Боевая ведьма Джессмин стояла среди руин деревеньки Треллкилл. Лес виднелся невдалеке. Когда-то это были всего двадцать строений в богом забытом месте.

Одна из роз ее матери одичала. Она обвила останки дымохода, бледно-розовые цветы кустились на солнечной стороне. Воздух был наполнен густым приторным карамельным ароматом. Вишня обвивала груду камней, которая когда-то была садовой оградой.

Джессмин ощущала силу своей матери в этом буйстве растительности. Волшебство ведьмы земли пропитало все кругом. Ее мать не допускала, чтобы виноградная лоза разрасталась, куда ей вздумается, а сорная трава заползала на грядки с земляникой.

Внезапно ее посетила мысль, что тело ее матери все еще может покоиться под этим цветущим великолепием. Она тяжело дышала, ища глазами, не блеснет ли белая кость среди дикой земляники. Но там ничего не было, как не было и в зарослях диких роз и вишни.

Падальщики давно уже выбрали все кости. Двенадцать лет слишком долгий срок при такой близости к лесу.

— Что здесь случилось, Джесс?

Она испуганно подскочила и обернулась. Грегор прислонился к мягкой зеленой насыпи, которая когда-то была частью кухни.

— Прошу прощения, я слишком задумалась.

Он фыркнул.

— Я заметил. — Он сделал широкий жест мечом. — Что разрушило все вокруг?

— Старость и воля богов.

Он нахмурился и прижал меч к груди.

— Ты собираешься рассказать мне историю этого места или нет? Ты затащила меня в такую глушь. Ты ничего мне не объяснила. Ты берешься за работу, даже не спросив моего мнения, а потом сообщаешь мне, так что я даже отказаться не могу. — Он запустил руку в свои коротки каштановые волосы. — Джесс, мы с тобой уже год, как братья по оружию. Разве я не заслуживаю хотя бы объяснений?

Она улыбнулась и подошла, чтобы облокотиться на покрытую листвой стену возле него. Ее ореховые глаза смотрели чуть выше его головы, пока ее сильные маленькие руки гладили его по волосам.

— В Зарде нет крестьян вообще, только бедняки. Мы были бедны, но мне, как ребенку, это было безразлично. У нас была еда, кров, игрушки, любовь. Я не считала нас бедными, но богатыми мы тоже не были. Моя мать была деревенской ведьмой стихии земли. Она никогда не пользовалась своей магией ради личной выгоды или чтобы навредить, разве что в качестве обороны. Но даже тогда она брезговала убивать. Она не поняла бы моих методов замуровывать заживо в камень.

— Ты только дважды так делала, и оба раза это спасло нам жизнь.

Она улыбнулась ему.

— Да, так и есть. Но я стою здесь, где волшебством моей матери пропитана сама земля, и стараюсь от него оградиться.

— Почему?

— Я боюсь, Грегор. — Летний ветер разметал ее темные волосы. — Я обещала своей матери, что я никогда не воспользуюсь силой во зло. И я уже столько раз нарушала это обещание.

— Ты боишься, что ее призрак будет в назидание навещать тебя.

— Да.

— Джесс. — Он прижал ее к себе. — Пожалуйста, расскажи мне, что здесь произошло.

— Однажды старый волшебник и его сын остановились здесь на ночь. Я никогда не встречала по-настоящему старого волшебника, ведь они могут жить тысячелетиями. Но этот был стар. Его сын был молодым, сильным и красивым, так что деревенские девушки все глаза на него проглядели. Той ночью старый волшебник умер. — Руки Джессмин замерли. Она стояла абсолютно неподвижно. — Сын обвинил нас в том, что мы отравили его отца. Он разрушил нашу деревню пламенем и молниями, бурей и землетрясением. Мой отец и браться были убиты. Когда все было кончено, спаслись только моя мать и я. — Джесс глубоко и судорожно вздохнула. — Моя мать, как деревенская ведунья, взывала к судьям Зардиана. Они ничего не сделали. Спустя два дня после того, как они оправдали сына волшебника, он убил мою мать. — Она опустила взгляд и встретилась с его глазами. Они были карими и широко раскрытыми от удивления и боли.

— Джесс.

Она приложила кончики пальцев к его губам.

— Это было очень давно, Грегор. Очень давно.

