— Эмма!

Она устало покачала головой.

— Алекс, прости, но Максу трудно чем-то меня удивить. Этот парень просто ничтожество.

— Но почему он так поступает? Господи, Эмз, да мы только месяц как расстались.

— А может, он любит ее? — предположила она. — Кстати, кто эта счастливица?

— Маделин, — рявкнула я, — и это не то, что мне хотелось бы услышать.

— Я твой друг, а друзья не врут. — Она подошла и тронула меня за плечо. — Слушай, хочешь чаю или еще чего-нибудь?

— Нет.

— Как насчет чего-нибудь покрепче? Кажется, в холодильнике осталась бутылка дешевого белого вина, которую Тео притащил на прошлой неделе, да так и не собрался выпить со мной, но зато она холодная. Или вино, или «метс» {метиловый спирт}.

— «Метс» звучит неплохо. Я получу его в коричневом бумажном пакете?

Эмма закатила глаза и отправилась на кухню за бокалами.

— Мы расстались всего месяц назад, — повторила я, когда она вернулась со стаканами и бутылкой.

Я говорила мрачным, монотонным голосом Марвина Андроида Параноика {персонаж романа Дугласа Адамса «Автостопом по галактике», робот, страдающий маниакально-депрессивным психозом}, мне было ужасно жалко себя.

— Почти два, — поправила меня Эмма. — И прости, что напоминаю тебе, но, судя по всему, встречались они немного дольше? К тому же ты знаешь, что он за человек. И пяти минут не может пробыть один. Он переехал от родителей в этот дом, а три недели спустя уже предложил тебе жить с ним.

— Да, как ты говорила, это было дешевле, чем нанять уборщицу, — слабо засмеялась я. — Ох, Эмз, я знаю, что он настоящий гад, но все равно скучаю по нему. У нас ведь были и хорошие моменты.

— Макс, по которому ты скучаешь, — это вымысел.

— Ты хочешь сказать, что я вообще все выдумала?

— Нет… конечно, нет, но проще всего забыть плохое и приукрасить то немногое, что осталось. Он ведь показал свое истинное лицо. Не забывай, что это ты ушла от него, и не забывай, почему.

— Он делает это, чтобы поиздеваться надо мной. Бедная маленькая Алекс, которая и любовника найти не может, даже не думай о свадьбе.

— Не может или не хочет?

— Не может или не хочет что?

— Найти любовника, глупая. Ты могла бы заниматься сексом каждую ночь, если бы действительно хотела этого.

— Ага, с мужланами, плебеями и отбросами общества.

— Ну и что тут такого? По крайней мере, ты будешь просто трахаться с идиотом. Маделин Херст собирается замуж за одного из них!

Я хихикнула.

— Так-то лучше! — Эмма плеснула вина в мой бокал. — Кто знает, возможно, скоро на твоем лице опять поселится улыбка.

— Разве что виноватая. Ведь и до этого меня иногда обижали…

— Иногда? — Эмма хмыкнула и уткнулась носом в бокал.

— Знаешь, я бы хотела, чтобы был способ вернуться к нему. — Я глотнула пойла, принесенного Тео, повышая и без того высокий уровень содержания алкоголя в моей крови.

— Это ребячество.

— Я знаю, но эта мысль меня греет.

— Примерно так же, как намерение взорвать его телевизор или просверлить пару дыр в его ванне? — хитро спросила Эмз.

Я побагровела.

— Я? Намеренно портить чужое имущество? — Я была сама невинность. — Никогда в жизни не сделала бы ничего подобного.

— Знаешь, обида обычно отравляет жизнь тому, кто обижается. — Эмма решила пофилософствовать. — Если Макс делает это тебе назло, тогда он просто идиот, потому что от этого пострадают только он и Маделин.

— Хм, очень похоже на то, что говорил Джем.

— Но в любом случае, — продолжила она, если он действительно хочет тебя позлить, то лучше всего будет показать ему, что это не работает.

— Ну и что ты предлагаешь сделать?

Эмма кинула на стол журнал и, пролистав его до странички вопросов и ответов, вытащила заложенный там листок бумаги и с ухмылкой протянула мне. Я узнала бумажную салфетку из нашего любимого итальянского ресторана, о котором недавно шла речь. Небрежные каракули, покрывавшие его, были озаглавлены: «План „Ответный Удар"»… Судя по почерку, авторство явно принадлежало Серене и Эмме.

