—  «Папе в день шестидесятилетия», — пробормотала она, проводя подушечкой пальца по выгравированной надписи. — «С искренней любовью».

Сильно сомневавшийся в том, что Патриция вообще способна на любовь к кому-либо, Норман поморщился.

— И это все, что там написано? — сухо спросил он, получив в ответ презрительный взгляд жены.

Затем, упрямо поджав губы, она протянула ему часы, предлагая взглянуть самому.

—  «С искренней любовью», — прочитал он, — «Пэт и Норман». Что ж, очень мило.

— Ничего удивительного, учитывая их цену, — воскликнула Патриция, кладя часы на место. — Надеюсь, что этого будет достаточно.

Виски пульсировали от головной боли, но ее слова требовали объяснений.

— Достаточно? — повторил Норман. — Достаточно для чего?

— Для того, чтобы отвлечь его от извечной темы, конечно. Ты же знаешь, каким он стал раздражительным в последнее время.

— Неужели?

Норман не замечал, чтобы в последнее время настроение тестя как-то переменилось, но его замечание вызвало у Патриции явное раздражение.

— Ну разумеется, где тебе заметить, — сказала она с горечью в голосе. — Ты ведь наверняка думаешь, что его внезапная близкая дружба с гинекологом — простое совпадение.

— Разве это имеет значение? — терпеливо вздохнул Норман.

— Для меня имеет. — Патриция нервно сцепила пальцы вместе. — Этот гинеколог до сих пор практикует, и даже ты не можешь не понимать, что на уме у отца.

— Боишься, что он захочет выяснить, можешь ли ты иметь ребенка? — заключил он. — Что ж, рано или поздно тебе все равно придется сказать ему правду.

— Я не могу.

— Только не рассчитывай на то, что за тебя это сделаю я, — пожал плечами Норман.

Патриция закусила губу.

— Но ты можешь сказать ему, что, по твоему мнению, мне не справиться с рождением ребенка и что просто ни к чему мучить меня совершенно ненужными анализами.

На лице Нормана появилась угрюмая гримаса.

— Ты, должно быть, шутишь. — Он собрался было уйти, но коляска Патриции преградила ему путь. — Черт побери, Пэт, ты пожелала избавиться от моего ребенка и в результате вообще потеряла возможность иметь детей. Поэтому не жди от меня помощи в том, на что не хватает смелости тебе самой.

Губы Патриции сжались.

— Не забывай, что своей инвалидностью я обязана именно тебе, — заметила она, и только с большим трудом ему удалось удержаться от того, чтобы выложить ей всю правду.

Отодвинув коляску, Норман направился к лестнице, желая сейчас только одного: оказаться как можно дальше от Патриции.

— Мне нужно принять душ, — сказал он и поднялся на второй этаж.

На лестнице ему повстречалась Дороти Айтон. Она была высокого роста, почти с него, с жесткими рыжими волосами, всегда собранными в пучок. Тоже излишне полная, Дороти неизменно носила брюки со свободными блузками, скрывающими талию. Взгляд, которым она его окинула, был явно неприязненным.

— Мне кажется, что вы не должны расстраивать свою жену, мистер Таклтон, — резко заметила Дороти. — Ее страдания не ограничиваются чисто физическими.

— Когда мне понадобится ваш совет, мисс Айтон, я спрошу его, — не менее резко возразил Норман, направляясь в свою спальню, и, только закрыв за собой дверь, понял, что она, должно быть, слышала весь их с Патрицией разговор.

Коттедж располагался в самом конце ряда аналогичных строений, но, в отличие от других, находился в весьма плачевном состоянии. Накренившиеся ворота вели в заросший травой садик, вымощенная плитами дорожка покрылась мхом.

— Тебе надо быть поосторожнее, в дождливую погоду здесь можно поскользнуться, — заметила Джудит, проходя вслед за подругой в ворота. — Господи, надеюсь, что внутри все не так мрачно.

Испытывая те же чувства, Флоренс старалась не поддаваться унынию. Вообще же находка этого коттеджа казалась единственным лучом солнца в пасмурный день. Когда агент по найму недвижимости сообщил, что возле Блумзбелла сдается коттедж, она чуть было не подпрыгнула от возможности устроиться так близко от Пейнтон-Хаус. Но только теперь, приехав осмотреть дом, они поняли, почему агент с такой готовностью доверил им ключи.

