Отель «Мак…» предлагал посетителям весьма и весьма достойный ужин. Я бы дал ему звезду, если б небеса принадлежали мне и я мог ими распоряжаться. Каждое блюдо находилось в отдельной ячейке, на тележке с подогревом. Наметанным взглядом я мгновенно определил, что на этом транспортном средстве, даже вконец опустевшем, едва ли найдется достаточно места для сокрытия тела — разве что предварительно расчленить его на мелкие куски. Забавно анализировать, какие вещи мы замечаем в первую очередь…

Лола продемонстрировала убогость фантазии, выбрав шиш-кебаб и жареную картошку. Очевидно, она принадлежала к той породе людей, которые в Португалии будут есть пирог и бобы, а в Испании закажут рыбу с чипсами. Впрочем, ей уже не суждено посетить эти уголки мира. Мои собственные гастрономические предпочтения лежали в области garbure — классического французского крестьянского супа, за которым последовали rognons de veau aux raisins — телячьи почки с виноградом. И на закуску (так сказать, в качестве десерта) — тарелочка свежих человеческих ушей.

Два выбранных мною блюда, к сожалению, отсутствовали в меню отеля, так что пришлось пробавляться шиш-кебабом заодно с Лолой. Чего только не сделаешь ради любви.

Шиш-кебаб был подан на симпатичных деревянных шампурах, украшенных резьбой в ацтекском стиле… Да-да, я вижу, как разыгралось ваше воображение. Вы заглядываете вперед и представляете (я неправ?), что через несколько минут — бац! — Пронзатель нанесет новый удар и шампуры очутятся в очаровательных ушках Лолы. Вот вам мой совет: смотрите на вещи проще, ребята, вы слишком возбудились. Остыньте и позвольте драме разворачиваться своим чередом. Не пытайтесь предугадать действия Пронзателя, это все равно не сработает. В конечном итоге вы будете чувствовать себя идиотами.

О чем бишь я? Ах да. Мы допивали шампанское — «Боллингер», как сейчас помню, — предварительные жидкие ласки родом из Франции. Все, что угодно, для моих милых жертв!

Я рад сообщить, что Лоле вроде бы понравился ее последний ужин на земле и она в полной мере насладилась им, прежде чем стать, в свою очередь, частью меню. Она раскраснелась, на ее припудренном личике появились розовые пятна, что выглядело несколько чахоточно. Во время ужина Лола развлекала меня похабными историйками из своей рабочей практики. «Байки из борделя Данди» — так, думаю, могло бы звучать название, кабы я однажды решился их опубликовать.

Один клиент, кажется, стоял на коленях, плача и рассказывая о десятичных дробях (думаю, это правильный термин), а Лола тем временем должна была нависать над ним и бранить на чем свет стоит, зачитывая записи из его старого школьного дневника.

— Он плохо знал алгебру, — пояснила Лола.

Я не буду говорить за всех, но большинство клиентов, описанных мне Лолой, выглядели так, словно нуждались в няньках с подгузниками и пеленками, вытирающих им нос. И нет сомнений: они все еще болтаются по миру, в то время как нормальный и порядочный человек томится взаперти. Ничего странного, просто в мире отсутствует справедливость.

После ужина настало время ушного бильярда, и мы оба это знали. Снукер [73]с участием полового и слухового органов. Розовый шар в угловую лузу, карамболь от бортика ушной раковины… Черт возьми, вы можете провести свои собственные умные аналогии, не полагаясь на меня постоянно? Чем бы вы ни занимались — не впадайте в зависимость от сертифицированного сумасшедшего.

Вы полагаете, я слишком долго задерживаюсь на своей первой мертвой проститутке? Что ж, это мой недостаток. И нечего ворчать на парня.

Лола Монтес предоставила свои уши в полное мое распоряжение. Она легла на спину, обольстительно раскинувшись на подушках, и призывно выставила на обозрение свои шикарные кусочки головной плоти. Я говорил вам: эта девушка была профессионалкой и вдобавок обладала гордостью. «Ваши деньги за мою плоть». Ну и что с того? В мире есть множество гораздо более омерзительных вещей. По крайней мере, эта женщина была честна в своей продажности. Она не качала права и все такое.

