Поэтому –

Грех убийства перетекает в меня.

До чего злой грех…

Мне с трудом удается устоять на ногах.

Когда я разбирался с той девочкой из средней школы, там была просто сильная ненависть, но этот грех – остр как бритва. Для меня это мощнейший стимулятор. Стоит чуть-чуть зазеваться, и этот грех искромсает мои внутренности в клочья.

Но даже такой грех я поглощаю.

– Синдо, – я обращаюсь к ее спине. – Утони в собственных грехах.

Я хватаю тень греха, который я только что принял, и…

– !..

…проглатываю ее.

– Уу… ах, ААА!

Уже почти дотянувшись до дверной ручки, Синдо вдруг издает стон. Ее лицо искажается от боли, и она опускается на пол, словно ее сердце раздавили. Она вся в холодном поту. Сейчас Синдо ощущает точно такую же режущую боль, как и я.

Страдай. Это твой грех.

Я смотрю на нее сверху вниз. Она сердито глядит на меня, съежившись на полу.

– Что… ты… сделал?!

– Ты хоть и была такой спокойной, но, похоже, все еще не оправилась. Ты просто научилась это хорошо скрывать, ха.

– Я спросила, что ты сделал!

–   Я   п р о с т о   з а с т а в и л   т е б я   в с п о м н и т ь   с в о ю   в и н у.

– …Хаа?

– Ах, да. Позволь мне объяснить кое-что насчет моей «шкатулки»; она называется «Тень греха и возмездие». Эта «шкатулка» позволяет мне по своей воле подчинять себе людей и управлять ими. Когда я проглатываю чью-то «тень греха», он вспоминает тот момент своей жизни, когда совесть грызла его сильнее всего. Точнее сказать, он вспоминает свои тогдашние ощущения. В твоем случае – это убийства, которые ты совершила внутри «Игры бездельников».

– …Эти ч… чувства из того… времени? Неудивительно… что они показались мне знакомыми, – выдавливает она со слезами на глазах.

– Ты [подчинена]. Теперь я могу управлять тобой.

Держась за грудь, она поднимается и враждебно смотрит на меня.

– Думаешь, если ты вот так меня [подчинил], это доказывает, что ты весь из себя супердостойный, или что?

– Это доказывать нет смысла, по-моему?

Синдо морщит бровь.

– …Т-тогда чего ты добиваешься?

– Сила «Тени греха и возмездия» включается с помощью теней. Видишь мой силуэт на земле? Это она и есть. Моя тень, она уже чернее черного из-за всех грехов, которые в нее впитались; это и есть моя «шкатулка». Но эта «шкатулка» не принадлежит мне одному.   О н а   р а з д е л е н а   м е ж д у   в с е м и,   ч ь и   г р е х и   я   в п и т а л.

– …Значит…

–   З н а ч и т,   т ы   т о ж е   м о ж е ш ь   е й   п о л ь з о в а т ь с я.

Глаза Синдо округляются.

– Погоди-ка. То есть это значит, ты позвал меня сюда, чтобы?..

Схватывает на лету, как всегда.

Уже угадав, что я собираюсь произнести, она продолжает:

–   Т ы   х о ч е ш ь   с д е л а т ь   м е н я   с в о и м   с о ю з н и к о м?

Вместо ответа я вызывающе приподнимаю уголок губы.

Я хочу увеличить свои шансы на победу над Кадзуки и его приятелями. Для этого мне нужна несгибаемая воля Ирохи Синдо.

– Кстати говоря, если ты не разделяешь моих намерений, то и сотрудничать ты не будешь. Поэтому я сперва объясню, каковы мои планы.

– …Да, да. Поняла уже. Только сделай что-нибудь с этой болью!

– Невозможно. Эта боль твоя с самого начала. Я ее всего лишь разбудил. Делай с ней что-то сама. Иначе ты недостойна моей силы, и я буду пользоваться тобой просто как слугой.

– Ах ты засранец!.. Пфф, да-да, поняла! Не надо меня недооценивать, ясно? Раз я знаю, откуда это чувство, взять его под контроль – раз плюнуть, блин! Погоди чуток, сейчас я прочищу себе мозги. Я этот твой план разорву на кусочки несколькими словами!

Прошипев все это, она начинает глубоко дышать, словно только что проделала комплекс сложнейших упражнений.

