Кейт стоит прямо на краю кратера, за оградительной веревкой. Она оперлась подбородком на руку, а в другой руке держит против света камень.

Кейт, окликает ее Эми. Отойди сейчас же от края. Я не буду тебе еще раз повторять.

На каком языке говорят эти люди? — спрашивает Кейт.

На французском. Отойди от края, говорит Эми.

А знаешь, кто мы? И кто эти мальчишки? И кто все эти французы? — спрашивает Кейт.

Кейт, снова говорит Эми, умещая в один-единственный слог отработанную годами угрожающую интонацию.

Мы все — тоже своего рода лава, только неправильная, заключает Кейт.

Эми, не в силах удержаться, громко хохочет. Кейт, похоже, довольна. Она проползает под веревкой безопасности, из-под ее ног осыпаются камни.

Они приехали посмотреть на настоящий Везувий — не просто на тот, из книжки. Настоящий Везувий оказался немножко скучным. Он похож на каменоломню, только без рабочих. Здесь ничего нет, кроме старой твердой лавы, и хотя изнутри все еще поднимается какой-то дым, даже дыма этого совсем немного; середина, откуда должна была вылетать лава, вся завалена камнями. Вулкан называют «спящим». Он вроде надолго уснул, как мышь-соня. Видимо, в последний раз, когда вулкан извергался, он разрушил сам себя, наполовину провалился внутрь самого себя, и эти самые обломки пролежали уже так долго, что некоторые поросли травой и мхом. В жерло забраться нельзя, оно слишком глубоко внизу, хотя отсюда и не подумаешь. Зато его можно обойти вокруг, по краю пропасти. Тут есть тропа. Но Эми не разрешает, она говорит, что пора спускаться, иначе таксист уедет обратно в город без них.

Кейт садится на землю. Ей в ботинки набились мелкие камушки, крошечные обломки лавы — рассыпчатые, красные. Камушки пахнут землей. На самом деле тут повсюду какой-то сырой запах. Эми уже объяснила Кейт, как извергаются вулканы: под землей лежат огромные плиты, которые трутся друг о друга и толкаются, и под ними нарастает давление, пока не происходит взрыв, и тогда недра земли выбрасывают вверх лаву — расплавленную породу, и ее куски взлетают высоко в воздух и падают на склоны. Однажды, когда этот вулкан извергался, лава и пепел похоронили целых два города, и все люди там погибли: об этом рассказала им в автобусе женщина из Шотландии. Но сегодня, например, все выглядит так, как будто здесь ничего такого и не происходило. С виду это просто большая влажная гора с провалившейся вершиной. Такую гору можно увидеть где угодно. Это Италия. Но такое можно увидеть и в Шотландии, если бы в Шотландии было жарко, если бы в Шотландии в ноябре было солнечно.

Она собирает на краю жерла камушки разных цветов. Красные — в маленьких дырочках, совсем легкие. Они очень напоминают куски костей, какие иногда дома, в поле, разбрасывают собаки, или внутренность старых куриных косточек. Кейт задумывается: интересно, а ее кости внутри такие же? Она глядит на свою руку. Внутри нее — кости. Их не видно, но вообразить их можно. На кухне в доме ее бабушки и дедушки в новостях рассказывали, когда никто, кроме Кейт, не смотрел телевизор, про маленькую девочку, похороненную в саду какого-то дома. Кажется, от нее остались только кости, их полиция увезла в мешке. Скелет. Там было закопано много скелетов, но только один — детский. Кейт очень огорчилась, когда увидела это, она подумала: а вдруг полицейские перепутали кости от разных скелетов, сложив их вместе? Что, если твои кости перемешаются с чужими? Но это же не кость, это только камушек. Здесь есть серые камушки, розоватые, красные и белые. Белые похожи на бетон. Везувий. Вот здорово, в следующий раз, открыв книжку с картинкой Везувия, она будет знать, что побывала на его вершине. Если, например, с одного из этих самолетов сейчас кто-нибудь сделает фотоснимок для такой книги, то она, Кейт, тоже попадет на этот снимок, она окажется и внутри картинки, и внутри книжки.

На обратном пути на крутой тропе не за что ухватиться, кроме Эми. Тут совсем легко свалиться — тогда покатишься по склону до самого низа. Эми не разрешает Кейт идти с той стороны, откуда можно свалиться. Они поют песенку про медведя, который переваливает через гору и видит еще одну гору, забирается на вторую гору и оттуда видит еще одну гору. Когда они спускаются к подножью вулкана, где растут деревья и прочие растения, там повсюду летают бабочки.

