— В Адрианглии происходит нечто подобное, — ответил Деклан. — Шерифы изучают улики и берут виновного под стражу. Если они не сумеют его задержать, то вызывают охотников за головами, а если те не сумеют, то вызывают Маршала. Кого-то вроде меня.

Она определенно предпочла бы охотников за головами. Это звучало зловеще, но не так плохо, как он.

— Это твоя работа — задерживать преступников?

— Только некоторых. Ты должна сделать что-то значительное, чтобы привлечь мое внимание. Пожалуйста, продолжай.

— А ты знаешь, что происходит в Грани?

— Надеюсь, ты меня просветишь.

— Ничего. — Она посмотрела на его лицо, чтобы понять, как он отреагировал. — В Грани нет ни полиции, ни маршалов, ни шерифов, ни вообще какой-либо службы охраны. Нет никакой беспристрастной третьей стороны. Вместо этого вся община Восточного Лапорта замирает, чтобы посмотреть, что будет дальше. Потому что нас немного, все знают друг друга, и все, что мы делаем, имеет последствия.

Она глубоко вздохнула.

— Если на женщину нападают, то это касается только ее семьи и семьи нападавшего. Они могут прийти к какому-то соглашению о возмещении ущерба или наказании. Или же они могут провести следующие несколько десятилетий, лежа в засаде со своими пушками, пытаясь забрызгать мозгами друг друга и всю местную зелень. Никому не нравится вражда. Междоусобицы вызывают хаос: многие семьи связаны родственными узами, и когда вспыхивает вражда, весь Восточный Лапорт может сгореть в огне. Пострадают невинные люди, пострадает и торговля. Многие из нас зарабатывают неплохие деньги, торгуя с караванами из Зачарованного мира, а затем продавая то, что мы выменяли в Сломанном. Если караванщики узнают, что между ними идет вражда, они уедут из города и навестят кого-нибудь другого.

Он кивнул.

— Мы стараемся не враждовать. Мы стараемся быть разумными. Это означает, что наказание должно соответствовать преступлению. Допустим, какой-то человек пытался меня похитить. Я имею полное право убить его, и я уже делала это раньше.

Деклан испытующе посмотрел на нее.

— Ты убила человека?

— Дважды. Но только в целях самозащиты. Мой отец и дед тоже совершили несколько убийств, чтобы защитить меня. Никто не может злиться из-за этого. Конечно, родственники тех, кого мы убили, ненавидят нас и постараются разрушить мою жизнь, если им представится такая возможность, но общественное мнение на моей стороне. На меня напали, и любой на моем месте стал бы защищаться. Это ведь разумно, правда?

— Полагаю, что да, ни с чем не поспоришь.

— А теперь возьмем Брэда. Я была всего лишь ребенком. Я думала, что люблю его. Я пришла к нему в самое трудное время своей жизни, надеясь, что он станет моим убежищем. Моим камнем в бурю. А он пытался вырубить меня дубинкой и продать отцу Роба. Я его ненавижу. Я ненавижу его так сильно, что когда он рядом, мои руки сжимаются в кулаки, чего я не осознаю. Когда ты сегодня избил его до крови, это было великолепно.

Жесткая линия его рта слегка расслабилась.

— Великолепно? — спросил он.

Она кивнула.

— Я всю оставшуюся жизнь буду лелеять память о том, как он катался в собственной блевотине. Но это стоило мне работы.

— Я уже слышал, — сказал он. — В мои намерения не входило лишать тебя работы.

Роза махнула рукой.

— Не надо быть таким скромным. Ты блестяще все спланировал: уволил меня, лишил меня моего единственного источника дохода и при этом позиционировал себя как моего героя и спасителя.

Брови Деклана сошлись на переносице.

— Да уж, просто блестяще. Жаль, что я об этом не подумал. Увы, я просто проявил милосердие к человеку. Брэду нужно было поговорить. Все, что я мог сделать — это охотно выслушать его.

Деклан — добрый самаритянин. Она усмехнулась.

— Ты также великодушно одолжил ему свой кулак.

— Ну, ты же не ожидала, что я ударю его открытой ладонью. Просто так не бывает, — улыбнулся в ответ Деклан. Это была искренняя улыбка, и она преобразила его лицо. Вместо голубокровного он в одно мгновение превратился в мужчину, живого, дышащего мужчину, неотразимо красивого и забавного, и кого-то, кого она хотела бы узнать. Эффект был шокирующим.

Роза опустила взгляд на свои ноги, пытаясь спрятать глаза, пока он не увидел ее реакцию. Кто же из них настоящий Деклан? Вот в чем был вопрос.

— Вернемся к Брэду, — сказала она. — Когда он ударил меня битой, я ударила его вспышкой. Это была слабая вспышка, и она не убила его, но очень сильно ранила. Я все еще слышу во сне, как он кричит. Что касается Грани, то это конкретное преступление было наказано. Теперь ты открыл новый ящик Пандоры.

— Но это был великолепный ящик, — напомнил он ей.

Она невольно рассмеялась и посмотрела на него исподлобья.

— Довольно. Брэду надрали задницу, а семья Симонов отомстила за него, лишив меня работы. Я не виню тебя за это. Никто не мог предвидеть, что моя работа испарится. Но, в итоге, мне больше не на что кормить свою семью.

