Думая о том, как развивается любовный роман Майкла, она постепенно пришла к мысли, что только ревность поможет оторвать его от возлюбленной в Булавайо. Ей надо найти себе любовника. Завести любовную связь. Она позволила бы ему это предположить, потом удивиться, а затем не потрудилась бы ничего скрывать. Как ему станет неловко; все мужчины именно так реагируют на измену жены. Для Энни появление любовника имело дополнительную привлекательность. Мысль о том, что она, замужняя женщина, все еще была девственницей, впивалась, словно жало осы. И если причиной асексуальности их брака была ее неопытность, тогда она могла принять меры, чтобы все исправить. У нее появится опыт, который можно будет использовать, с тем чтобы соблазнить его.

Она никому об этом не говорила. Прежде всего из гордости, даже если здесь не было ее вины. Но другие могли думать иначе. Обычно муж не занимается любовью с женой, так как не находит ее привлекательной. И в этом вина жены. Значит, она препятствовала ему; отталкивала его; делала что-то неправильно; что бы там ни было, но во всем виновата жена. Вот так рассуждали люди, и то же самое они думали бы о ней. И даже если у него любовная связь на стороне — а вероятней всего это правда, — они будут думать, что он стал заглядываться на другую женщину, поскольку она делала что-то не так. Уж очень свежими были их брачные узы, чтобы успеть наскучить.

Поэтому она держала свои мысли при себе, однако вскоре нести такое бремя стало невыносимо. Надо было поговорить, кому-то открыться, убедиться в том, что это у него не все ладно, а не у нее. Она обратилась к давней подруге. Они учились вместе в школе, и, хотя со времени свадьбы редко виделись, дружеские отношения у них всегда были близкими, без церемоний. Прежде они могли, не таясь, говорить об интимных отношениях с парнями.

Они решили вместе пообедать. Доступных ресторанов было немного, и ее подруга, Сьюзен, выбрала тот, что находился на верхнем этаже отеля «Виктория», невыразительного здания коричневого цвета, впрочем, лучший из тех, что город мог предложить. Они сидели за столиком у окна, откуда открывался вид на город и на равнины за его пределами. Сьюзен выплеснула свои чувства, как всегда бывало во время их встреч, и засыпала ее вопросами. Какой у нее дом? Купила ли она шторы? Перевезла ли с фермы какую-нибудь мебель? Доволен ли Майкл работой? Что собой представляют соседские жены?

Она отвечала с той долей энтузиазма, на какую была способна. Описывала дом, что сделала в нем, и Сьюзен кивала в знак одобрения; а затем рассказала некоторые пикантности о соседских женах, и Сьюзен заговорщически хихикала.

Потом официант принес две тарелки с грудкой гвинейской птицы, и они, ненадолго умолкнув, приступили к деликатному занятию — отделению маленьких кусочков темного мяса от крошечных костей.

— Я хотела бы поговорить с тобой кое о чем, — наконец решилась Энни. — На самом деле все не так просто.

Услышав ее изменившийся голос, Сьюзен подняла глаза.

— Ты же знаешь, мы можем сказать друг другу все. Я тебя слушаю.

Энни нерешительно отложила нож и вилку и начала говорить, подбирая слова, чтобы объяснить необъяснимое:

— Майкл… Понимаешь… Майкл больше не уделяет мне внимания. В постели наш брак потерпел полный крах.

Она наблюдала за выражением лица подруги. Сьюзен зарделась, но затем успокоилась. Энни была потрясена: она все-таки смогла заставить себя произнести это.

Какое-то время обе молчали. Но близкие, как между сестрами, отношения помогли им продолжить беседу:

— Ты находишь, что он плох в постели? На самом деле? Знаешь, у многих мужчин так бывает вначале. Между нами говоря, у парня немного быстрее все получается в большинстве случаев, вернее, все время. Они не понимают… не умеют…

Энни вскинула голову.

— Никакой поспешности нет и в помине. У него просто ничего не получается.

Сьюзен не была готова к такому повороту и почти с открытым ртом смотрела на подругу.

