Нам надо обойти земли, принадлежащие Университету, отправить из первой попавшейся деревни письмо родителям Ромэя и прикупить ему человеческой еды. А то, в самом деле, заболеет в дороге, не соплями, так гастритом.
Ему озвучивать свои планы и мысли сверх необходимого я не стала. Сказала, что идём к мосту и почте. И всю дорогу размышляла, как не допустить провокации со стороны этого паршивца. Он ведь может так составить послание, что предки с мигалками и сиренами понесутся по окрестностям…
Чуть позже я сообразила, что зря горожу в голове сложнейшие формулировки. И когда впереди показалась деревенская околица, просто приказала:
— Напишешь родителям так, чтобы никто тебя не искал ближайший год.
Ромэй:
Девчонка объявила, что мы направляемся к переправе и почте, с таким лицом, будто знала, где тут ближайшее поселение. И достаточно уверенно топала вдоль реки, причём я едва успевал за ней.
Сложно идти, следя за дорогой и одновременно обдумывая, как бы так хитро составить письмо родным, чтобы отец понял, что у меня проблемы, и весьма нешуточные, и объявил меня в розыск. Конечно, моё спасение от влияния этой дряни (сбылась мечта идиота о диком оборотне, матервестер!) может вылиться семье в немалую сумму. Но ничего, выкрутятся как-нибудь, а я потом найду себе хорошее прибыльное место, где нужен боевой маг-теоретик, и потихоньку отдам долг.
Когда текст письма был почти придуман, эта зараза взяла и всё испортила одной фразой:
— Напишешь родителям так, чтобы никто тебя не искал ближайший год.
Матервестер!
Почтовое отделение мы обнаружили, можно сказать, сразу: как и положено, это оказалось невысокое здание практически на краю селения, чтобы было удобно и путникам, проезжающим мимо. Постоялого двора здесь не существовало, магазинчик устроили прямо при почте, в общем, всё указывало, что деревушка маленькая и бедная.
Дописав сообщение, я уже дёрнулся пропихнуть его в специальную щель, но девчонка, превратившаяся на подходе к окраине в кошку, потёрлась о мои ноги и профырчала у меня в голове: «Ты написал хоть что-то, что может встревожить твоих родителей? Ты уверен, что тебя точно не будут разыскивать ближайший год?». «Не будут меня искать, матервестер!» — рявкнул я мысленно. Девушка-операционистка даже вздрогнула: наверное, у меня было не самое дружелюбное выражение лица. Я представил, как с неё сползла бы профессиональная улыбочка, если бы это её похитили два психованных оборотня-убийцы. Стало немного легче. А уж после того, как я пнул ногой какого-то зазевавшегося пса, совсем отпустило.
Сейчас ещё перекусить бы где-нибудь нормально…
— Есть хочешь? — промурчало у меня в голове. Эта плюшевая зараза ещё на почте запрыгнула мне на плечо.
Она осуждающе мявкнула, когда я пинал пса, но в данный момент её голос меня даже порадовал. Вкусно покушать я хотел, очень хотел.
— Здесь негде, — буркнул я недовольно, но живот радостно вступил со мной в переговоры и убедил. Так что я начал искать, у кого бы спросить, где поблизости можно перекусить вкусно и недорого.
— Тут нет… места, где продают еду за деньги? — кошка с любопытством оглядывала пыльную улицу.
— Тут — нет, это какая-то ущербная деревня! — выдал я мысленно, презрительно кривя губы. Чистенько, но бедненько.
Мелкая дрянь притихла, потом потёрлась мягким боком о моё ухо:
— Если я правильно помню карту, у нас два варианта. Или купить что-то в лавке и самим приготовить в лесу, или перейти по мосту на другой берег — там будет селение покрупнее.
— А зачем, матервестер, мы пёрлись сюда от реки, чтобы потом опять туда же вернуться?! Чего сразу через мост не перешли?! — я вновь поискал глазами кого-нибудь, на ком можно злость сорвать, хотя больше всего на свете хотел схватить за лапы эту меховую наглую выскочку, раскрутить и стукнуть о забор… раза три! Оборотни живучие, не сдохла бы.
Плюшевая пакость неожиданно укусила меня за ухо и тут же спрыгнула на землю, гордо задрав хвост. У-у-у! Так бы и наподдал сейчас, с замаха…
— Затем, что отправить письмо было важнее, чем кормить всяких противных мальчишек!
