— Пожалуй, да, — согласилась Линда.

Рука в черной перчатке коснулась запястья Линды, и ее обладатель увлек девушку за собой, прочь из толпы, туда, где столики почти терялись из виду в царящем полумраке. Они сели за один из тех столиков. Линда растеряно принялась вертеть в руках стаканчик с соком, взятый минутой назад у официанта, и, не осмеливаясь взглянуть на своего партнера по танцам, искала взглядом Никки и Фокса.

- Миледи, можно я задам вам один вопрос? — вдруг нарушил молчание ее неожиданный спутник.

— Да, — кивнула Линда.

- Только я должен сразу предупредить вас, что это будет не совсем обычный вопрос. Вы все еще согласны?

— Да, но при условии, что этот вопрос будет соответствовать моральным устоям! — усмехнулась Линда.

- О, безусловно! — засмеялся ее собеседник.

«Вот и смеется он точь-в-точь, как Арсен! — подумала Линда, как бы между делом. — Но к чему тогда вся эта комедия? Неужели он думает, что я не узнала его? Назвать его, что ли по-имени? Но проблема в том, что остается один ничтожный процент, что это не он, и если я назову его Арсеном, и это окажется так, то я очень крупно облажаюсь! Вот засада!»

— Во что вы верите? — вдруг спросил тот, кого Линда считала Арсеном.

— Как это «во что»? — не поняла девушка.

— Ну… в вашей жизни ведь должны быть какие-то цели, идеалы, то, во что вы верите, чего желаете достичь, на что равняетесь, в конце концов! Во что вы верите: в Бога, в любовь, силы порядка и Хаоса? А, может, в сумму элементарных частиц? Вы верите в пророчества, вещие сны, либо только в то, что видите собственными глазами? А быть может, вы закоренелый материалист и верите лишь в букву закона и в то, что происходит здесь и сейчас? Или все-таки идеалист?

— Это уже целый ворох вопросов, — заметила Линда.

— Я просто пытался пояснить вам суть своего вопроса. Ну, так что?

- Затрудняюсь ответить, — сказала девушка после некоторого раздумья. — Наверное, я ни то, ни другое. Материалист, склонный к идеализму, или идеалист, не брезгующий и материализмом.

Я верю в людей, что окружают меня и которые верят в меня, с надеждой смотрю в завтрашний день, но также часто склонна к пессимизму. Пророчества меня мало интересуют, а вот сны, сны — это да! Их нельзя оставлять без внимания.

Бог? Нет, скорее уж Вселенский разум, способный принимать любые ипостаси. Я не могу назвать себя верующей, мне не нравится ни одна из известных религий. Я склонна, скорее к поиску идеалов на земле, а не на небе. А посему могу вовсе назвать себя язычницей. Возможно, в этом как раз и есть моя ошибка, и я признаю её. Надеюсь, я не оскорбила ваших чувств, своими еретическими домыслами?

— Да нет, — пожал он плечами, — мне очень интересен ход ваших мыслей. Продолжайте. А как, в таком случае, насчет магии?

— Магии? — удивленно переспросила Линда. — Той, которую демонстрируют нам иллюзионисты с экрана телевизора?

— Нет. Я имею в виду Чистую Энергию природы. Или Бога, если угодно.

— Но ведь это же чистой воды сказки, извините за каламбур! — воскликнула Линда. — Вы что, говорите о бабушках в черных платьях и остроконечных шляпах, которые летают на метлах в Вальпургиеву ночь?

— Не совсем об этом, но примерно, да, — сказал ее собеседник. — Но я бы пошел несколько дальше. Я о той силе, которую представляют фантасты в своих романах и которая, тем не менее, существует, пусть и не в том виде, в каком мы ожидаем ее увидеть…

А как тогда насчет любви? Вы верите в любовь с первого взгляда? В любовь, которой посвящают романы и поэмы, ради которой совершают немыслимые подвиги и идут на любые жертвы? В любовь, от которой готово разорваться сердце?

— Сердце? — переспросила Линда. — Нет, сердце вы сюда не примешивайте! Сердце тут-то как раз и не при чем! Любовь — это всего лишь химия организма. Ее придумывает себе мозг, руководствуясь банальным инстинктом продолжения рода и выбирая, этот нравится, а этот — нет. Мозг же и посылает сигналы, способствующие выработке гормонов… А сердце всего лишь часто бьется от избытка адреналина, который, к слову, вырабатывается и тогда, когда человек напуган!

