У меня есть цель!

Я еще ничего не сделала ради него!

…Как же это жестоко.

– Ммм, какая интересная ситуация.

Мужчина (или женщина?) внезапно появляется из ниоткуда. Понятия не имею, как он тут возник. И вообще, почему он может нормально говорить со мной? И где именно он стоит, я тоже не могу отчетливо разглядеть. Я вся переломана, я даже не пойму, в какую сторону смотрю. И все же этот человек не сводит с меня глаз. Этого не может быть. А, нет, не так. Я сейчас в каком-то другом, незнакомом месте, и я стою перед ним. Не знаю, где я. Никакого впечатления не оставляет это место, но оно явно особенное.

– Не пойми меня неправильно, я говорю не о твоей аварии. Такие аварии совершенно банальны, они случаются повсюду. Заинтересовало меня то, что авария произошла поблизости от мальчика, который мне любопытен.

О чем это он?

Я слышала, что перед смертью перед глазами у человека проходит вся жизнь, но никогда не слышала о том, что он переносится в это странное место и разговаривает с этим странным типом.

Он что, сама смерть или вроде того?

Человек, который не похож ни на кого и в то же время похож на всех.

Но одно можно сказать точно. Он очаровывает. Его внешность, его голос, его запах просто завораживают.

– Хочется посмотреть, как этот мальчик реагирует на «шкатулки», которые работают поблизости от него. А, ну и то, как ты используешь свою «шкатулку», мне, конечно, тоже интересно. В конце концов, меня все люди интересуют. Да, но ты, естественно, лишь «довесок».

Произнеся эту совершенно непонятную речь, он улыбнулся.

– У тебя есть желание?

Желание?

Конечно, есть.

– Вот «шкатулка», которая исполняет любое желание.

Я беру ее.

Я тут же понимаю, что она – настоящая. Поэтому я ни за что не выпущу эту «шкатулку».

Пожалуйста, если я не могу изменить этот конец, то, пожалуйста, пусть я смогу переделать хоть чуть-чуть. Мне хватит, даже если это будет всего лишь вчерашний день. Мне нужно еще кое-что сделать. Даже если это всего лишь вчера, я смогу передать свои чувства. Если я смогу сделать всего лишь такую малость, уверена, я не буду ни о чем сожалеть. Неважно, что он ответит, – я не буду ни о чем сожалеть. Пожалуйста, верните время хоть на чуть-чуть. Я знаю, что это невозможно. И все-таки желаю.

И как только я подумала об этом желании, «шкатулка» раскрылась, словно хищная пасть, и исчезла, слилась с пространством.

Отлично. Так все должно получиться.

– Хе-хе…

Чарующе улыбаясь, человек комментирует мое желание одной-единственной фразой.

–   …В о т   ч т о   т ы   п о л у ч а е ш ь,   е с л и   с д е р ж и в а е ш ь   с е б я.

И исчезает.

А меня вышвыривает из этого особого места, которое не оставляет никаких впечатлений.

Я оказываюсь в камере, погруженной во тьму; жуткая вонь бьет мне в нос, словно здесь лежат тысячи трупов. Эта комната омерзительна, тюрьма в сравнении с ней покажется раем. Ааа, если я здесь пробуду хоть час, я сдохну. Но тут комната начинает перекрашиваться в белый цвет. В этой белизне я перестаю видеть стены. Затем словно кто-то зажег благовония – сладкий аромат вытесняет запах гнили. Всякий раз, когда я моргаю, вокруг возникают различные предметы – парты, стулья, доска. Наконец комната прекращает пополняться вещами; остается лишь призвать необходимых актеров. Нужно добавить всех, кто заходил к нам в класс вчера. И тогда я все смогу сделать заново. Я смогу переделать вчерашний день.

Только как бы отчетливо ни было раскрашено это место – все равно это камера, которая хуже любой тюрьмы.

Мир после моей гибели, заполненный белой, белой, белой надеждой.

Так что – да. Если окажется, что я не смогу достичь своей цели…

…мне придется самой уничтожить шкатулку. Прежде чем эти красивые декорации развалятся и откроют мне то мерзкое зрелище.

– Ну а почему бы просто не убить его? – такую бредятину озвучивает Харуаки-кун шутливым тоном, когда я обращаюсь к нему за советом.

– Ну а почему бы просто не убить его? – уже в энный раз шутливым тоном предлагает Харуаки-кун, когда я обращаюсь к нему за советом.

– Ну а почему бы просто не убить его? – шутливым тоном предлагает вполне логичное решение Харуаки-кун.

– Ну а почему бы просто не убить его? – шутливым тоном предлагает Харуаки-кун свою идею.

– Ну а почему бы просто не убить его? – шутливым тоном предлагает Харуаки-кун, когда я советуюсь с ним по поводу моей тяжелой ситуации.

Он сам рассказал мне способ, как его стереть.

– Как сделать так, чтобы у меня наверняка и навсегда пропало всякое желание видеть какого-то конкретного человека?

Харуаки-кун предлагал самые разные способы. Столько способов, что меня начало тошнить. В конце концов мы сошлись на том, что чувство вины – лучший способ заставить себя избегать конкретного человека. Снова, как всегда.

И, как всегда, он говорит мне, как создать это чувство вины по отношению к кому-либо.

– Ну а почему бы просто не убить его? – шутливым тоном предлагает Харуаки-кун последнее оставшееся у меня средство. – Кардинальное решение. Да, но только если ты его убьешь, вопрос о том, чтобы встречать или не встречать его, вообще отпадет, хех!

Почему нужно «отменить» Харуаки-куна? Ну, в общем, потому что мне кажется, что его исчезновение сильно повлияет на Кадзу-куна и на меня.

Жизнь в этом мире похожа на игру в Тетрис, которую ты не можешь закончить. Сперва ты изо всех сил стараешься установить новый рекорд. Это тоже весело. Но где-то на полпути тебя перестает волновать счет. В конце концов, какая разница, поставишь ты новый рекорд или нет; это ведь лишь игра, она все равно вернется к нулю. И с нуля придется начать опять. Ничего не меняется, даже когда партия заканчивается. Ты все еще стараешься получать удовольствие, но если играешь вполдуши, стакан заполняется мгновенно. Становится скучно. Становится неинтересно. Становится тяжело. Становится больно. Ты теряешь желание даже просто вертеть фигурки. Тебе просто по барабану. Но, хоть тебе и по барабану, фигурки продолжают сыпаться. И неважно, сколько раз они доходят до верха, игра не останавливается. Если я прекращу игру, я умру. Я не хочу этого. Ведь у меня есть цель. Я хочу прожить сегодняшний день, ни о чем не сожалея. Именно поэтому каким-то образом я должна изменить всю систему целиком.

А Харуаки-кун – важная часть этой системы.

Значит, я должна его «отменить».

– …Можешь еще раз сказать, как мне создать чувство вины?

– …Что с тобой, Касуми? Не, ну я, в общем, не против…

И Харуаки-кун произносит, как и всегда:

–   П о ч е м у   б ы   п р о с т о   н е   у б и т ь   е г о?

Это ровно тысячный такой его ответ.

Точно! Это единственный выход. Да, по-другому никак. Ты ведь понимаешь, верно? Ты сам мне тысячу раз это сказал, значит, ты понимаешь, да? Или даже – ты хочешь, чтобы я это сделала, да?