Он перехватил ее руку.

— Что случилось с волшебником, который разрушил деревню?

— Он умер. — Она улыбнулась ему. Эту улыбку он уже видел раньше, она медленно растягивала ее губы и заполняла глаза темным светом. Он называл ее смертельной улыбкой. — Он был первым волшебником, которого я убила.

— Именно поэтому ты убиваешь только волшебников?

— Именно поэтому. Я не знаю, почему этим занялся ты.

Он стоял, смотря ей глаза в глаза, потому что был не выше и не ниже ее.

— Я делаю это, потому что ты этим занимаешься.

— Ах, — она сказала это и выдала ему улыбку, которую никто не видел у нее уже двенадцать лет, улыбку, полную любви.

— Ты занялась этим делом, чтобы рано или поздно вернуться домой, так?

— Я занялась этим делом, потому что у волшебника, которого я прикончила, как и у меня, была мать. Кажется, она сошла с ума. Вся округа метает увидеть ее мертвой. Это волшебница Сицерия Челадон.

— Пытаться убить Сицерию безумие, Джесс…

Она прервала его жестом.

— Она ищет убийцу своего сына, Грегор, и уже убила сотни людей в своих поисках. Я думаю, что со временем она сама найдет меня.

Они добрались до ближайшего городка уже в сумерках. Виселица была установлена прямо перед городскими воротами. Три трупа, покачиваясь на летнем ветру, свисали с нее. Они были подвешены за запястья, и на телах не было следов обычного насилия. Ни удавка палача, ни нож, ни топор не убивали их.

— Матерь всего Мира, сохрани нас. Я никогда не видел ничего подобного, — прошипел Грегор.

Джесс смогла только кивнуть. Трупы, мужчина и две женщины, были истощенными и высушенными черной магией. Кожа, покрывавшая их плоть, была коричневой, как у сушеного яблока. Их глаза иссохли в глазницах. Это были коричневые скелеты. Женские волосы трепыхались вокруг лиц, застывших в гримасах ужаса и удивления, их рты искривились будто в тихом стоне.

Джесс покачала головой: это было совершенно бессмысленно. Мертвецы не сохраняют пережитого ужаса. Челюсти рассыпались и зияли пустыми провалами.

— Ну, Грегор, нам стоит пройти внутрь.

Он продолжал пристально рассматривать мертвеца.

— Это работа Сицерии?

— Да.

— И ты хочешь, чтобы мы ее убили?

— Что-то в этом роде.

Грегор развернул свою лошадь к ее и взял ее за руку.

— Джесс, я не трус, но это… Сицерия выпила их жизни, как я или ты выжимаем до суха апельсин.

Джесс уставилась на него, пока он не ослабил хватку.

— Мы и прежде убивали волшебниц.

— Но ни одна не была способна на такое.

Джесс кивнула.

— Она выпила их жизни, забрав их волшебство, Грегор.

Он восстановил дыхание.

— Я просто знахарь. Я не могу ничего увидеть. Она забрала их души?

Джесс вздрогнула. Хоть она и ограничила свою магию, чтобы защититься, она все равно чувствовала ответ. Теперь она осознала, почему ей почудилось, будто трупы тихо стонут.

— Нет. Их души все еще там, пойманные в ловушку в их телах.

— Побери Верн эту суку.

Джесс кивнула.

— Это и есть наш план, Грегор, наш с тобой.

Их окликнули со стороны городских ворот. Женщина уже спускалась к ним, чтобы пригласить их внутрь.

— Что вам угодно здесь, наемники?

— Комната на одну ночь, еда, если вы будете так любезны, и стойло для лошадей. — Ответила Джесс.

— Разве вы не знаете, что въезжаете в проклятый город?

Джесс постаралась разыграть удивление.

— Проклятый? О чем это вы?

Женщина грубо фыркнула горьким смешком.

— Разве вы не видели виселицу и ее ношу?

— Я видела три трупа.

— Они — символ нашего проклятья. Для вашего же блага, езжайте дальше, наемники.

Джесс облизала губы и откинулась назад, чтобы Грегор только слышал.

— Я не ощущаю тут проклятья, кроме этих трупов, но я все равно постараюсь поберечься.

Он выглядел удивленным.

— Как долго ты пользуешься впустую оберегающими чарами?