— Ласки руками, оральный секс, частичный секс или полный секс, — пропела мне одна девушка, когда я попросил ее огласить меню. Жаль, я не расспросил, что разумелось под «частичным сексом». Мой вам совет: всегда просите объяснений — где только возможно. Однажды вас бросят в тюрьму, и внезапно окажется, что уже слишком поздно.

Очень часто эти развратные юные гурии, сулившие мне рай, с недоумением глядели на меня, когда я сообщал, что желаю кое-чего особенного. Подобные общедоступные гетеры в основном привыкли к незатейливым партнерам, платившим за то, чтобы девушки потеребили им член или пососали яйца. Фу, гадость.

Как показывает практика, средний шотландский клиент редко выбирает секс по полной программе. Дело тут, возможно, в том, что он опасается осечки, а главным образом — в том, что это дорого стоит. Пусть шотландская нация размеренно убивает себя жирной едой, выпивкой и сигаретами, но мы не законченные безумцы — что б там ни говорилось в суде.

— Чё эт ты базаришь? Сунуть ко мне в ухо? — спросила меня одна маленькая чаровница — одна из бесчисленных Джеки и Тони, овладевших профессией массажистки и не только ею одной. Я объяснил, и девушка слегка побледнела. Может, на самом деле ее звали Бланш?

— Ну даешь, — сказала она. — Ты, этого, малость не того, а?

Я огляделся по сторонам, прикидывая, какие возможности имеются в нашем гроте любви. (Ни единого ушного тампона в поле зрения. Достойно сожаления.) И вы знаете, в среднем, в общем и целом, совмещая приятное с полезным, я решил, что настало время возразить всем, кто считал меня слабаком.

— Как сказал кто-то из великих, моя милая, — высокомерно сообщил я ей, — «если ты промахнулся, не сумев принять гугли [61], это еще не повод уходить с поля».

Ладно-ладно, это были мои слова, а я пока еще не стал великим. Но что же мне было делать? Не читать же лекцию этой Филипине полусвета, верно?

Вы совершенно правы: я, как всегда, снова отвлекся от темы. Кажется, мы собирались поговорить о мертвой проститутке номер один. О Лоле Монтес.

Само собой, это было не настоящее ее имя. И если вам кажется, что я перешел к слишком динамичному развитию сюжета, — не пугайтесь. С самолетом все в порядке, гидролокатор цел (это для подводных лодок, болваны!), и все остальное — тоже. Это просто литературный прием, предложенный мне помощником издателя, который навещал меня в тюрьме. А вы что подумали? Навряд ли я мог оказаться в их офисе… Пленник общественного сознания — вот кто я.

Еще он дал мне несколько ценных советов… ну, вы ведь понимаете, о чем я. О тех вещах, которые вы проигнорировали в своем романе. Все должно делаться сообразно формуле, как вам следовало бы уже понять к нынешнему моменту. Мне посоветовали разбивать книгу на главы таким образом, чтобы в них оказалось примерно одинаковое число страниц, начинать предложения с заглавной буквы и правильно писать слова, потому что за орфографические ошибки будет снижена оценка. И так далее, и все в таком же духе. Если честно, на миг мне почудилось, что я снова очутился в начальной школе, в обществе миссис Мак-Иннес, преподающей грамматику. И еще: кто платит — тот и заказывает музыку, как говорят у нас в Шотландии, хотя и Ирландия недалеко от этого ушла.

Кто платит — тот заказывает музыку. Что ж, неплохой лозунг для веселого дома. Как я уже говорил, в Данди, в год 19.. от Рождества Христова, он был только один. (Еще один полученный мною совет: временами писать как Достоевский, так что я привнесу сюда немного психологии, так, на всякий случай.) Я занимался нелегким делом. Просто, но сложно — если вы понимаете, о чем я. Временами, в тишине и спокойствии, я вызываю к жизни воспоминания о прошедших днях, и это причиняет мне боль. Поскольку один факт виден невооруженным глазом: каждый раз, когда я шел на распутно-убийственное дело, на «поле боя», как именуют янки публичные дома (хотя, вообще говоря, я не в восторге от всей этой милитаристской терминологии), меня неизменно охватывало чувство глубочайшей депрессии. Будь я Коулом Портером [62]своего времени, я почти наверняка закончил бы, описывая себя как неудачника с разбитой жизнью: шах и мат, полное фиаско или, может быть, даже воздушный шарик, надутый лишь затем, чтобы вскорости лопнуть. Своего рода taedium vitae [63], видите ли…

Иные мужчины страдают от посткоитальной депрессии, а на меня частенько нисходили приступы предубийственной меланхолии, которые джазмен назвал бы Преждевременным Травматическим Блюзом.