Лола научилась покачивать своими ушами. Вы хоть раз встречали что-нибудь подобное в текстах так называемой классической литературы? Она подергивала ими, она демонстрировала их во всей красе… Черт возьми, ее маленькие ушки, казалось, молили: «Возьми нас, возьми нас, возьми нас». И я взял…

Я лежал на спине — насыщенный, утомленный… ладно, я отказываюсь вдаваться в романтические детали, и мне плевать, что там говорит Дебби насчет катарсиса. Давайте просто скажем: после этого секса Лола никогда в жизни не подставила бы свои уши иному мужчине. А потом…

Потом Лола поступила очень дурно.

Послушайте, я отнюдь не блюститель нравов, как вы уже и сами знаете, но даже я был шокирован. Да, я получил причитающееся удовольствие, и Лола сделала для этого все возможное. И что же теперь? Она пыталась заработать бонус — или как? Я ведь обещал заплатить за чертову комнату в отеле, я накормил ее прекрасным ужином, я целиком и полностью заслужил ее. Я взял то, что мне полагалось, Лола принадлежала мне. Так о чем она, черт возьми, думала, засовывая свой язык мне в ухо? Я ненавижу это! Я терпеть не могу, когда люди лезут ко мне в голову! Тебя это тоже касается, Дебби!

Извините. Мне жаль. Искренне прошу прощения. Возможно, я становлюсь невосприимчивым к наркотикам, которыми меня пичкают больничные властелины. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я очень тихий, послушный и хорошо себя веду. Я вовсе не собирался браниться — совсем наоборот. Я просто пытаюсь подоходчивее разъяснить вам, что к чему… вы, долбаные идиоты!

«Никогда не называйте своих читателей идиотами» — таково первое правило написания художественного произведения, разъясненное мне помощниками издателя. Я помню его, и теперь это слово просто вырвалось случайно, нечаянно слетело с языка. Я сделал это не нарочно — в отличие от намеренного поступка Лолы.

«Этот человек, леди и джентльмены, — сказал толстый адвокат присяжным, — считает вас сборищем придурков. Он думает, что вы поверите его очевидной лжи» и т. д. и т. п. Он явно не мог дождаться окончания процесса, чтобы сбежать к своим опедерастенным мальчикам-хористам… Вы тоже получите Букеровскую премию, если обогатите лексику новым словом.

На самом деле мои присяжные и были сборищем придурков. Они заперли меня и выкинули ключ. Вернее, так они думали. Эти люди ничего не знали о Дебби, о моем бесценном хитроумном велосипедисте или о моем пари с охранником относительно Джейн Остин.

Да, эта потаскушка Лола засунула язык прямо мне в ухо. Она позволила себе лишнее, и вы не посмеете это отрицать. Я был ее господином, я обеспечил ей комнату в отеле, а она воспользовалась мною. Я Поднял эту женщину со дна подвального борделя — подземного борделя — и вознес на трон (более или менее), и вот как она мне отплатила. Сунув язык мне в ухо. Язык шлюхи. Я и поныне вздрагиваю при мысли о тех местах, в которых этот язык побывал до меня.

Сперва я застыл в ошеломлении, неспособный что-либо предпринять. Голова моя поплыла — и не только потому, что шлюха выпустила в ухо уйму слюны, хотя и это тоже. Кто-нибудь другой на моем месте мог просто-напросто утонуть.

Я вслепую зашарил вокруг себя, и рука моя тяжело опустилась (ну да, угадали, угадали) на ацтекский шампур. Вы совершаете большую часть этих преступлений еще раньше, чем я. По крайней мере, мысленно.

Предсказуемо, чего уж там греха таить, но как должен был поступить несчастный Пронзатель? Я подвергся атаке, и рефлексы призывали к защите. Обороняющееся животное — в своем праве, это написано во всех книжках о дикой природе.

Мои пальцы сомкнулись на рукояти импровизированного резного оружия. (Какое кино можно было бы снять! Мне хватило бы денег, чтобы купить собственную психиатрическую клинику и выпустить себя.) В последний миг — в ее последний миг — Лола казалось, поняла мое намерение. И что самое стран ное, она не осудила его. В отличие от других многочисленных дам, Лола не стала сопротивляться или звать на помощь — хотя последнее могло бы решить проблему наличия ее языка в моем ухе, застрявшем там, когда Лола испытала приступ невероятного ужаса.