После нескольких вдохов-выдохов она постепенно успокаивается.

– Ладно, продолжай, – приглашает меня Синдо, полностью восстановив самообладание.

Совсем неплохо. Признаться, я не ожидал, что она действительнопрочистит себе мозги всего за несколько секунд.

– Хорошо. Я намереваюсь выправить моральный компас человечества. Для этого я создам новую сущность, которая будет смотреть на мир сверху вниз.

– Аа, ага… ты меня полностью запутал, но продолжай.

– Смотри. Предположим, ты собираешься осквернить статую Христа. Даже если ты знаешь, что это безжизненная каменная глыба, тебе все равно непросто будет убедить себя сделать это. Пусть даже ты атеистка – все равно ты выросла в обществе, где принято преклоняться перед богом, и вполне естественно опасаться, что на тебя падет нечто вроде проклятия.

– Ага, думаю, ты прав.

– Будда, бог, общество, что угодно: в любом случае совершить проступок труднее, если все верят, что есть некая общность, которая наблюдает за тобой и судит твои дела. С помощью «Тени греха и возмездия» я создам нового вездесущего наблюдателя.

– Как?

– Ты слышала про «людей-собак»?

– Конечно. А… так это твоих рук дело? Но зачем тебе такой окольный путь, если у тебя есть «шкатулка», которая умеет делать что угодно? Почему бы тебе с самого начала не пожелать, чтобы все люди вели себя этично?

– Я реалист, так что мои желания ограничены.

– Хмм? Бедный мальчик. О, кстати, если другие тоже могут пользоваться этой силой, чтобы управлять людьми, обязательно найдется кто-нибудь, кто будет ей злоупотреблять, я права?

– Возможно, но сейчас такая проблема не стоит.

– Ты так думаешь?

– Я не собираюсь создавать [повелителей] направо и налево. Силу подчинять других невозможно заполучить без согласия кого-то, кто уже [повелитель]. Сейчас я единственный [повелитель]. Вообще-то ты первая узнала, что «Тень греха и возмездие» может быть разделена.

– О, какая честь, – саркастично заявляет она. – Но это означает, что я смогу создавать новых [повелителей], если ты сделаешь меня [повелителем], так? А ты не потеряешься, когда число пользователей начнет расти по экспоненте?

– [Повелители] не будут передавать эту силу всем подряд. Когда сама ее получишь – поймешь, почему.

– Пойму, почему, хех… ну, даже если и так, ты все равно меня не убедил, что этой силой никто не будет злоупотреблять.

– Ты связана с другими через чувство вины. Если ты сама сознаешь, что злоупотребляешь «шкатулкой», ты будешь чувствовать вину. И эти чувства передадутся другим – особенно [повелителям].

– Хуууу. Стало быть, все вроде как под колпаком друг у друга.

Она вновь поджимает губы. Аа, вспомнил – это у нее привычка такая.

– Ну, кажется, поняла. Но, Омине-кун, скажи мне, зачем ты потратил свою «шкатулку» на это? По-моему, ты был бы гораздо счастливее, если бы был честен с собой насчет собственных желаний.

– …

Хотел бы я, чтобы мне не пришлось ей рассказывать, но мне нужно ее сотрудничество.

Я открываю рот и дотрагиваюсь до одной из своих серег.

– Я ненавижу людей, у которых нет мозгов.

– Ну, я их тоже не люблю, и, полагаю, любой, у кого мозги есть, согласится.

– До определенного момента в своей жизни я верил, что судьбы рушит осознанное зло. Думал, что злодеи виновны в бедствиях хороших людей. Но я ошибался. Счастье других крадут безмозглые идиоты, именно они рушат чужие судьбы. Не злые люди – а дураки, ходячее дерьмо, которое не понимает, насколько сильную боль их эгоизм причиняет другим.

Возьмем, к примеру, обычного магазинного воришку. Из-за убытков, которые причиняет его воровство, магазин может закрыться. Кто-то из персонала может не найти новую работу, и его или ее семья развалится от безденежья. Если вор думал обо всем этом, но продолжает воровать, значит, он злой человек. Но к большинству воров это не относится. Они смутно догадываются, что воровать плохо, но все равно воруют, чтобы ублажить себя. Они даже не думают, какой вред наносят другим своими действиями, и потому с легкостью уничтожают жизни людей.