— Поедешь ко мне? — Николай потянул меня за руку.

Я покачала головой, твердо решив, что с этим надо кончать. Здесь не Лондон, а Москва — иная жизнь, работа, муж. Но мне так хотелось прижаться к нему и забыть обо всем.

— Тебе нужна другая женщина, — получив наконец свой плащ, расхрабрилась я.

— Кто мне нужен, я решаю сам. — Хлопнув в сердцах дверцей машины, Николай обходит «мерседес» и садится за руль.

«Забыла, — стала ругать я себя, — что он крутой мужик, перечить нельзя». И повинно забираюсь ему под мышку. Он тут же прощает меня. Мы целуемся так, будто не виделись вечность, а ведь расстались на прошлой неделе. Еще мгновенье — и я не поеду к Мише. То есть я не вернусь домой. Это будет означать, что не вернусь никогда. Очень хорошо. То есть плохо. Никто мне такого предложения не делал.

— Отвези меня домой, — расстроенно выдавливаю я из себя и вижу по его лицу, что он тоже расстроен. Я тихо сижу у него под мышкой, а он молча ведет свой шикарный автомобиль.

Подъезжая к своему дому, вижу, что свет в квартире погашен. Я не предупредила мужа, во сколько прибывает мой рейс.

Миши снова нет дома.

Уйти по-английски

В Москве праздничный стол выглядел по-другому.

У нас в квартире (а свадьбу Александры решили отметить дома) обеденного стола нет вообще. В случае торжеств берем его у соседей напротив. В нашей так называемой гостиной помещается только маленький журнальный столик. Гостиная небольшая, к тому же проходная. Рядом с буфетом и книжными полками еще диван, который каждый день нужно раскладывать.

Когда старый диван совсем состарился и провалился, мы с Мишей разорились на кровать, потому что стали среди ночи скатываться к середине, мешая друг другу спать. Но кровать в проходную гостиную не поставишь! Тогда Александра милостиво согласилась жить в проходной со своим диванчиком, ей по молодости нетрудно таскаться каждый день с постелью. А мы перекочевали в ее отдельную комнату.

Соседей, у которых одолжили стол, пришлось тоже приглашать. Очень симпатичные люди, Александру знают с детства. Порадовались ее счастью.

Беготня по рынкам, закупка продуктов — мне не очень-то по душе, но событие такой важности, как не откручивайся, все равно с друзьями нужно отметить, хотя виновники торжества остались в Лондоне. С продуктами у нас просто беда, как по минному полю ходишь: за качество никто не может поручиться, и не знаешь, доживешь ли до утра.

Когда происходит такое торжество, как у нас, каждой хозяйке не жалко потратиться на хороший магазин, правда, гарантии, что продукты там лучше, чем на оптовом рынке, никакой. Зато цены в магазинах высокого класса, конечно, гарантированно высокие. Я порой удивляюсь, когда хожу по их полупустым залам, для кого эти магазины? Средний покупатель их сторонится. Только вечерами после работы молодежь, вроде моей богатой дочери, заскакивает. Им все равно, по какой цене одинаковый товар схватить.

А на рынках людей полным-полно. Там настоящая тусовка: гам, суета, музыка играет. И в каждом московском районе муравьиная тропа на эти рынки буквально не зарастает ни зимой ни летом. Люди с сумками, тележками, рюкзаками со всех сторон тянутся. Чтобы принять столько гостей, сколько мы запланировали, мне по этой тропке тоже нужно прошагать пару раз.

Под разухабистый голос Маши Распутиной, что доносился из динамиков на рынке, я тащу тяжелые сумки. Позвоночник предательски поднывает. Голубоглазая украинка, увидев мою внушительную поклажу, ласково зазывает:

— Хозяюшка, ножки для холодца не забыли купить?

— Может, и забыла, но уже не донесу, — устало огрызаюсь я.

— Да ты побачь, якие, теленочка только забили.

Я машу рукой, и еще пара килограммов утрамбовывается в мою бездонную сумищу. В низу живота больно потянуло и стало колоть.

За неделю приготовлений холодильник распух и по ночам жалобно скулит. Даже ему эта ноша тяжела. «Надо бы новый купить, пока не сломался», — думаю я, ворочаясь в постели. Стараясь отвлечься от тревожных мыслей, припоминаю, что еще забыла для торжества. Вроде все есть: рыбка белая, рыбка красная, икорка, салатики приготовила. Но сон не идет, возвращая к странному событию предыдущего дня.