— Начни играть по его правилам.

Уже сто лет я не участвовала в совместных сборах перед совместным же выходом в люди. Гремит музыка, спиртное льется рекой, слегка пахнет горячими щипцами для завивки, этот запах перебивается тремя разными ароматами духов, комната завалена одеждой, а Серена примеряет уже восьмой наряд.

— Вспоминаю себя в шестнадцать лет.

Я, с карманным зеркальцем в одной руке, другой наносила на скулы румяна, пытаясь втянуть щеки, и вдруг обнаружила под глазами две новые морщинки, что вызвало очередной приступ стенаний.

— В то время мне было только двенадцать. — Серена с удовольствием разглядывала свою стройную фигурку в большом зеркале.

— Отстань, Рен. — Я попыталась проигнорировать морщины и сосредоточиться на своих привлекательных чертах.

— В шестнадцать я была тоненькой как тростинка, — причитала Эмма, щипая себя за бедра, — и думала, что целлюлит — это низкокалорийный сыр!

Полные губы, неплохие скулы, большие карие глаза, которые один подвыпивший поклонник как-то раз назвал прекрасными. Не так уж плохо для такой старой перечницы, особенно если находиться в темном помещении и держаться подальше от великолепной Рен.

— Что скажете?

Серена натянула один из немногих дизайнерских нарядов Эммы — маленькое черное платье с ударением на слове «маленькое».

— Ты выглядишь просто потрясающе, — с завистью откликнулась Эмма. — Как такое может быть — это мое платье, но я в нем смотрюсь совсем по-другому?

— У меня в нем не толстая задница? — Рен через плечо пыталась получше разглядеть в зеркало свой мускулистый зад, который весь был в половину меньше моего.

Я обернулась.

— А у тебя и задница есть? А это тогда что?

— Я всегда мечтала о бюсте, — заныла Эмма, — а вместо этого получила задницу. Когда я была моложе, я сказала Богу: «Ты знаешь, что такое половое созревание? Так вот, пожалуйста, сделай меня похожей на Саманту Фокс».

— И Что?

— Я и стала похожа на Саманту Фокс, но только на Саманту Фокс задом наперед и вверх ногами.

Она с отвращением похлопала себя по заду.

В конце концов я остановилась на том наряде, который примеряла первым примерно час назад, — темно-бордовые бархатные брюки на бедрах и топ в цвет с закрытым горлом и открытой спиной. Выглядело все это неплохо, только нужно не забывать постоянно втягивать живот.

Громкий гудок с улицы возвестил о прибытии такси.

— Готовы?

— Готова как никогда.

Я задержала дыхание. Благодаря этому не только втянулся живот, но и грудь приподнялась. Надо почаще задерживать дыхание.

— Игра начинается! — провозгласила Эмма, протянув руку, на которую Серена положила свою в знак солидарности, и обе они повернулись ко мне, предлагая присоединиться.

— Я чувствую себя как черепашка-ниндзя, — проворчала я, присоединяясь.

— Нет, мы три мушкетера.

— Чур, я Атос.

— А я Портос.

— А я, значит, Арамис, как этот дурацкий одеколон?

— Ну, можешь быть Д'Артаньяном.

— Но он же не был мушкетером.

— Ну, знаешь, мы тоже не совсем мушкетеры.

— Слушайте, заткнитесь и выметайтесь, живо!

— Добрый вечер. — На удивление низкорослый вышибала, широко взмахнув шелковым рукавом и недвусмысленно подмигнув, приглашает нас пройти в клуб. Около полуночи. Мы уже отдали должное барам и бутылкам, но, как всегда, когда пьешь для храбрости, благословенное опьянение не приходит.

Мы входим в огромный, кондиционируемый, освещенный лазерами, заполненный дымом ангар. Само заведение в плане напоминает осьминога с необыкновенно короткими щупальцами. Основная часть — это гигантский купол, под которым на разных уровнях расположились забитые до отказа танцполы, а по сторонам в небольших ответвлениях помещаются бары или чилауты. Соединяющие уровни лестницы ведут на галерею, опоясывающую зал под потолком. Туда карабкаются, чтобы себя показать и других посмотреть, покрутиться у шестов, отдышаться, поболтать, выпить воды, поглазеть на танцующих. Или найти темный тихий уголок и заняться там обольщением. Это и есть наша основная задача. Сегодня начинается игра.