— Ему надо пойти к врачу. Возможно, он не в силах справиться…

— Это не так. Я знаю, что с ним все в порядке. Понимаешь… — Она оборвала фразу. — Думаю, мне следует объяснить. До того, как пожениться, мы не прошли через все, если можно так выразиться, но я знаю, что он на это способен…

— Стало быть, ему этого не хочется? Никогда?

— Никогда.

Вопрос прояснился, и они почувствовали себя свободней. Потекли слезы — Энни не могла взять себя в руки, — но сидящие за соседними столиками ничего не заметили. Подруга протянула носовой платок, и несколько минут спустя разговор возобновился. Сьюзен слегка тронула ее за запястье, а потом держала за руку в знак утешения, когда признания хлынули потоком.

Она рассказала, что поговорить с ним на эту тему так и не удалось, ибо он каждый раз выходил из комнаты, и у него постоянно такой вид, будто нет никаких затруднений. И насчет того, любит ли она его еще — да, любит, хотя расстроена и рассержена.

Тогда они затронули тему предполагаемого любовного романа. Сьюзен сказала, что это вполне возможно.

— Мужчины не могут обойтись без секса, — заметила она. — Они только виду не подают. Тем не менее занимаются этим постоянно. Вполне возможно, что он с кем-то встречается. Разузнай, кто это.

— Я не хочу ни во что вмешиваться, — призналась Энни. — Хочу лишь заставить его обратить на меня внимание.

— Найди себе любовника. И пусть ему станет об этом известно. Заставь его сделать выбор.

Она испытала облегчение, когда ее подруга пришла к такому же решению; почувствовала поддержку. А Сьюзен могла помочь. Могла познакомить с кем-нибудь подходящим — она знала многих мужчин в Булавайо, к тому же одиноких. Они с мужем были членами клуба, в котором состояли сотни холостяков.

Наконец доктор Либерман сказал:

— Видите ли, вы находитесь в весьма затруднительном положении. Думаю, не так просто будет с этим справиться.

Майкл посмотрел на доктора, чья привычка перекладывать ручку с позолоченным колпачком из одной руки в другую, выводила его из себя. Уже больше получаса мы топчемся на месте, думал он. И как всегда бессвязные обсуждения, нечеткие вопросы, прощупывание, смутные намеки.

— Но ведь вам это под силу, разве не так? — спросил раздраженно Майкл, тут же пожалев о тоне своего замечания, и начал извиняться, но доктор Либерман отмахнулся от извинений.

— Не стесняйтесь говорить. Будет намного лучше. Но сейчас я имею в виду то, что это очень сложный вопрос — справиться с вашими чувствами. Они слишком глубоко проникли в психику. На проведение такого анализа, как полагают некоторые мои коллеги, уходят годы.

— А сколько уйдет у меня?

Доктор Либерман улыбнулся.

— Вы могли бы с этим справиться, насколько я знаю. Понимаете, я не психоаналитик. И не признаю диктатиз Вены. Все, что я могу сделать, так это определить местонахождение проблемы и понять, способны ли вы сами ей противостоять. В противном случае, необходимо определить, как жить с этим дальше.

— И вы мне поможете?

Доктор поднял глаза к потолку. Оставил в покое ручку.

— Подозреваю, что это будет не просто. Видите ли, причина кроется в вашем психосексуальном развитии, а такие проблемы очень трудны. Вероятно, можно было бы попробовать тот способ, которым вы отвечали на самые ранние сексуальные побуждения. Но здесь и впрямь надо бы копнуть глубже, и даже тогда не рискну утверждать, что помогу вам. Кстати, хотитезаняться любовью с женой?

Этот вопрос никогда прежде не звучал, и Майкл был застигнут врасплох. Тем не менее после небольшого колебания ответ появился сам собой:

— Нет. Не хочу.

Доктор Либерман вздохнул, хоть это и противоречило его правилам.

— Ну, вот и вся ваша суть, — сказал он. — В том-то и дело. Я мог бы спросить, зачем же вы тогда женились на ней, но не стану. Кстати, подумайте хорошенько, а хотите ли вы, чтобы я помогал вам. Не знаю, удастся ли мне заставить вас желать женщин. Я мог бы помочь вам понять, почему вы не желаете их — если все именно так, — но вряд ли сумею изменить ваши истинные побуждения.