Сегодня их было всего двое. Первый, высокий щуплый мужчина с опухшим от побоев лицом, проходил по статье о шпионаже. Вторым был среднего роста юноша, обвиняемый в саботаже и вредительстве, его лицо тоже было украшено кровоподтеками и ссадинами. Ким поморщился — он не любил жестокого обращения с приговоренными. Если им суждено понести наказание, то пусть все идет по закону.

Осужденных сопровождали два неулыбчивых охранника, оба держались по отношению к Киму подчеркнуто холодно. Ким не обижался, и не потому что привык — скорее, просто не обращал на это внимания.

— Мы торопимся, — напомнил один из охранников, хмуро взглянув на Кима.

Все правильно, сегодня суббота. Им не терпится побыстрее освободиться и отправиться домой.

— Медик еще не пришел, — напомнил Ким. — Без его подписи вы все равно не уйдете.

Охранник пробормотал что-то непечатное и прислонился к стене. Осужденные все так же молча стояли у некогда зеленой, а теперь ржавой и облупленной металлической двери. Оба знали, что их там ждет, но держались по-разному. Глаза старшего затуманились, по губам то и дело скользила едва заметная улыбка — казалось, он сейчас находится где-то очень далеко. Младший был весь настороже, его испуганный взгляд метался из стороны в сторону. Искусанные губы дрожали.

Где-то далеко хлопнула тяжелая дверь, через минуту в коридоре послышались шаги.

Вошел медик, сегодня это был Стив Ларсен.

— Привет, Ким. Здорово… — Стив небрежно кивнул охранникам. — Двое сегодня?

— Да, — ответил Ким. — Вот бумаги.

— Начинай пока… — Медик взял бумаги и углубился в их изучение.

Ким улыбнулся, он хорошо знал эти мелкие уловки. Люди не любят вида смерти. По крайней мере, некоторые.

— Пошли… — Он тронул юношу за рукав. Лучше начать с него.

Юноша хотел было что-то сказать, но наткнулся на угрюмый взгляд охранника и промолчал.

Открыв засов, Ким распахнул дверь и посторонился. Едва шевеля ногами, юноша переступил порог, за ним тут же зашел охранник. За некоторыми приговоренными нужен глаз да глаз.

Войдя следом, Ким прикрыл за собой дверь, в нос ударил привычный запах свежих опилок, ими был посыпан пол, и дезинфицирующего средства. Ким знал, что оно находится в большой металлической бочке в соседней комнате, им сбрызгивали пол каждый вечер после уборки.

Под потолком тускло светила лампочка — очень старая, такие можно увидеть лишь в кино да в военном музее. И еще здесь.

В комнате было сыро, по стенам сползали капли воды. Ким привычным движением расстегнул кобуру и вынул пистолет, охранник сильным толчком заставил юношу опуститься на колени. Было видно, что юношу сотрясает дрожь. Оно и понятно. Ничего, сейчас все кончится. Боли не будет, это Ким мог обещать. Ему когда-то объяснили, что такая казнь очень гуманна, вещество мозга разрушится раньше, чем до него дойдут импульсы боли. Главное — не напортачить.

Это просто — когда знаешь, что и как делать. Подняв оружие, Ким прицелился и спустил курок, юноша вздрогнул и завалился на пол.

Чисто и аккуратно, даже крови нет. Это раньше, до появления лучевых пистолетов, было много крови. Ему об этом тоже рассказывали. Теперь все гораздо проще.

Несмотря на аромат опилок и антисептика, Ким все же уловил слабый запах сгоревших волос и паленого мяса. Он вздохнул, затем повернулся и открыл дверь.

— Следующий…

Ввели второго осужденного. Он держался все так же спокойно, разве что больше не улыбался. Взглянув на лежащего юношу, повернулся к Киму.

— У меня есть просьба. Я хочу умереть стоя.

Несколько секунд Ким молчал, глядя в глаза осужденному. Вообще-то подобное не положено, на этот счет существуют определенные инструкции…

Осужденный ждал, и Ким согласился. В конце концов, это ничего не меняло.

— Хорошо, — сказал он. — Можете стоять.