Гостиница, где они остановились, встроена прямо в утес; это внизу, в городке рядом с портом, откуда кораблик на подводных крыльях ходит до соседних островков, которые издалека смотрятся просто как скалы, упавшие в море. Эми говорит, что они могут поплыть куда-нибудь на таком кораблике попозже, на неделе. Совсем рядом с гостиницей, тоже в утесе вырублена церковь, они как будто составляют одно здание. Снаружи перед церковью стоит статуя Марии, и в городке везде продают ее статуэтки — если их включить, то нимбы светятся. Кейт впервые в жизни «остановилась» в гостинице — в том смысле, что они живут в настоящем номере, а не «при» гостинице, как бывало раньше. За ужином всегда много еды: вначале дают суп, потом спагетти, а потом — еще одно блюдо, даже не надо просить, тебе просто все приносят, а после этого подают еще и фрукты или мороженое. Официант очень милый. Человек, которому принадлежит гостиница, тоже милый; он уговаривает Эми приходить к нему в ресторан обедать, потому что на обед готовят рыбу, но Эми говорит, что если там обедаешь, то нужно за это платить. Пляжа здесь нет, только скалы, а они слишком неровные, чтобы на них сидеть, и слишком большие, чтобы по ним ходить. В порту живут три собаки. Вроде, они ничьи. От них пахнет рыбой. Рука Кейт тоже стала пахнуть рыбой после того, как она погладила собаку, поэтому с тех пор она только разговаривает с ними, но не гладит. А одна из них шла за ней и Эми всю дорогу, вверх по ступеням, по склону утеса, до самых магазинов и до города. Из какого-то магазина вышла женщина и сказала, это же Вена, она очень хорошая собака. А другая собака — маленькая, коричневая, любит играть в такую игру на дороге: она сидит на ступеньках и ждет, за какой бы машиной погнаться. А потом выскакивает, бежит за машиной, лает на нее и кусает за колеса.

Можно подняться по ступеням в город, к магазинам, или пройтись вверх по дороге. По дороге идти немножко опасно, особенно в темноте. Машины по ней ездят очень быстро. А ступени пропахли туалетом. Здесь люди вывешивают белье прямо из окон. Тут нет никаких садов, а на окнах — ставни. Эми говорит, что в некоторых странах, как вот здесь, солнца так много, что от него приходится прятаться за ставнями. В туалете в аэропорту были рыжие муравьи, они растаскивали на кусочки арахис. Буквально облепили орешек. Кейт видела, как они тащат мелкие кусочки у нее под ногами, уволакивают под дверь. Гэтвик не похож на тот итальянский аэропорт. Кейт вообще впервые в жизни оказалась в аэропорту. Там был киоск с комиксами, киоск с разными знаками зодиака, всякие кафе, где можно что-нибудь съесть — например, спагетти, или сэндвичи, или жареную курицу по-кентуккски. Это напоминало торговый центр, из которого тебе открыт путь в любую точку света. А еще там было такое место, где можно оказаться в виртуальной реальности.

Наверху, в городе, продаются открытки с видами Везувия во время извержения. Многие черно-белые, но есть и цветные. На цветных дым очень яркий — оранжево-розовый, видно даже горящую лаву, как она стекает, хотя Эми говорит, что снимки просто раскрасили позже. А на некоторых черно-белых снимках гора еще с целой вершиной, не провалившейся. Napoli Vezuvio in eruzione 1944.Это по-итальянски. Слова очень похожи на английские: Naples Vesuvius in eruption 1944, «Неаполь, извержение Везувия в 1944 году», но немножко другие. А еще там видно крыло старомодного самолета, откуда фотограф делал снимок, и жерло вулкана похоже на другой вулкан, поменьше, вот он-то и извергается. Такую открытку она отправит Родди, а цветную — бабушке и дедушке в Англию. Купила она открытку и Анджеле, потому что картинка ей показалась забавной. Но когда они сели выпить чего-то в кафе и вынули открытки из бумажного пакетика, то увидели, что там изображен мужчина со здоровенной торчащей писюлькой и рогами, а рядом с ним — женщина с каким-то не то грибом, не то облаком, вылезающим у нее из головы, хотя это вроде как листья. Эми прочла, что написано на обороте. Хорошо, что Эми теперь может читать, может прочесть даже то, что по-итальянски написано. Она говорит, что это бог Пан безуспешно пытается изнасиловать девушку, которая превратилась в дерево. На картинке этот бог держится за бороду и смотрит. Ноги у него очень косматые. А ноги той девушки превращаются в ствол дерева. Эми говорит, это из одного мифа. Миф — что-то вроде легенды. Есть такая книжка, «Мифы и легенды Древней Греции», а еще в сериале про австралийцев была какая-то женщина, которую изнасиловали. Картинка с этим богом сложена из малюсеньких цветных камушков или осколков. Это называется мозаика. Эми говорит, что матери Анджелы не понравится такая открытка, поэтому нельзя посылать ее Анджеле. Эми не может придумать, кому бы Кейт могла послать ее, и считает, что Кейт в любом случае не стоит никому отправлять открытки, раз в школе думают, что она болеет свинкой. Эми покупает для Кейт кофе, которое состоит почти из одного молока и на вид вроде как симпатичное. Оно гораздо симпатичнее обычного кофе, но на вкус все-таки немножко отвратное. Я же предупреждала, что тебе не понравится, говорит Эми, и еще говорит, что Кейт полюбит кофе, когда вырастет, но Кейт думает, что, наверное, никогда не полюбит. Тогда Эми покупает ей молочный коктейль, но им не нужно никакой еды, ведь их и так досыта кормят бесплатно в гостинице.