Дэн начал хныкать, и тут мы увидели, как по теннисному корту движется какая-то точка. Точка приблизилась и превратилась в пожарника. В шлеме и форме, все как полагается. Как спасатель из фильма. Он подбежал к нам так быстро, что мы и опомниться не успели. Красивый, черноволосый, темный, он возвышался над нами с той стороны изгороди. В руках он держал лом. От него исходила такая уверенность, что мы тут же успокоились.

Мне ужасно хотелось, чтобы он заметил меня. А он посмотрел на Дэна, присел на корточки и улыбнулся ему, будто бы рядом и не было никого больше.

— Ну, с этой бедой мы мигом справимся, — сказал он, и я ему сразу поверил.

Он снял шлем и перебросил его мне. Шлем был горячим. Опустив лом на землю, пожарник ухватился за прутья. Уперся ногой в один из них. Каблук его перемазанного мокрой землей башмака коснулся головы Дэна. Пожарник напрягся, закрыл глаза. С силой выдохнул через нос. Мама испуганно вскинула руку. Прутья выгнулись, Дэн чуть не упал, но пожарник его подхватил. Все это произошло в одно мгновенье. И этого мгновенья оказалось достаточно, чтобы я по уши влюбился в Отиса. Тете Джоан потребовалось чуть больше времени.

Семейка у Отиса была слегка чокнутая. Они все ужасно походили друг на друга, точно орехи с одной ветки. Я и Дэн танцевали с подружками невесты. Девчонка, которая была со мной в паре, умела играть на скрипке, а еще она могла говорить по-испански и играть в футбол. Как только музыка кончилась, она сказала мне «спасибо» и ускакала. Мама Отиса поймала меня и начала говорить о том, как я отлично танцую и как она рада, что в семье вновь появились мальчики. У Отиса, конечно, есть младшие братья, но они уже совсем взрослые мужчины, так что они не считаются. Тогда я сказал, что не могу представить Дэниэла мужчиной, а она рассмеялась. И я понял, какими бывают взрослые, когда немного выпьют.

Нам с Дэном разрешили остаться допоздна, хотя уже всех детей отправляли по домам. Дэн уснул на сдвинутых стульях, и Отис укрыл его своим пиджаком. Я хотел было засунуть виноградинку в его открытый рот, но почему-то не сунул, а стал смотреть на танцующих. Цветные лучи прожекторов пронзали зал, и пары медленно кружились под спокойные звуки музыки.

Чтобы не заснуть, я решил пересчитать пожарников. Сделать это оказалось не так-то просто. Они ж все в костюмах были, ни шлангов тебе, ни шлемов, ни топориков.

Потом я решил выбрать самую лучшую пару. Мама с папой точно были самыми красивыми. Отец положил руку маме на талию и крепко прижал ее к себе. Отис с Джоан тоже выглядели неплохо. Голубые глаза Джоан смеялись, черные волосы блестели точь-в-точь как у мамы. Казалось, она вот-вот взлетит в небо сквозь купол палатки — такой счастливой она выглядела. Хорошо хоть Отис крепко сжимал ее в своих объятиях. Может быть, и стоило дать им первое место. Как-никак это их свадьба. Но я все-таки выбрал маму с папой. Дэн всхлипнул, как младенец. Я положил руку ему на грудь и сказал:

— Все в порядке. Спи.

Он послушался и снова уснул.

Наверное, и я тоже, потому что проснулся на папиных руках. Он все шарил по карманам и никак не мог найти ключи от входной двери. Еще бы, они же были у мамы.

Папа отнес меня наверх, в спальню. И я слышал, как сзади мама слегка задела головой Дэна о перила. Во сне Дэн пробормотал: «У всех есть телевизор».

Мама засмеялась:

— Спи, сынок.

Папа, не включая света, осторожно опустил меня на кровать. Он долго возился с туфлями. Наверное, и не снял бы, если бы я не сказал, что они на липучках. Он стянул с меня брюки и рубашку. Оставил майку с трусами и носки. Движения его были сильными и мягкими, и мне это нравилось.

— Зубы чистить, пап?

— Сегодня не надо. Спи, мой мальчик.

Папа укутал меня одеялом. Наклонился, чтобы поцеловать, и его нос угодил мне прямо в глаз. Отец поцеловал меня в лоб, взлохматил волосы и прошептал что-то ласковое, я не понял что. От него пахло вином и сигаретами, и он был ужасно колючий.

