А потом отвернулась, с величественным безразличием проделала свой путь по траве к проселочной дороге позади домов и скрылось в лесу.

— Ох. еть, — произнесла Ева еле слышно.

Она сошла с крыльца и посмотрела в ту сторону, куда скрылась кошка. Никаких следов. И хотя она ничем не могла доказать, что эта встреча действительно произошла, главное, что она испыталаэто, и ее сердце колотилось от возбуждения. Она ведь никогда — ну разве что в зоопарке, на фотографиях или по телику — не видела кошку больше домашней. Это была рысь или пума, а может, неизвестное ей животное, ростом с крупную собаку, с характерными кисточками на ушах. А сколько достоинства, уверенности! Вся сцена длилась ровно пять секунд.

Ева направилась по траве от дома к своей машине. Забралась внутрь. Бросила газету на пассажирское сиденье и уже потянулась вперед, чтобы завести машину и поехать обратно в Нью-Йорк по шоссе, вдыхая вонь скунсов и паленых покрышек.

Но вместо этого Ева опустила голову на руль. Она подумала об Астрид, своей девочке, и Магнусе, своем мальчике. Представила, что они сейчас с ней, в этой машине; Астрид на заднем сиденье ворчит на весь свет, доводя ее до белого каления. Магнус впереди, крутит переключатель радиостанций или глядит в ночное небо через лобовое стекло. Она едет на низкой скорости по какой-то проселочной дороге, и вдруг прямо перед машиной дорогу перебегает дикая кошка, пружиня на больших мягких лапах.

Астрид задохнулась бы от счастья.

Магнус тут же сообщил бы им название вида.

Она уснула на водительском сиденье, а когда проснулась, был свет.

— Здрасьте, — сказала Ева.

Женщина, стоящая перед ней, была само спокойствие, но зла, как ведьма. Она держала за ошейник старого пса. Эта со вкусом одетая стройная блондинка излучала такую враждебность, что Ева невольно сделала шаг назад к спасительной машине.

— Вы опоздали, — сказала женщина.

— Серьезно? — спросила Ева.

— Я ожидала вас ровно в восемь, — сказала женщина. — И впредь заходите через задний вход. Это — парадный. Ребекка! — взвизгнула она. — Быстро сюда, возьми собаку.

Маленькая светловолосая девочка в джинсах и футболке спустилась по лестнице позади женщины и проскользнула наружу, намеренно не касаясь матери.

— Привет, — сказала Ева.

Девочка взяла собаку и пошла с ней мимо Евы за угол громадного особняка. Женщина повернулась спиной к Еве, направилась в глубь дома, остановилась. Потом нетерпеливо вздохнула. Ева проследовала за ней в дом.

— Я хочу сразу расставить все точки над «I» и сказать, что считаю часовое опоздание совершенно неприемлемым, — продолжала женщина, по-прежнему идя впереди Евы по прихожей мимо лестницы, которая расширялась кверху, словно в старых голливудских фильмах. — Вообще я человек лояльный, ноу меня есть принципы, которые я прошу вас соблюдать.

В голове Евы зароились фразочки. Начинались они примерно так: А кого вы, собственно,или Простите, но я не.Но, к собственному удивлению, у нее вдруг вырвались слова:

— А если я скажу вам, что у меня сломалась машина?

— Заморочки вашей машины меня не касаются, вот и все, — сказала женщина.

Они дошли до гигантских размеров кухни. Цельный кухонный модуль занимал всю стену. Барная стойка и раковина были доверху заполнены грязными тарелками. Женщина продолжала говорить, не глядя на Еву. Она обращалась к точке в пространстве где-то в полуметре от головы Евы.

— Посудомоечная машина. Моющие средства. Щетки-губки. Детергенты для пола и поверхностей. Средства, перечисленные в списке агентства, — наверху, в прачечной. Все остальное, необходимое для работы, как мне сказали, у вас с собой. Боб из агентства должен был выдать вам схему дома. Давайте обсудим детали по вашей копии.

— Боюсь, я не имею ни малейшего представления о схеме, — сказала Ева.

— Как это, не имеете представления?

Лицо женщины выразило изумление, затем гнев, а затем такое непритворное огорчение, что Еве стало ее искренне жаль.

— Что ж, — вздохнула хозяйка. — В таком случае мне придется переговорить с Бобом. Ваше имя?