Крыльцо было окружено кустами роз, но, поднявшись на него, чтобы открыть дверь, Флоренс ощутила на лице малоприятное прикосновение паутины. Было ясно, что в последний раз коттедж посещался несколько недель, если не месяцев, тому назад. А когда пришлось употребить плечо, чтобы наконец открыть дверь, сердце Флоренс сжалось в нехорошем предчувствии.

— Разбухла от влаги, — прокомментировала Джудит, ступив внутрь и невольно содрогнувшись. — Фло, да тут просто невозможно жить!

Стараясь не показывать своих чувств, Флоренс с наигранным оптимизмом оглянулась вокруг.

— Ты слишком пессимистична, — сказала она. — Роскошная жизнь разбаловала тебя.

— Вряд ли наш с Китом дом можно назвать роскошным. Согласись, ведь это совсем не то, чего ты ожидала. Неудивительно, что этот жулик-агент отдал тебе ключи с такой охотой. Должно быть, он решил, что мы чокнутые. Ни один здравомыслящий человек не станет снимать этот дом.

— Но мы его еще не видели, — не сдавалась Флоренс, признаваясь однако самой себе, что для приведения комнаты, в которой они находились в надлежащий вид, одной воды с мылом явно недостаточно. Окна были покрыты толстым слоем пыли, но это не мешало видеть, что обои на стенах местами отклеились, а побелка потолка не обновлялась несколько лет.

— Что тут смотреть? — возразила Джудит, глядя на грязный линолеум, застилающий пол. Открыв дверь в другую комнату, она смахнула загораживающую проход паутину и шагнула вперед.

— Боже, да это, должно быть, кухня! Фло, ты когда-нибудь видела нечто подобное?

Флоренс не видела. Она была не против простой жизни, но пользоваться насосом, чтобы набрать воды, — это уж чересчур. Кроме того, здесь не было даже намека на какое-нибудь электрическое оборудование.

— Это просто… просто…

— Думаю, что слово, которое ты подыскиваешь, вряд ли прилично, — заявила Джудит, выходя из кухни. — Пойдем, Фло, и выскажем этому агенту все, что мы о нем думаем. Еще можно успеть до того, как они закончат работу.

Флоренс грустно вздохнула, но в это время в проеме открытой входной двери появился силуэт мужской фигуры. Обе подруги невольно отступили назад.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил пришелец.

В тусклом свете, с трудом пробивающемся сквозь слой пыли на окнах, можно было видеть рыжеватую шевелюру и квадратное симпатичное лицо вошедшего. Флоренс взглянула на Джудит, но та только приподняла бровь, показывая, что предоставляет инициативу подруге.

— Вряд ли, — ответила она. — Мы как раз собирались уходить.

— Неужели? — Мужчина, которому на вид было лет тридцать, казался разочарованным этим заявлением. — А я надеялся, что дом вас заинтересует.

— Надеялись? — Флоренс несколько опешила. — Но какое это имеет для вас значение?

— О, простите. — Мужчина, шагнув вперед, протянул руку для приветствия. — Я не представился. Меня зовут Пол Армстронг. Должен признаться, что моя семья владеет этим коттеджем.

И остальными, наверное, тоже, подумала Флоренс, пожимая руку.

— Рада познакомиться. Меня зовут Флоренс… Райдер. — Она бросила на Джудит предостерегающий взгляд. — А это моя подруга, Джудит Боулдер.

Последовало еще одно рукопожатие, но было ясно, что стройная темноволосая Флоренс заинтересовала Пола Армстронга гораздо больше, чем обладающая более внушительными пропорциями Джудит.

— Вас ведь послало сюда агентство, не так ли? — спросил он с кислой миной, и Флоренс согласно кивнула.

— Да. Но боюсь, что этот дом совсем не то… чего мы искали.

— Наверняка из-за его состояния, — предположил Пол Армстронг. — Должен признаться, что понятия не имел, до какой степени он обветшал.

— Это просто хибара, — безапелляционно заявила Джудит. — Не понимаю, как можно было надеяться на то, что мы согласимся снять этот дом.