Между приготовлениями успела забежать на работу, взять рукопись для правки. Узнала, что ко мне заезжал какой-то господин. Оставил записку.

— Богатырского вида и очень ни-че-го, — передавая мне конверт, заявила продвинутая редактор Леночка, блестящий знаток в этой области. Она кокетничала при одной мысли о явно понравившемся ей господине.

Записка была от него. До предела лаконичная: «Каждый вечер жду твоего звонка». И подпись.

«Все-таки я молодец, — похвалила я себя, — не встречалась с ним со дня приезда». Помчалась домой, оставив свои думы о Николае на потом. Было очень некогда. Наскоро запихнула в себя бутерброд с вареной колбасой и, помыв телячьи ножки, стала варить холодец. И вдруг мне становится муторно. Тошнота к горлу подступает. Ну, думаю, или колбаса, которую заглотила, оказалась несвежей, или хохлушка обманула, тухлые ножки подсунула. Подхожу к кастрюле, крышку открываю и… бегом в туалет. Отдышалась и снова нос в кастрюлю. Нет, с ножками все в порядке. Не в порядке со мной. Мысль о давно забытом состоянии обожгла: неужели беременна? Подбегаю к календарю. Вечно я все путаю, не могу вспомнить точные даты.

Звоню знакомому врачу.

— Приходите, — говорит, — завтра, анализ сделаем. Сколько лет не беременели? Почти двадцать? Подарок мужу сделаете. Взрослая дочь? А знаете, как приятно в таком возрасте мужу ребеночка родить?

Проворочалась в нетерпении до утра. Спозаранку бегом в консультацию. На стульчиках чинно в очередь сидят беременные девочки, про пеленки разговаривают. Не могу представить себя на их месте.

Двери кабинета распахиваются. Увидев меня, врач без очереди приглашает войти.

— Ой, какая прелесть! — Она рассматривает презент из Англии. — Сейчас быстренько медсестру в лабораторию пошлю. К вечеру позвоните, анализ будет готов.

Выхожу из кабинета, смотрю на круглые животы девочек.

Надо бежать домой — накрывать стол.

Скатерти белые, как в ресторане. Специально отдавала в прачечную накрахмалить.

Салаты поставила с двух концов, чтобы каждый смог дотянуться. Икры две баночки — тоже по краям. Холодец просто красавец, на три кюветы получился. Тот, что с лимоном и веткой петрушки, — посередине стола. Ветчины и колбасы разные аппетитными кусочками нарезаны. Еще селедочка «под шубой», соленья, капуста квашеная, в общем, стол по-русски. У каждого рюмочка под водку и бокальчик — кому для вина, кому для воды.

Вспоминаю, что в четыре надо позвонить в консультацию.

— Поздравляю! — раздается голос докторши.

— Это точно? — не могу еще до конца поверить я.

— Хоть это и самый быстрый анализ, но мы никогда не ошибаемся, — обиженным голосом гундосит она.

Запах чего-то съестного со стола бьет в нос, и я снова несусь в туалет.

На пороге Миша.

— Я женщину из паспортного стола в гости пригласил, — выкрикивает он мне вслед.

Последние слова доносятся до меня сквозь шум спускающейся воды в бачке. Перехожу в ванную. Вытираю полотенцем лицо.

— Ты слышишь меня? — вопрошает муж через дверь.

— Какую женщину? — не понимая, о чем он, я думаю, как муж воспримет необычную новость.

— Которая справку Алечке дала. Решил, может быть, нам что-нибудь еще от нее понадобится. — Молчание и опять его голос: — Она нужный человек, всегда пригодится.

— Она же ни с кем не знакома, — отвечаю я и, намочив полотенце, кладу его на грудь.

— Не знакома — познакомится. Очаровательная женщина, очень коммуникабельный человек.

«Господи, ну что за дурацкие идеи ему в голову приходят!» — раздражаюсь я.

— В некотором роде мы ей обязаны. Без нее бы не было свадьбы, — через дверь как бы оправдывается муж.

Я вся покрываюсь потом, и тут же меня охватывает озноб.