– Что это за бред? – спросил меня Андрей, и я разглядел в его мимике неподдельную брезгливость.

– Это?.. – кивнул я в сторону колонок.

– Ну да…

– Это группа «Осколки матки». Диск этот мне подарили студенты. Ну, чтобы я их понимал лучше, что ли… Говорят, что надо рассматривать это «творчество» как молодёжный фольклор! Во, как! Мол, когда они вырастут и превратятся в таких же сухарей, как я, то у них это всё пройдёт. А пока, мол, – все против них, – они против всех! Только я думаю, что не вырастут они, а сразу состарятся. Только они об этом боятся говорить вслух. По принципу – «не буди лихо, пока тихо». На мой взгляд, они и сейчас не молодые, а просто глупые и перепуганные насмерть трудностями, которых хотят избежать, ругая всё, что не их руками создано. А всё, сделанное их руками и руками таких же, как они, им должно нравиться, иначе… иначе – козёл тот, кто ругает все, что ему непонятно.

– Так ведь они же сами себе противоречат! – удивился Андрей. – Они, что, не замечают такого явного прокола?!

– Ещё как замечают! Будь уверен! Это их и раздражает больше всего. Как глупого щенка раздражает его собственный хвост, который он никак поймать не может. Понимаешь, вся созданная ими путаница, по их словам, есть продукт воспитания, а не продукт их мышления. Вот если бы, – как они говорят, – все люди мыслили как они, то не было бы ни войн, ни болезней, ни…»

– Ну, тогда были бы одни поэты, рассказывающие друг другу о своих впечатлениях, появляющихся во время общения друг с другом, и художники, вдохновенно рисующие портреты друг друга, украшенные цветочками, бабочками и бесконечными радугами. А ещё были бы музыканты, с утра до вечера сочиняющие гимны, прославляющие поэтов, художников и музыкантов. Да?

Андрей смотрел на меня, лукаво улыбаясь, а у меня, ну, просто челюсть отвалилась! Не зная, что ему ответить, я развёл руками, а он продолжал:

– Зато, не было бы среди них крестьян с грязью под ногтями, токарей, валящихся с ног от усталости, и, конечно же, военных! Правильно?! Они бы до такого не опустились бы, эти вонючие «аристократы духа», страдающие всеми видами близорукости!

«Вот это выдал парень!» – подумал я.

– Не заводись, Андрей! – остановил его я. – Да, ты прав. Именно так они и рассуждают! Но происходит это от того, что им не приходится самим себя одевать, кормить и обувать. А когда они, наконец, приступают к трудовой деятельности, вот тогда и проявляется в них то, в чём сейчас они обвиняют других. А нормальных людей они так никогда и не заметят! Это я проверял. Поверь. Нормальный человек для них – миф.

«Осколки», не обращая на нас внимания, приступили к следующему своему «шедевру».

Визжавшие зрители, – именно зрители, так как слушателями их назвать было трудно, – заглушили своими воплями «самое ценное», то есть, – ключевые слова песни.

То, что мы с Андреем слышали сейчас, напоминало падающий пассажирский самолет, набитый до отказа угнавшими его пациентами психушки.

Зная, что творится на таких «зрелищных» мероприятиях, я представил себе скачущих девочек, то вскидывающих руки, то прижимающих их к груди для самовозбуждения, и ритмично сжимающих бёдра в попытке кончить прямо у ног своих кумиров.

Задавали теперь залу вопрос участники группы.

– Выключили бы вы это! А то мне сразу вспоминаются некоторые мои одноклассники, которые могли, внимательно слушая учителя и не меняясь в лице, размазывать по стене изъятые из недр носа козявки. Бр-р!.. Придурки, – поморщившись, попросил Андрей.

– А ты что, – спросил я Андрея, – никогда раньше этих ребят не слышал?

– Да я, в общем-то, их и не отличаю друг от друга. Кричат они все об одном и том же, музыка у них почти неотличима от того, что слышал вчера, а цель, цель у них одна…

– Секс? – попытался угадать я.

