— Журналистка? — прочитав в моей визитке название газеты, удивился он. — Тоже в командировке?

Я отрицательно помотала головой.

Телефонная трель откуда-то из-за пазухи прервала нашу беседу. Николай поднес плоскую трубку к уху и тут же преобразился. Я не ошиблась в оценке его характера. Голосом человека, не терпящего возражений, он давал кому-то указания.

Я переключилась на девочек, чтобы не мешать.

— Маме купили, посмотрите. — Младшая протянула солидную бархатную коробочку, щелкнув замочком.

Две изящные сережки, отражая свет, подмигнули чистыми глазками бриллиантиков.

— Прелесть! — восхитилась я.

— Думаете, ей понравится? — наивно поинтересовалась та, которую звали Катей.

— Не сомневаюсь, — успокоила я девочек.

— Она просила цепочку, — заметила Катя.

— Еще и цепочку купим, — уверила сестра.

— Может быть, хотите позвонить? — обращаясь ко мне, предложил Николай.

— Мы хотим, — закричали девочки и стали выдергивать из его рук трубку.

После продолжительного молчания, видимо, никто не подходил, они передали трубку мне.

— Спасибо, — застеснялась было я, но потом набрала свой домашний московский номер.

В трубке послышались далекие длинные гудки. Сейчас в Москве было довольно поздно, разница с Лондоном в три часа. Миша должен быть дома. «Где же это он?» — мелькнуло у меня в голове.

— Всем не везет, — заключил Николай и предложил: — Раз нас всех никто не ждет, веселимся дальше. — И вопросительно посмотрел на меня.

— Пойдемте с нами, — поддержали отца девочки и, поддавшись их настрою, я согласилась, тут же забыв о муже.

Мы прошлись по расцвеченной Пикадилли. Девчонки с интересом пялились на тусующуюся молодежь, с грустью проводили взглядом длинную очередь, змейкой ползущую по ступенькам в кафе «Планета Голливуд», и затянули нас в игровой центр.

Поднявшись на самую верхотуру, девочки пожелали на ракете слететь вниз. Чувствовалось, что после выпитого пива их папа не испытывал острого желания превратиться в космонавта. И хотя снизу раздавались дикие вопли зрителей, наблюдающих за взлетом и падением этого космического монстра, он все же мужественно согласился. Видя мои полные ужаса глаза, сестры милостиво не предложили мне присоединиться к компании.

Их долго пристегивали, проверяя не выпадут ли они в процессе полета с высоты примерно пятиэтажки. Судя по реву публики, посадка обещала быть жесткой.

Ракета, словно сорвавшийся с троса лифт, резко падала вниз, затем, будто передумав приземляться, вновь отскакивала от посадочной площадки и взлетала ввысь, и так несколько раз, пока обезумевшие от крика и грохота зрители вроде меня не отключались. А уж те, кто находился внутри, то есть «космонавты» должны были вернуться разобранными на куски.

Я закрыла глаза и зажала уши, когда задраили люки за моими новыми знакомыми. Ракета унеслась вниз. Под визг и улюлюканье любителей острых ощущений я приоткрыла веки, догадавшись, что приближается финал. Отдраили люки. Пылающие красными пятнами девочки буквально вывалились из ракеты, словно котята, цепляясь за отца.

Николай вышел ровной походкой, чуть смущенный оттого, что не мог рассеять их страх.

— Вы молодец, — похвалила я его, увидев, что пассажирами желает быть только юная публика. На минуту, представив мужа на его месте, я тут же отогнала эту мысль: на такой подвиг его никто не смог бы уговорить. Даже я.

Девочки понемногу пришли в себя.

— Что теперь? — Автоматы, изрыгающие звуки выстрелов, скрежет тормозов, музыку, заглушали слова.

— Поиграем? — направляясь к одному из автоматов, предложила кнопочка и села за руль.

Мы присоединились.

— Машину не водите? — определил Николай, как только я раздавила двух полицейских и сшибла столб.

Я покачала головой и вздохнула:

— Совсем несовременная женщина.

Он улыбнулся и помог мне крутить руль. Вдвоем у нас стало получаться. Мы носились по улицам красивого незнакомого города, азартно выруливая вокруг клумб и газонов, виртуозно спрыгивая с разводных мостов. Как только его рука переставала держать руль, мой автомобиль начинал плюхаться в реку, наезжать на препятствия, то есть без него я попадала в разные катастрофы.

