконные действия, а не безропотно молчать.

В течении некоторого времени гнев не отпускал Стефано. Он молча подгонял лошадь, размышляя над распущенностью чиновников. Вера тоже безмолвно ехала рядом, ощущая исходящие от него волны тихого бешенства. Но в душе ей было приятно, что Стефано заступился за трудягу-арендатора. Так редко можно видеть, как кто-то вступается за обиженных и слабых. Подавшись сильнейшему порыву, Вера подъехала к Стефано и пылко обняла его, любовно заглядывая в серебристые глаза.

Ее ласковые теплые руки и восхищенная улыбка вернули Стефано его обычное радостное расположение духа. Гневные мысли унеслись прочь, и он засмеялся.

─ Видишь, какой я бываю злой?

─ Ты самый добрый на свете, ─ возразила Вера, прижимаясь щекой к бугристому плечу.

Над землею висел сухой раскаленный воздух. Солнце стояло на небе и заливало землю своими палящими лучами. Деревья и кусты поникли листвой и казались безжизненными. Стефано, видя, как Вера мучается от жары, предложил не торопиться, а отправиться в путь ближе к вечеру.

Узкая дорога, петлявшая между величественными горами, привела путешественников в густонаселенную местность. Огромное южное солнце медленно опускалось за линию горизонта, заливая оранжевым светом бескрайние поля и виноградники. Стефано усадил уставшую с непривычки Веру к себе на лошадь и она, прижавшись к его надежной груди, с любопытством рассматривала окрестности. Вера узнавала знакомые очертания гор и перед ее мысленным взором вставали корпуса пансионатов, многоэтажки, асфальтированные дороги, троллейбусная линия. Стефано ни за что бы ей не поверил, рассмеялся бы, или попросту ничего не понял. Незачем больше говорить об ее прошлом! Да и захочет ли она теперь вернуться в свое время, в эту шумную Москву, к мужу-обманщику?? Вряд ли. Она теснее прижалась к широкой груди Стефано, обнимая его за талию.

─ Устала… ─ прошептал он, беря поводья в одну руку, а другой заботливо поправляя вуаль. ─ Мы скоро будем в городе. Посмотри!

Как она могла не заметить это чудо? Вера восторженно распахнула глаза. Это и есть та генуэзская крепость, в которой она бывала много раз? Вдали виднелись величественные крепостные стены. Издалека они казались искусно выстроенными декорациями для съемки исторического фильма. Ровные, высокие, с четкими контурами башен и бойниц.