— Я Ева, — сказала Ева.

— Встречайте домашнюю прислугу! — раздался звонкий детский голос откуда-то из недр дома.

— Мы уже встретились, спасибо огромное, Ребекка, — крикнула женщина в ответ. — А какой кофе вы пьете, Яэва? — спросила она.

— О, большое спасибо, — сказала она. — Как это мило. Замечательно. Черный без сахара, пожалуйста.

Женщина налила немного кофе из кофеварки в чистую чашку. Перелила его в другую чашку. Потом поставила первую, пустую, еще дымящуюся чашку перед Евой и указала на посудомоечную машину.

— Правильный ответ на мой вопрос таков: вы вообще не пьете кофе. Во всяком случае, в рабочее время, — сказала она.

И покинула кухню, гордо неся чашку с кофе перед собой, словно военный трофей.

Ева расхохоталась. Она стала засовывать тарелки в первую из распахнутых посудомоечных машин, и вскоре хозяйка снова появилась на кухне. В отличие от тщательно напудренного лица ее шея была ярко-красного цвета. За ней на кухню вошла молоденькая латиноамериканка и двое светловолосых детей — та девочка, которая выгуливала собаку, и мальчик года на два младше, страшно похожий на гнома-тормоза из диснеевского мультика про Белоснежку.

Женщина шагнула к Еве и взяла ее за обе руки.

— Яэва, — сказала она. — Мне перед вами ужасно стыдно. Но вы должны простить меня. Мне так неловко, так неловко перед вами. Как я могла, боже мой.

— Я уже загрузила машину, — обратилась Ева к девушке-латиноамериканке. — Кажется, я все сделала правильно, ведь, как говорится, посудомойка она и в Африке посудомойка?

Девушка промолчала. Она смотрела в пол, само безучастие. Ей и так здорово влетит за опоздание.

— Будь добра, проведи нашу гостью в главную гостиную, Ребекка, — сказала хозяйка.

— А почему ее зовут Яэва? — спросил мальчик. — Она что, иностранка?

— Нейтан, солнышко, иди в другую комнату, посмотри телевизор, — сказала мать.

Ева пошла вслед за девочкой обратно в прихожую.

— Это фойе, — сказала девочка. — А это парадная лестница. Вот здесь главная гостиная. У нас на первом этаже есть еще три. Если хотите, можете посмотреть.

— Главная гостиная меня вполне устроит, благодарю, — сказала Ева.

— Можете сесть сюда, — сказал девочка, махнув рукой в сторону дивана, на котором могли свободно устроиться человек шесть.

— Спасибо, — сказала Ева. И сбросила ботинки на пол. — Скажи мне вот что, Ребекка.

Девочка устроилась на братце-близнеце дивана, на котором сидела Ева, в другом конце гигантской гостиной. Она взглянула на ботинки Евы. На ноги Евы. И только потом на саму Еву — как на забавного уродца в цирке.

— Я путешествовала, — сказала Ева. — Я проделала долгий путь. И прошу тебя ответить мне на один вопрос. Кто живет в том доме поменьше, таком обшарпанном, дальше по дороге?

Девочка как будто не слышала. Она раскрыла книжку и сделал вид, что читает.

— О, «Маленькие женщины», — сказала Ева. — Какая из них ты, интересно? Замужняя, хулиганка, кокетка или покойница?

Девочка не сдержалась и прыснула, и тут же снова заледенела.

— Так ты знаешь, кто жил в том доме? — спросила Ева. — Или кто там живет теперь?

Девочка смерила ее взглядом. И дернула плечом.

— Что ж, спасибо за ответ, — сказала Ева.

С дивана, на котором она сидела, сидящий смотрел на стеклянную стену, за которой шла деревянная терраса со стильной деревянной мебелью, с видом на гигантскую лужайку размером с небольшой лондонский парк, а еще дальше, за лужайкой, простирались поля, на которых паслись сказочно-прекрасные лошади.

— Твоя мать разводит лошадей? — спросила Ева.

— Лошадьми занимаются специальные люди, — ответила девочка, не поднимая глаз от книги. — Моя мама архитектор. Она спроектировала этот дом.

— Твоя мать — сука и самая жуткая тварь на свете, — сказала Ева.

Девочка резко подняла голову, забыв про книгу. Она смотрела на Еву, разинув рот.