В следующих играх повторялась та же история. Я не умела сама сражаться с монстрами, стрелять в противника и многое другое. Николай уходил к девочкам, возвращался, и с ним я вновь побеждала.

Когда мы вышли на улицу, Катя потянулась к телефону.

— Расскажем маме, как тут здорово!

— Давай, — поддержала ее сестра.

Чувствовалось, что им ее не хватает.

— Может быть, вы хотите тоже? — после очередной безуспешной попытки девочек дозвониться предложил мне Николай.

Я взглянула на часы, прикинув, что в Москве уже полночь и, где бы Миша ни был, он должен вернуться домой спать. Муж с удовольствием выслушал бы рассказ о моих похождениях, но почему-то с обидой вспомнились длинные гудки.

— Нет, спасибо. — Я грустно покачала головой.

Николай, словно что-то поняв, внимательно посмотрел мне в глаза и убрал трубку в карман.

— Куда вас отвезти? — спросил он, и, стоило ему поднять руку, сразу же остановилось такси — черный английский кеб.

Я назвала адрес. Это было дальше того места, где находился их отель.

— Может быть, заглянете к нам? — предложил Николай, после того как мы все разместились в кебе. Было очень занятно сидеть на старинных скамеечках друг к другу лицом. Кебмен за стеклянной перегородкой, чтобы услышать нас, должен был отодвинуть стекло. — В номере вас ждет сюрприз, — обращаясь к девочкам, предупредил отец, и, глядя на меня, объяснил: — Я им подарок к Пасхе приготовил, очень необычный, хотите взглянуть?

Девочки взвизгнули. Я хотела посмотреть и на пасхальный подарок, и на отель, и на то, как они в нем устроились.

Лондон готовился к религиозному празднику: раскрашенные яички лежали повсюду — в корзинках, коробочках, на столах и витринах. Нарядные магазины извещали о том, что они не будут работать целых три дня. На один из этих дней Джек и назначил их с Александрой венчание.

Отель, в котором остановились мои новые знакомые, оказался в двух шагах. Английские флаги выстроились у фасада в шеренгу. Улыбчивый швейцар в ливрее взял под козырек. Мы поднялись на зеркальном лифте на третий этаж и пошли по выстланному красной дорожкой коридору.

Номер блистал стариной и роскошью, я даже остановилась, ослепленная его красотой.

На круглом столе посередине гостиной, под хрустальной люстрой стояла большая коробка с нарядным бантом. Подойдя к ней, отец девочек широким жестом раскрыл коробку и осторожно начал выкладывать на стол множество разноцветных предметов. Это оказались желтенькие игрушечные цыплятки, которые вдруг ожили и стали бегать, кудахтать, клевать мелкие зернышки, рассыпанные по зеленой панели. Девушка в национальном английском костюме подсыпала им корм, а юноша в клетчатой юбке и гольфах собирал в лукошко яйца, снесенные пестрой курочкой с красным гребешком.

Девочки, словно малышки, замерли от восторга. Чудо-игрушка для взрослых и детей покорила их сердце.

Мне приходилось видеть подобный управляемый город, только для мальчишек, с железной дорогой, поездами, шлагбаумами и переездами.

Николай с такой нежностью наблюдал за дочерьми, что мне стало тоскливо: ведь моя Александра была лишена отцовской любви и в детстве, и сейчас. Такой, как Николай, бросил бы все и примчался на свадьбу к дочери. Не смог бы упустить возможность полюбоваться на самые счастливые минуты жизни своего ребенка.

Мне стало так грустно от этой мысли и так жаль себя, что я чуть не расплакалась. Он с удивлением взглянул на меня и, почувствовав неладное, тут же предложил… Что может предложить русский человек, чтобы поправить настроение своему соотечественнику? Конечно, немного выпить.

Вынув несколько маленьких бутылочек из мини-бара и оставив девочек развлекаться подарком, мы перешли в другую комнату. Это была его комната. Наметанный женский глаз, даже после тщательной уборки горничными, определял это с ходу: одинокий носок, найденный где-нибудь в ванной, аккуратно сложен на стуле, брошенный впопыхах галстук почивает на подушке.