На каменистый, покрытый серой, гладко окатанной галькой пляж неспешно плескала свинцовая под серым осенним небом озерная волна. Всю ночь над просторами Онтарио бушевал шторм и лишь к утру, он угомонился, сменившись промозглым мелким дождем. В воздухе пахло водорослями, сыростью, древесной стружкой и сосновой смолой, отовсюду раздавались: ширканье пил, дружный перестук топоров, и гул людских голосов впервые со времен создания мира, нарушивший вековую тишину здешних глухих лесов. У причала выложенного плахами из распущенных пополам свежесрубленных древесных стволов неторопливо и плавно покачивался на волне, поскрипывая проконопаченным и смоленным боротом, шитик. Намокший и набрякший от воды парус убран и на борту никого, кроме часового, скрючившегося под выделанной оленьей шкурой, возле укрытого парусиной фальконета, на носу суденышка.

Окинув взглядом сию безрадостную картину, Сергей вздохнул. Эйфория от удачного завершения первого этапа порученной операции схлынула, и вот уже месяц бесконечной чередой тянулись унылые беспросветные будни. Главной целью экспедиции было закрепиться на Великих Озерах, и эта задача сейчас выполнялась ударными темпами, на которые только были способны семнадцать остававшихся трудоспособными поселенцев. В битве с онейдами небольшой отряд потерял тогда двоих человек убитыми, еще один, будучи серьезно раненным, несмотря на все усилия мсье Лекье, долгое время находился в стабильно тяжелом состоянии и только последнюю неделю стал проявлять признаки активности. Естественно при столь катастрофической нехватке рабочих рук речи о строительстве сколько-нибудь серьезного укрепления и быть не могло. На данный момент все усилия были брошены на возведение из толстых лиственничных стволов, двухэтажного блокгауза, долженствовавшего служить не только хранилищем припасов экспедиции, но одновременно и укреплением и жильем для ее участников. Хорошо еще, что полтора десятка выделенных Большим Облаком в помощь поселенцам молодых охотников онейдов полностью взяли на себя обеспечение поселка свежим мясом и рыбой, позволив высвободить все силы для строительства.

Мог ли еще несколько лет назад мальчишка, выросший в русской глубинке 21 века представить себя на месте первых землепроходцев, оказавшись в чужом, неведомом краю, лицом к лицу столкнуться с героями книг Купера и Сенкевича. Впрочем, навалившийся груз ответственности за жизни находящихся в подчинении людей и порученное дело, пролитая кровь, своя и чужая, давно смыли остатки романтики, обнажив суровую, местами даже очень неприглядную реальность. А в этой реальности, сейчас наблюдались: пасмурная, послештормовая погода, промозглая серость, принципиальное отсутствие каких либо бытовых удобств и отчаянная тоска по оставшимся за много километров диких лесов, друзьям и любимой девушке.

К берегу, обогнув борт шитика, подгоняемое сильными ударами весла скользнуло берестяное каноэ. Наряд человека ловко выскочившего на берег в здешних местах был явно чужим. Рыжий колет из толстой кожи, черные панталоны, берет и шпага уместнее смотревшиеся на пыльных европейских дорогах или мощеных, тесных улочках городов Старого Света, резко контрастировали с суровым и прекрасным пейзажем первобытного леса. Черная борода и волосы, оливковый цвет кожи, живой взгляд черных умных глаз, быстрая речь, сопровождающаяся активной и выразительной жестикуляцией, явственно выдавали в нем уроженца знойного юга Европы. Поправив берет на голове, он неторопливо направился к Корневу.

— Приветствую вас синьор полковник.

— Добрый день синьор Лодовико — откликнулся Сергей — рад вас видеть в добром здравии и бодром расположении духа. Какие новости вы привезли?

— На три дня пути на юг места совершенно безлюдны. Дальше начинаются владения народа, который мой проводник называет Венро. Там на берегу у них небольшая рыбацкая деревушка. Белых людей они никогда не видели, и по мнению нашего онейда, настроены весьма дружелюбно и более склонны торговать, нежели воевать.

Сопровождающий итальянца индеец: невысокий, плотный с украшенной птичьим пером длинной прядью черных волос на гладко выбритой голове, выбрался из утлого челна, выволок его на берег. Затем с присущей его племени невозмутимостью, сохраняя каменное выражение широкой плосконосой, морщинистой, словно выдолбленной небрежным резцом столяра из большого куска дерева, физиономии подошел к одному из костров. Быстрым ударом ножа отхватил поджаристый пласт мяса от висящей над ним оленьей туши, и усевшись на ошкуренное бревно меланхолично принялся жевать.