— Спасибо. И не затягивай с этим, хорошо? — Осужденный повернулся к нему спиной, глубоко вздохнул и взглянул на лампочку. Это потому, что здесь нет солнца, — понял Ким.

Он не стал затягивать — подняв оружие, выстрелил осужденному в затылок. Колени мужчины подогнулись, он мешком рухнул на пол.

— Давай, зови врача, — нетерпеливо произнес мрачный охранник. — Стемнеет скоро.

Ким спрятал оружие в кобуру, нарочито неторопливо застегнул ее. И лишь после этого открыл дверь.

— Стив… — Он взглянул на прислонившегося к стене медика. — Зайди…

На то, чтобы констатировать смерть осужденных, Ларсену понадобилось совсем немного времени. После этого он молча расписался в бумагах, свои подписи поставили также Ким и охранники. Получив назад бумаги, оба охранника быстро ушли, следом ушел и Стив. Постояв еще несколько минут — здесь хорошо думалось, — Ким нажал кнопку звонка и вышел, прикрыв за собой дверь. Об остальном позаботится похоронная команда.

На посадочной площадке главного корпуса Департамента Наказаний было тихо и пустынно, большая часть сотрудников уже разъехалась. Многие спешили в Большой театр, билеты наиболее отличившимся работникам выдали еще загодя. Говорят, сегодня на премьере будет сам Император…

Отсюда, с высоты сто десятого этажа, город был как на ладони. Взглянув на быстро темнеющее небо, Ким поежился — было холодно. Их перевели на летний комплект одежды еще три недели назад, но холода вернулись, приходилось терпеть. Ким не протестовал — устав есть устав, его нарушение ведет к расхлябанности и разгильдяйству, а от них уже недалеко и до беды.

Его сияющий полированными боками глайдер стоял у стены. Открыв дверь, Ким забрался на сиденье, включил печку. Затем пристегнулся и поднял машину в воздух.

Он вел машину и думал о том, что дома сейчас тоже холодно и уныло. Не потому, что отопление отключили в прошлом месяце, просто там его никто не ждал.

Мимо, пересекая курс, промчался чей-то шальной глайдер, Ким даже не успел толком среагировать. Посмотрев вслед неизвестному лихачу, покачал головой — сколько же на свете идиотов. Именно от них все беды.

Граница административной зоны. Миновав знак, Ким быстро набрал высоту и уже на большой скорости погнал машину домой. Он любил этот отрезок пути — когда далеко под тобой несется россыпь огней большого города, а сверху нет ничего, кроме черного неба и ярких крапинок звезд. Когда-то он мечтал стать астронавтом, но не прошел в Петербурге медицинское освидетельствование. Что-то там с нейрограммой у него оказалось не в порядке. То ли рефлексы не совсем те, то ли еще что. Этих медиков разве поймешь.

Именно тогда он и попал на работу в Департамент Наказаний. Попал благодаря своему дяде, отставному полковнику.

— Ким, мальчик мой, — сказал ему тогда дядя. — Я обещал твоей матери заботиться о тебе, и я сдержу слово. Два дня назад я говорил с генералом Робертсоном, он обещал подыскать тебе место.

— Но я не хочу в армию, — попытался возразить Ким, но дядя даже не стал его слушать.

— Ерунда, Ким, полнейшая ерунда. Этим миром правит армия, и если ты хочешь чего-то добиться, то лучшего места тебе не найти.

И Ким согласился. Согласился в надежде, что благодаря армейской службе наконец-то покинет эту богом проклятую планету. Ведь дядя прав, солдаты нужны всегда. Мало ли сейчас войн…

А потом пришел приказ о его зачислении в Департамент Наказаний. Ким не знал, хорошо это или плохо, но дядя быстро развеял все его сомнения.

— Я знал, что Гарри меня не подведет. — Глаза дяди лучились от удовольствия. — Ким, мальчик мой, ты просто не представляешь, что это за работа. У тебя будет все: деньги, власть, красивые девушки. Ни одна штатская сволочь не посмеет даже вякнуть на тебя — уж поверь мне на слово, я знаю, что говорю. Департамент Наказаний… Да я в твои годы даже мечтать о таком не