— Мне очень жаль, — сказал он.

— Ага.

— Это похоже на сложное математическое уравнение, — сказал Деклан. — Баланс всегда должен оставаться на нуле.

— Так бывает не всегда. Людям часто все сходит с рук. Но нам действительно нравится все подводить к балансу. Люди дадут тебе шанс решить все самому, но если ты будешь убивать и калечить людей направо и налево, то очень скоро весь город объединит свои усилия и уничтожит тебя, независимо от того, насколько ты силен. Давай вернемся к Робу. Он — червяк, и делать мне предложение было низко. Это было унизительно. В ответ я унизила его. Мы квиты, и лучше всего то, что Роб думает, что никто не узнает об этом, кроме нас троих. Он запомнит это и тебя, и попытается пнуть меня, если ему подвернется такая возможность, но это не то, чтобы он был избит на публике и стал посмешищем Грани. Если ты пойдешь за ним и разнесешь его в пух и прах, ему придется отомстить. Семья Симонов большая и богатая. Моя семья очень маленькая. Наверное, мне не следует тебе говорить об этом, но все, кто у меня есть — это мои братья и бабушка.

— Я так и понял, — сказал он. — Я знаю, что ты любишь своих братьев и не станешь полагаться на их защиту, если у тебя не будет выбора.

— Я думаю, теперь ты понимаешь, — сказала она. — Я не могу соперничать с Симонами. Моя вспышка очень горячая. Но если ты изобьешь Роба, у меня может никогда не появиться шанса использовать ее. Симоны смогут запросто пристрелить меня с какого-нибудь дерева, и никто их не осудит.

— Это неправильно, — сказал он.

Она пожала плечами.

— Так уж здесь все устроено. Я очень ценю, что ты стараешься понять меня. Я знаю, что это должно быть очень странно для тебя, учитывая, что голубая кровь является высшим авторитетом в Зачарованном мире.

— Это не совсем точно. Закон — это высшая власть. Мы просто лучше подготовлены и образованы, чтобы применять его, чем большинство других людей, но мы так же связаны им, как и любой другой граждан.

— А что говорит закон о принуждении женщины к браку? — спросила она.

— Закон распространяется только на граждан Зачарованного мира, а ты к ним не относишься.

Ой. Не зная брода, не суйся в воду. Роза встала и отряхнула джинсы.

— Ну, тогда хорошо, что ты проиграешь и вернешься домой с пустыми руками.

— Я не проиграю, — сказал он. — Но с этого момента я постараюсь не забывать о социальных правилах Грани.

Она удивленно моргнула. У Деклана было больше извилин и поворотов, чем у бурного ручья Батт, который протекал через Восточный Лапорт. Во-первых, он спас Джека. Ну, это было понятно, в конце концов, если он собирается жениться на ней, то в его интересах не стоять сложа руки, пока ее брата разрывают на куски. Но потом он спас Эми и ее детей и последовал за ней в Сломанный, а теперь он признал, что был не в своей тарелке, что, как она думала, должно было бы разрушить его ледяную выдержку.

— Почему ты спас Эми? — спросила она его.

— А почему бы и нет? Она попала в беду, и в моей власти было помочь ей. Так поступил бы любой разумный человек. — А зачем ты это сделала? Ты была готова стать приманкой, чтобы спасти ребенка Лианы, которая, по ее собственному признанию, издевалась над тобой в детстве.

— Это другое.

Он заинтересованно наклонился вперед.

— Почему же?

Роза искала нужные слова. На самом деле она даже не задумывалась над тем, зачем это сделала. Она отреагировала инстинктивно.

— Он всего лишь мальчик, — сказала она, наконец.

— А если бы в той комнате была Лиана, пойманная в ловушку? Ты бы все равно пошла спасать ее?

— Да. — А как именно он поменялся с ней ролями? Это она должна задавать вопросы.

— Почему?

Она поджала губы.

— Потому что ничто из того, что Лиана сделала со мной, не было бы так ужасно, как быть разорванной заживо этими тварями.

— Это было очень смело с твоей стороны, — сказал Деклан.

Ей все равно, что он думает, сказала она себе. Его мнение на самом деле не имеет значения.

— Позволь мне остаться с тобой, — сказал он.

— Нет, даже через миллион лет. — Деклан, голубая кровь, был опасен. Деклан, человеческое существо, был в десять раз сильнее. — Деклан, тебе действительно надо перестать пытаться залезть ко мне в постель. Этого не случится.

— Если бы я пытался забраться к тебе в постель, то сделал бы что-нибудь в этом роде.

За свою недолгую жизнь на свиданиях Роза несколько раз удостаивалась пристального взгляда «иди ко мне», но Деклан дал бы всем фору. Он сосредоточился на ней, забыв обо всем остальном, не глядя на нее по-настоящему, а как бы заворожено, словно он тащил ее по натянутому канату над пропастью, и ему было все равно, если они оба упадут замертво, лишь бы она оказалась в его объятиях. Это пронзило ее защиту, и Роза покраснела, внезапно почувствовав себя неловко. Было такое впечатление, будто она была подростком, и поймала направленный на нее взгляд мальчика, который впервые осознал, что она женщина.

— Роза, — сказал он, словно пробуя ее имя на вкус. — Впусти меня.