21 декабря 1936 года Сталин, Молотов и Ворошилов направили премьер-министру республиканского правительства Ларго Кабальеро письмо, в котором указывалось, что «испанская революция прокладывает себе свои пути, отличные во многих отношениях от пути, пройденного Россией… Вполне возможно, что парламентский путь окажется более действенным средством революционного развития в Испании, чем в России». В письме содержались «дружеские советы», направленные на то, чтобы удержать испанскую революцию в буржуазно-демократических рамках и «помешать врагам Испании рассматривать её как коммунистическую республику». В этой связи кремлёвские «вожди» предлагали «привлечь на сторону правительства мелкую и среднюю городскую буржуазию или, во всяком случае, дать им возможность занять позицию благоприятного для правительства нейтралитета, оградив их от попыток конфискаций и обеспечив по возможности свободу торговли». Сталин и его приспешники «советовали» также «найти случаи заявить в печати, что правительство Испании не даст кому-то ни было посягать на собственность и законные интересы иностранцев в Испании…» [311].
В первые месяцы гражданской войны на территории республиканской Испании реализовывались два стратегических плана, выражавших принципиально различное социальное содержание. Первый план, разработанный Сталиным и лидерами Народного фронта, определялся Троцким как «программа спасения частной собственности от пролетариата во что бы то ни стало и насколько возможно — спасения демократии от Франко». В повестке дня, как утверждали вожди Народного фронта, стоит не социальная революция, а борьба против фашистских мятежников. Всякая попытка пролетариата выйти за рамки буржуазной демократии и вести революцию по социалистическому пути объявлялась не только преждевременной, но даже гибельной и преступной. Провозглашалось, что испанская революция должна решать только «демократические» задачи, для чего необходим союз с «демократической буржуазией»; рабочие не должны своими радикальными требованиями «пугать» мелкую буржуазию. Главный лозунг Народного фронта резюмировался в словах: «Сначала победа, а потом реформы». В соответствии с этим вожди Народного фронта требовали «на время» отложить национализацию промышленных предприятий и прекратить экспроприацию земель крупных собственников. Испанская гражданская война рассматривалась ими не в формулах классовой борьбы, а в абстрактных формулах противостояния «прогресса» и «реакции». Такая политическая стратегия подчиняла интересы рабочего класса интересам либеральной буржуазии.
Даже в Каталонии, где в большей степени, чем в других провинциях Испании, были осуществлены революционные меры, республиканским правительством были отменены многие социальные завоевания рабочих. В книге «No pasaran!», написанной в сталинистском духе, Э. Синклер так описывал «идиллию», якобы достигнутую в отношениях между рабочими и капиталистами: «В начале гражданской войны были национализированы многие предприятия Барселоны, потому что владельцы бежали вместе с фашистскими руководителями их сторонников. Но теперь многие из них вернулись и управляли своими фабриками, как подобает добрым патриотам» [312] (курсив мой.— В. Р.).
Стремление испанского правительства оберегать частную собственность от «посягательств» со стороны рабочих и крестьян вызывало разочарование и упадок духа рабоче-крестьянских масс, которые не чувствовали ощутимых социальных изменений. Отсутствием социальных преобразований на территории республиканской Испании известный английский писатель Д. Оруэлл, сражавшийся в рядах республиканцев, объяснял тот факт, что «в тылу Франко не было подлинного народного сопротивления. Каждый шаг вправо делал преимущество республиканского правительства всё более и более иллюзорным» [313].
XXV
Взлёт и падение ПОУМа
Второй стратегический план реализовался в испанской провинции Каталония, где, наряду с анархистами, наибольшим влиянием пользовалась рабочая партия марксистского единства (ПОУМ). Эта партия возникла в результате слияния испанской левой оппозиции с группой «Рабоче-крестьянский блок». Порвав с движением IV Интернационала из-за некоторых тактических разногласий, ПОУМ сохранил революционную ориентацию и антисталинистскую направленность. Его лидеры, и прежде всего Андрес Нин, поддерживавший до 1933 года постоянную переписку с Троцким, по-прежнему относились к нему с глубоким уважением.
В начале 1936 года коммунисты предприняли попытку исключить ПОУМ из предвыборного блока левых сил. Эта попытка оказалась безрезультатной, так как натолкнулась на сопротивление левых социалистов во главе с Ларго Кабальеро.
В первые месяцы революции лидеры компартии Испании иногда пресекали попытки террористической расправы над поумовцами. Так, Д. Ибаррури приказала освободить вооружённых бойцов ПОУМа, находившихся в конфискованном коммунистами автомобиле этой организации. На заявление своих товарищей, что поумовцы являются «троцкистами», она ответила: «Это не имеет значения. Мы ведём общую борьбу» [314].
Положение решительно изменилось после того, как ПОУМ открыто заклеймил процесс Каменева — Зиновьева как судебный подлог и обратился к мексиканскому президенту Карденасу с просьбой предоставить Троцкому политическое убежище.
По мере развёртывания испанской революции всё глубже обозначались противоречия между политической стратегией правительства Народного фронта, с одной стороны, и ПОУМа, с другой.
ПОУМ считал главным противоречием испанской революции не противоречие между фашизмом и буржуазной демократией, а противоречие между капитализмом и социализмом. Поэтому он последовательно выступал против попыток загнать революцию в узкое русло борьбы за сохранение буржуазно-демократического режима.
ПОУМ создавал на территории Каталонии органы революционной власти: фабричные комитеты, осуществлявшие контроль над производством, рабочую милицию, отряды народного ополчения. Деятели ПОУМа выступали за создание рабочего правительства, сформированного вооружёнными трудящимися через комитеты рабочих, крестьян и милиции.
Повсюду, где отряды ПОУМа освобождали территорию от мятежников, первой социальной мерой была передача собственности крупных землевладельцев в руки крестьян. ПОУМ критиковал центральное правительство за отказ законодательно санкционировать эти революционные меры и нежелание поднимать крестьянские массы на разрушение крупной земельной собственности. В воззвании ПОУМа к крестьянам указывалось, что крестьяне должны сами осуществлять экспроприацию крупных собственников, не дожидаясь правительственных полумер [315]. На путях проведения такой стратегии, фактически означавшей аграрную революцию, можно было превратить крестьян — основную массу населения страны — в активных борцов против фашизма, побудить солдат фашистской армии, состоявшей в основном из крестьян, повернуть оружие против мятежников.
В Каталонии царила атмосфера свободы, выпускались издания всех революционных партий и группировок, включая троцкистов. «В ПОУМе еретиков не преследовали, может быть, относились к ним даже чересчур терпимо,— писал сражавшийся в ополчении ПОУМа Д. Оруэлл,— …никого, кроме ярых профашистов не преследовали за политические взгляды… Ни на кого не оказывалось давление с целью побудить его вступить в партию… Лично я никогда в партию не вступил, о чём позднее, когда ПОУМ подвергся преследованиям, успел пожалеть» [316].
ПОУМ резко критиковал сталинский режим и его политику в Испании. «Во времена Ленина,— говорил X. Горкин,— когда Коммунистический интернационал был коммунистическим, а не республиканским, он проявлял неограниченную солидарность с революционным движением в других странах… Сегодня Россия лишена духа Ленина и Троцкого. В ней господствует дух Сталина, который придаёт гораздо большее значение пактам и соглашениям с империалистическими державами, чем революционным требованиям трудящихся. Если б Сталин не впал в оппортунизм худшего толка, он должен был бы понять, что в нашей борьбе решается и судьба Советского Союза» [317].