И, не оглядываясь, помчалась вперёд, к реке, мявкнув мне в голову уже на бегу:
— Мало ли, вдруг тебя уже хватились, а ты помалкиваешь, вредитель.
Меня, как привязанного, потянуло за ней следом, но я сопротивлялся: притормаживал, старался отстать насколько возможно, пока мелкая гадость не затерялась вдалеке. Совсем не идти у меня не получалось, но я принципиально еле-еле переставлял ноги. Пусть подождёт, а то выделываются тут… всякие… четвероногие. Кусаются! Возомнили тут о себе…
Эх-х-х, жаль нельзя её о забор звездануть… Да даже пендаля не отвесишь… Ну, вот как мне нервы успокаивать, а?! И я пнул первый подвернувшийся камень, чуть увеличив его вес в воздухе, и полюбовался, как тот со свистом вошёл в землю. Жаль, кошка уже далеко убежала, а то раз так с неба, и ей по башке камушком… Я аж зажмурился от удовольствия, разглядывая нарисованную воображением картинку…
Татьяна:
Ну и пусть плетётся засранец! Позже придёт, позже поест.
Нет, я понимаю, что с его точки зрения всё происходящее ужасно. Но почему-то мне его не жалко. Только и знает, что ныть да злиться. Ни разу не попробовал хоть чуть-чуть задуматься. А сам тот ещё рабовладелец: ведь планировал меня использовать и пинать. И совесть его при этом даже не начинала мучить.
К тому же, он настолько вжился в образ страдальца, что ни одного вопроса не задал — куда, зачем и что сделать, чтоб хотя бы в перспективе его отпустили. Ну, не поинтересовался, ему же хуже, я сама заниматься просвещением не собираюсь.
За всеми этими мыслями я ускакала шагов на тридцать вперёд, и Ромэй скрылся за деревьями. Ну и фиг с ним… Я его чувствую и знаю, что он всё-таки ковыляет сзади, мне этого достаточно. А то на него смотреть тошно. Кровожадные мысли о моей тушке прямо написаны на морде!
— Ах, какая ки-и-иса! — на тропинку передо мной шагнул здоровый… пёс. В человеческом облике. За ним кот. И позади меня вышли ещё две собаки…
Я их чуяла, но агрессии совершенно не ждала. Мало ли, топают товарищи своей дорогой. А они не шли, они, оказывается, устроили засаду. На меня? Странные какие.
Я села на тропку, немного нервно мотнула хвостом и успокоилась.
— Добрый день. Вам что-то нужно? — вежливость наше всё. Сначала всегда надо культурно, даже если чутьё подсказывает, что дальше будет сразу когтями по физиономии.
А магёнок не спешит подходить, пристроился за деревьями и стоит. Наблюдает? Ну-ну… на таком расстоянии эти могут его и не унюхать, он с подветренной стороны. Это я его чувствую.
— Нужно, ки-и-иска, нужно.
Пёс практически пропел это «ки-и-иска», причём с настолько двусмысленно-пошлой интонацией, что у меня на загривке шерсть непроизвольно встала дыбом. И ухмылочки у них противные. У первой пары точно. Стоят и радостно скалятся.
Забавно, они действительно считают, что окружили кошку в лесу, просто загородив тропинку с двух сторон? Тем более, в человеческом облике? Мне прям занятно стало, несмотря на злость.
— Такая молоденькая самочка… Что же ты ходишь без хозяина? — ну, понятно. Мама-кошка, какие же придурки…
— А ты знаешь, что положено проявлять учтивость в чужих владениях, ки-и-иска?
Кошак тоже вульгарно тянет звуки… хоть конкурс устраивай, у кого отвратнее получается. И пахнет от этого тандема уверенностью, злорадством и предвкушением.
Я несколько секунд размышляла, как мне выгоднее и интереснее поступить. Просто сбежать или размяться. И решила, что второй вариант веселее. Можно даже поиграть…
Припала к дорожке, показала зубки и угрожающе зашипела.
— Ах, какая неприветливая кошечка… Поучим почтительности?
На вопрос кошатины псина радостно осклабился:
— Не дури, киска, с тебя не убудет. Ты на нашей территории и без хозяина, так что не надейся сбежать. Оборачивайся, красавица, развлечёшь нас двоих и свободна, — от него уже мерзко и липко разило дурным возбуждением.