Однако я нашел способ совладать с этим, а самое чудесное — что именно вам было предназначено помочь мне в этом! Я был не в ладах с фортуной, и глаза одиночества орошали слезами мое отверженное существование, а глухие небеса сотрясались от моих отчаянных криков и, глядя на меня, проклинали мою судьбу. Ну вы знаете, как это бывает. Жизнь была горька, как хина.

Но затем — оп! — ненароком я подумал о вас, и на душе стало гораздо, гораздо легче. Ведь если моя жизнь — хроника потерянного времени, друзья, то что тогда сказать о вашей?

Я никогда не мог понять, например, как может человек проделать свой жизненный путь, не прочтя «Илиады» мистера Гомера. Ни разу не окунуться в «Фауста» или не проштудировать Шиллера. Конечно, на свете найдется множество людей, никогда не читавших Библию (я могу это гарантировать; даже ее обложка — и та внушает ужас), но ведь любой найдет время для мистера Пиквика? Для господ Флобера, Харди и Досткого. Для мисс Остин, Элиот и Бронте. Нет?

Вы меня изумляете — но, впрочем, удивляться нечему. Чего доброго, вы заявите мне, что ни разу не смотрели «Касабланку» и «Титаник». С тем же успехом вы можете окончательно дискредитировать себя, признавшись, что не прочли ни единой строчки шекспировских сонетов, — правда, сейчас вы уже не можете этого сказать, потому что я их здесь цитировал. Небольшая ловушка, искусно расставленная мною, и вы угодили прямо в нее — как обычно.

Все вышесказанное призвано лишь продемонстрировать, что у большинства из нас имеются аспекты личности, которые все прочие с большой вероятностью сочтут странными. Вы можете отшатнуться в ужасе (как поступили многие в суде) от самой идеи того, что человек поедает уши проституток, а иногда — сырые уши проституток. Вы можете верить в глубине своего сердца, что подобное не поддается объяснению, переходит все мыслимые пределы и не лезет ни в какие ворота. Слышу, вы говорите: «Человек, способный кичиться подобным поступком, — определенно сумасшедший». Вот вы — сумасшедший? А меж тем это был я, и мы оба знаем, что я не безумнее вас. Я не просто читал «Улисса», я даже понял некоторые из тех слов, которые использовал Джойс. (В своей области он был новатором, как и я.)

Так что не торопитесь бросаться камнями, ханжи и лицемеры. Не судите, да Не судимы будете — как я сказал судье во время процесса. На каждую черную метку, которую вы готовы записать на мой счет (пишете углем или как?), я могу отыскать контрпример среди ваших собственных грешков, друзья мои. Давайте также не будем забывать и о моих добродетелях, каковые, смею надеяться, кое-что компенсируют. Я не пью, не курю, не трахаю шлюх… Два попадания из трех — уже неплохо. Да, я пользовался проститутками, ну и что с того? По крайней мере, мне не приходилось тратить на них деньги. Они доставались мне бесплатно, обратите внимание. И в конце концов, они кормили меня…

Лола. Ello [64], Л. А., Лола. У нее имелись свои странности, и я звал ее Беспутная Лола. Как я уже говорил, это было не настоящее ее имя, но — да, вы предположили правильно — кто платит, тот и заказывает. На самом деле ее звали Марией. Но в конце концов, Лолу Монтес [65]по-настоящему тоже звали Марией, так что разница невелика. И, так же как ее знаменитый оригинал, Лола любила танцевать. Танцы были ее специализацией — так она мне сообщила.