— Дева Мария, он опять ест — проводив взглядом проводника, недовольно проворчал Ди Вартема — клянусь святым причастием, я еще не встречал более ненасытного существа. Этот туземец может подолгу обходиться без пищи, но уж если есть такая возможность, будет есть, пока видит что. Я не удивлюсь, если он целиком сожрет всего оленя.

— Дитя природы, что вы от него хотите — усмехнулся Корнев — вам, кстати, тоже не мешало бы немного подкрепиться и отдохнуть. Боюсь, что вскоре нам с вами предстоит экспедиция дальше на юг к Гремящей воде

— Да синьор, хотелось бы мне знать, что эти дикари имеют ввиду, называя гремящей водой.

— Водопад, синьор Лодовико, большой водопад.

— Вы так думаете?

— Уверен. Готов спорить на что угодно.

— Будь я немного опрометчивей, я бы с вами подбился об заклад синьор полковник, но ваша уверенность меня настораживает — расхохотался авантюрист и отвесил учтивый поклон — с вашего позволения, я удаляюсь, как только приведу в порядок свои записи и чертежи незамедлительно предоставлю их вам для ознакомления.

Развернувшись, Сергей направился к строящемуся блокгаузу, наверху плотники заканчивали укладку последних венцов. Группа рабочих, через блокшкив, поднимала наверх тяжелое бревно. Скинув кафтан, повел плечами, поплевал на ладони, и вцепившись в канат, налег всем своим немалым весом. Ошкуренная лесина поползла вверх значительно быстрее. На высоте чуть больше пяти метров ее перехватили два бородатых мужика и ловко пристроили на место.

— Не обидел тебя господь силушкой, господин полковник — весело подмигнул, утирая рукавом полотняной рубахи, пот с конопатой физиономии разбитной новгородец.

— Давай следующее — задорно рявкнул разогревшийся Корнев — сейчас только успевать будете подтаскивать.

— Парус на горизонте! — истошный вопль часового прервал работу. Позабыв про все, строители толпой бросились на берег, чтобы увидеть белое пятнышко паруса на фоне серого неба. Постепенно увеличиваясь, оно приняло очертания приближающегося к берегу ушкуя. Прошло минут сорок, и посудина стукнула бортом о плахи причала. Один из поселенцев ловко подхватил брошенный с борта конец, загремели деревянные сходни, и толпа на причале расступилась, принимая путников.

— Здорово Савва Игнатич — Сергей хлопнул по плечу выскочившего первым на сходни крепкого чернявого молодца — заждались вас уже.

— И ты здрав будь Сергей Иваныч — осклабился новгородец — так ить дорога то дальняя, эвона сколь верст отмахали.

— Ну, рассказывай. Как дошли? Что видели? А это кто такие? — Корнев указал на троих молодых индейцев в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет включительно, несмело сходящих на причал.

— А эти — небрежно махнул рукой атаман — аманаты. Чтобы князцы ходисенкие не дурили, мы сынов старших у них с собой прихватили.

— Это, что за князцы такие?

— Пойдем Сергей Иваныч. Пока парни разгружаются все толком тебе обскажу. Значит, как и было велено пошли мы вдоль берега. На абенакской и пенакукской факториях меха и сахар забрали, товары и припасы им оставили. За землей абенаков на север и вовсе места пошли дикие и неразведанные, ну да чертеж тех земель как Егор Михалыч наказывал, составили. Берег стал уходить на закат, потом только поняли, что большой залив нашли. Ох, скажу я тебе места там богатейшие. Рыбы, птицы, зверя морского, видимо, не видимо. Ежели там промысел учинить, то и ворвань и рыбий зуб можно брать без счета, только успевай поворачиваться. Все время берег о шуйцу держали, через седьмицу вошли в устье большой реки. Там встретили людишек на двух лодках рыбу ловили, себя ходисенями величают, река по ихнему зовется Кошельга. Обликом на наших басурман схожие, так же мужики, басурманским обычаем, башку бреют, хвост на ней оставляют. Только боязливые они очень, наши-то повоинственней будут. Долго к нам подходить боялись. Кое-как махгикане их дозвались. Речь у них с мохоками схожая, наши проводники их понимали. На входе в реку, как и уговаривались, поставил острожек, сгрузил там людей четыре десятка и пушки. Нарекли крепость именем святого Егория Победоносца. С местными торговлишку наладили, становище ихнее там рядышком с нашим острогом вроде как Стадо Коней называют, уж почему не знаю, не спрашивай, никаких коней я там и в глаза не видел. Да и откуда коням там взяться, место уж больно неподходящее, кругом чащобы и скалы.