Где-то далеко устало прогудел поезд, казалось, он спешит домой, чтобы тоже лечь спать. «У-у-у, — гудел поезд. — У-у-у».

Я слышал, как мама на цыпочках вышла из комнаты Дэна, подождала отца. Их голоса скользнули вниз по лестнице. Послышался шум, как будто они дрались. Они смеялись и шикали друг на друга. Наверное, в эту ночь я последний раз заснул спокойно.

«Барр-ба-дос, — говаривал Отис. — Барбадос — это крошечный зеленый треугольничек, со всех сторон окруженный морем».

— А они сейчас там?

Мама наклонилась ко мне, коснувшись щекой моих волос. Пальцы ее побежали по карте, пересекли Индийский океан, Пакистан, Тибет, скользнули по Италии и Франции.

— Они сейчас вот здесь, солнышко. В Гатвике. Ждут самолета.

— Ого! — Я захрустел печеньем.

Папа опустил огромные круглые шарики витамина С в два стаканчика с водой, разболтал и протянул один маме:

— Выпей, это тебе поможет.

Мама смерила стакан недовольным взглядом. Ничего удивительного, вода-то в нем окрасилась в неприятный кроваво-багровый цвет. Но все же поднесла стакан к губам и отпила немного.

Папа засыпал зерна кофе в кофемолку. Зерна тихонько стукались друг о дружку.

— Надеюсь, самолет не разобьется, — задумчиво протянул я.

— Гарри, не говори так. И не шумите, пожалуйста.

— Я просто хотел сказать, что, думаю, с ними все будет в порядке.

Папа включил кофемолку.

Мама сжала виски, закрыла глаза. Когда она вновь открыла их, они были совсем красные.

Папа насыпал немного кофе в кофейник, влил кипятка.

Сквозь пар я видел репродукцию картины Пикассо, она висела у нас на стене над столом. Это была страшная картина, полная монстров, мертвых тел, кричащих людей.

Дэн прыгал вокруг, изображая Супермена в белой горячке.

— Ах ты, смешнулька! — рассмеялась мама.

— Бэнг Бэнг вернулся! — закричал Дэн. — Хомячок вернулся! Он снова в клетке! Мам, пап, глядите!

— Я очень рад за тебя, малыш, — сказал папа и выключил кофейник.

— И я, Дэн. — Мама посмотрела на меня. Я все пытался найти этот Барбадос на карте.

— А я всегда знал, что он вернется, — заявил Дэн пустому стулу. — Мам, можно я возьму его с собой в Леголенд?

Классная идея. Уж там-то он точно потеряется.

— Нет, милый, — сказали мама и папа в один голос.

— Мам, а ты поедешь с нами? — спросил Дэн.

— Я бы очень хотела, солнышко мое, но мне надо дописать статью.

Хорошо хоть хомячка не разрешили взять.

— А в Леголенде все сделано из конструктора «Лего»?

Опять за старое. Ведь всю неделю об этом спрашивал. Но так как он все время смотрел куда-то в сторону, на Биффо, своего выдуманного дружка, то ему никто и не отвечал. Папа начал наливать маме кофе и в чашку тоже, в общем-то, попал.

В парке, у школьного автобуса, стоял мистер Болтай, в белой футболке и красных шортах, прямо под цвет автобуса. И чего вырядился? Потешный он, мистер Болтай.

— Как дела, док? — сказал мистер Болтай папе, ежась от холода.

Папа пожал ему руку (все взрослые так делают), а затем подмигнул Свинке, который изо всех сил махал нам из автобуса.

Да, отец у меня хоть куда! Любой позавидует. Даже сейчас, небритый, с похмелья, в компании с самым прикольным учителем школы, он выглядел на все сто. Другой на его месте поцеловал бы меня прямо перед ребятами. Папа же чмокнул Дэна, а меня дружески похлопал по спине.

— Присматривайте там друг за другом, — сказал он, когда мы садились в автобус.

Дэн сел впереди, потому что его всегда укачивает в автобусах. Поначалу я сел рядом с ним. Сзади нас ревел Паримэл, одноклассник Дэна: он сел на свой завтрак и испачкал брюки. Как только папа скрылся из виду, я перебрался назад, к Питеру и другим ребятам. Они оставили мне местечко в серединке. Младший брат Пита, Стэнли, приткнулся у окна, проныра.