Есть и другие гормоны, но сердце здесь совсем ни при чем. Поэты лгут по старой привычке. Всему виной лишь мозг…

— Я смотрю, вы неплохо осведомлены по этой части, — тихонько заметил тот, кого Линда считала Арсеном.

— Читала соответствующую литературу, — ответила Линда. — А любви с первого взгляда не бывает!

— Я, пожалуй, не буду спрашивать, почему вы так считаете и кто тот негодяй, благодаря которому вы потеряли те качества, какие обязательно присущи юным девушкам, то есть непроходимую романтичность и наивность, — сказал ее собеседник, вперив в девушку пристальный взгляд. — Ну что же, может, отвлечемся от высших материй и потанцуем?

— Наверное, так будет лучше, — сказала Линда, которую давно утомил этот допрос. Она думала не совсем так, как говорила, но считала, что (если это действительно Арсен) пусть не расслабляется и поломает лишний раз голову над ее словами. — Если честно, то я не очень люблю подобные разговоры.

— Почему же? — дохнул ей на ухо мужчина, когда они уже двигались под медленную и несколько печальную музыку.

— Потому что я и в любовь не верю, — с плохо скрываемым раздражением ответила Линда. — Потому что не бывает взаимной любви, такой, какую упорно навязывают нам с раннего детства. Любит только кто-то один, а другой позволяет себя любить.

- А я, как это ни странно, верю в любовь, — неожиданно шепнул ей он. — Во взаимную любовь с первого взгляда, сотворенную серцем, а не гормонами.

— Тогда вы — неисправимый романтик и фантазер!

— Ничуть, просто я верю в то, что происходит со мной.

Они замолчали. У Линды появилось время покрутить головой и она увидела Никки и Фокса, стоявших неподалеку. Подруга помахала ей рукой, а Линда кивнула ей в ответ.

— Ну что, социологический опрос окончен? — не утерпев, нарушила молчание Линда.

- Да, — кивнул он. — Окончен.

— И какие выводы?

- Не обижайтесь, ma cherie, но выводы самые неутешительные! Вы заплутали в лабиринте сдерживаемых эмоций и невысказанных идей, вы разуверились почти во всем. Я бы многое отдал за то, чтобы вернуть вам эту веру!

— Почему? — едва слышно пролепетала Линда, сбившись с ритма.

— Потому что жизнь без веры — это не жизнь! — ответил Арсен (или все-таки не он?!!), восстанавливая ритм. — А просто петля, обильно смазанная салом, которая медленно, но верно, затягивается на шее. Такая девушка, как вы, просто обязана верить в любовь!

Рука Линды задрожала, и ее партнер не мог не уловить этого.

— Наверное, — продолжал он, — вам просто еще не повстречался человек, которому было бы под силу изменить ваше мнение. Но это ничего, вы обязательно его встретите. А, быть может, уже встретили, только не подозреваете об этом…

В это время музыка в очередной раз закончилась, а вместе с нею закончился и пренеприятный разговор, возникший между ними. Линда промолчала, а он не стал настаивать. Спутник девушки отвел ее к столику, после чего попросил прощения и сказал, что ему нужно ненадолго отлучиться, но пообещал, что непременно вернется, чтобы продолжить то, что они не успели закончить.

А затем Линда снова осталась в гордом одиночестве и полной растерянности. Она никак не могла понять одно, если это Арсен, то почему он корчит из себя саму таинственность и не желает признаваться, что он — это он? Даже если допустить, что он не хочет чтобы их отношения стали достоянием всего универа, что, впрочем, понятно, то Линда не против. Но ей-то он мог бы и признаться. А если… тут Линду настигла другая мысль: а чего же он хочет, динамит его раздери? Похоже, что это так и останется тайной покрытой мраком. Если не навсегда, то на долгое время.

Никки шла по сумрачной полузнакомой улице, освещенной тусклым светом фонарей, тщетно пытаясь осознать, что же она тут делает. В окнах горел свет, откуда-то доносились звуки виолончели, ей тихо вторило фортепиано. Людей здесь почти не было, а те, которые все же попадались на пути, приветливо улыбались ей так, словно они были хорошими знакомыми. Никки улыбалась в ответ, а что ей еще оставалось делать?