– Да. А что, у них могут быть другие цели? – удивился Андрей. – Уж вам-то, наверное, известно, что всё, что люди делают напоказ, преследует только одну цель – секс. Просто, у каждого свой способ отличаться от других и, таким образом, – быть избранным.

– Андрей, а разве плохо отличаться от других? Ведь мы за то ценим и любим кого-то, что он отличается от других. Мы же не муравьи!

– Да нет же! Я имел в виду, что способ отличаться от других у этих, как вы их там называли, «Разбитые матки», что ли? Так вот, способ-то у них – идти проторенной дорогой! И всё! Просто те, кто там, на концерте, дикими воплями заглушает своих кумиров, они-то вообще ничего не умеют! Для них человек с гитарой, это уже – Бог!

– Ты знаешь, а для меня человек с гитарой является посредником межу мной и тем, что принято называть Богом. Но, далеко не каждый человек с гитарой, а лишь некоторые. Было время, я заслушивался записями Иванова-Крамского, Ларичева, Сантаны. А сейчас их, гитаристов этих, ну просто – пруд пруди! И стало неинтересно. А жаль.

– А мой дядя, мамин брат, он музыкант – клавишник. Так вот, он всех современных рок-музыкантов называет гитарастами!

Я так смеялся, что даже боровшийся некоторое время со смехом Андрей, не выдержал, и мы покатились оба.

– Ну, твой дядя и циник! – вытирая слёзы и всё ещё срываясь на смех, сказал я. – Циник и пошляк!

– Вообще-то, я немного перегнул. Не всех он так, конечно, называет, а тех, о ком знает только узкий круг слушателей. Ну, например, вот эти ваши «матки», ведь они, как я понимаю, мало кому известны. Спроси мы их сейчас: «Ребята, а такую группу как «Скорпионе» – знаете?» Они скажут: «А то, как же!» Вот тут самое время им другой вопрос задать: «А как вы думаете, эти самые «Скорпионе» про вас знают что-нибудь?»

– Ну, ты Андрей, извиняюсь, своего дядю переплюнул! Эдак можно людей в такой комплекс вогнать!

– Ничего, им это только на пользу. А то они себя, знаете, кем считают, после того как с малолетних дурочек деньги получат, да потом ещё и самих этих дурочек поимеют, за их же деньги?! Ну прямо – «Чмонстры рока», не меньше!

– Мне кажется, Андрюша, ты немного неправ и поэтому зол. Не пойму, что же тебя в них так раздражает?

– Только их собственное мнение о самих себе. Больше ничего, – не задумываясь, ответил он, из чего я сделал вывод, что ответ долго ждал своего часа.

– А я думаю, что такие группы очень даже полезны.

Видя, что Андрей хочет мне возразить, я жестом остановил его и продолжил:

– Они, как проявитель, как индикатор, как шкала для измерения ценностей, которыми живёт человек. Ведь если, допустим, ты познакомился с девушкой, а она таскается на концерты вот таких, как ты сказал – «чмонстров», то не знаю, как в твоих, а в моих глазах она сразу попадает в категорию «музыкальных бомжей». Вот пусть она на своей любимой помойке и питается отбросами, а иногда, вообще – полупереваренными продуктами тридцатилетней давности, выдаваемыми за только что, в слезах и муках рождённые шедевры! И это касается не только музыки. Знаешь, если где-то маршируют фашисты, то это, на мой взгляд, всего лишь клеймение послушной скотины происходит, а не внушение правильных или неправильных взглядов. И если где-то молодёжь визжит и скачет под псевдомузыку, то это, как мне кажется, просто так громко работает тот самый индикатор, про который я говорил. И, посмотрев на шкалу этого индикатора, ты вряд ли станешь встречаться с этой девицей, у которой всего-то слов для описания своих восторгов… ну, сам знаешь! Я уж, извини, эти слова, пожалуй, даже перечислять не буду.